Памфилий. А письма Оринтии тоже передаются королеве?
Семпроний. Что вы, боже упаси! Даже я не читаю писем Оринтии. Правда, по инструкции мне полагается читать все, но эти письма я всегда предусмотрительно забываю вскрыть. И что-то ни разу еще не получал выговора за свою небрежность.
Памфилий (задумчиво). Я предполагаю...
Семпроний. Что-нибудь насчет Оринтии? Отставить! Не советую вам изощряться в предположениях на эту тему, а то смотрите, как бы вам не потерять место, старина.
Памфилий. Не вступайтесь за Оринтию раньше, чем ее обидят, молодой человек. Я хотел сказать вот что: я предполагаю, вам известно, что этот горлопан Боэнерджес только что введен в состав кабинета в качестве министра торговли и сегодня должен явиться сюда, во дворец, чтобы выложить королю свои соображения, — или то, что он считает своими соображениями, — по поводу правительственного кризиса.
Семпроний. А что королю правительственный кризис? С тех пор как он взошел на трон, у нас каждые два месяца правительственный кризис, но он всегда отлично с ними справляется. Он даст Боэнерджесу накричаться вволю, а потом возьмет и вывернет его наизнанку.
Входит Боэнерджес, в косоворотке и в кепке, которую он, войдя, не снимает. Это пятидесятилетний мужчина массивного сложения, напористо-самоуверенный.
Боэнерджес. Эй, послушайте! У нас с королем была назначена встреча на без четверти двенадцать. Долго мне еще дожидаться?
Семпроний (с обворожительной любезностью). Доброе утро. Если не ошибаюсь, мистер Боэнерджес?
Боэнерджес (ворчливо, но чуть-чуть растерявшись). Ну, доброе утро. Говорят, вежливость — это точность королей...
Семпроний. Как раз наоборот, мистер Боэнерджес: точность — это вежливость королей, и король Магнус может служить образцом в этом отношении. По всей вероятности, его величеству просто не доложили о том, что вы здесь. Я сейчас все улажу. (Поспешно уходит.)
Памфилий. Присаживайтесь, мистер Боэнерджес.
Боэнерджес (садится в кресло у стола Памфилия). Хорошенькая компания нахальных молокососов у вас тут подобралась, мистер... э... э?..
Памфилий. Меня зовут Памфилий.
Боэнерджес. А, да; я слышал про вас. Вы один из личных секретарей короля.
Памфилий. Совершенно верно. А чем провинились перед вами наши молокососы, мистер Боэнерджес?
Боэнерджес. Ну как же! Я там одному велел пойти сказать королю, что я пришел, да поживее. А он уставился на меня, словно дрессированного слона увидел, потом пошептался с другим таким же холуем и смылся куда-то. Тогда подходит ко мне этот другой и спрашивает, как обо мне доложить, — притворяется, понимаете ли, что он меня не знает! «Голубчик! — говорю я ему.— Это вас можно не знать, а меня не знать нельзя. Вы знаете, кто я такой, так же хорошо, как я сам это знаю. Ступайте и скажите королю, что я здесь и жду его. Понятно?» Он это проглотил и тоже смылся. Я ждал, ждал, пока мне не надоело, потом толкнул первую попавшуюся дверь и вот очутился здесь.
Памфилий. Ах, бездельники! Ну ничего, мой друг Семпроний сейчас все устроит.
Боэнерджес. А, так этот, что тут сидел, это Семпроний? Про него я тоже слышал.
Памфилий. Да вы, как видно, обо всех слыхали. Это вам поможет освоиться во дворце теперь, когда вы сделались членом кабинета министров. Кстати, разрешите поздравить вас с вашим назначением — хотя, пожалуй, мне скорей следовало бы поздравить с этим кабинет!
Семпроний (вернувшись). Король! (Отходит к своему столу и берется за кресло, готовясь поставить его туда, куда укажет король.)
Памфилий встает, Боэнерджес, не вставая, поворачивается лицом к двери. Входит король Магнус, высокий, интеллигентного вида господин лет сорока пяти; он быстрым шагом проходит через всю комнату и, остановившись перед Боэнерджесом, приветливо протягивает ему руку.
Магнус. Рад видеть вас в моем маленьком дворце, мистер Боэнерджес. Садитесь, пожалуйста.
Боэнерджес. А я и так сижу.
Магнус. Да, верно, мистер Боэнерджес. Я как-то не заметил. Прошу извинить меня — сила привычки, знаете ли. (Знаком указывает Семпронию, что желает сесть рядом с Боэнерджесом, справа.)
Семпроний ставит кресло на указанное место.
Вы позволите мне сесть?
Боэнерджес. Садитесь, милейший, садитесь. Вы у себя дома; а церемонии мне ни к чему.
Магнус (с чувством). Благодарю вас.
Король садится. Памфилий садится. Семпроний проходит к своему месту за столом и тоже садится.
Мне весьма приятно наконец познакомиться с вами, мистер Боэнерджес. Я с интересом слежу за вашей карьерой уже двадцать пять лет — с тех пор, как вы первый раз выставляли свою кандидатуру в Нортгемптоне.
Боэнерджес (самодовольно и доверчиво). Еще бы, король Магнус! Я-таки вас ошарашил разочек-другой, а?
Магнус (улыбаясь). Ваш голос заставлял сотрясаться основания трона гораздо чаще.
Боэнерджес (кивком головы указывая на секретарей). А что, эти двое так и будут тут сидеть? И все слушать, о чем бы ни говорилось?
Магнус. Это мои личные секретари. Вас смущает их присутствие?
Боэнерджес. Меня-то ничего не смущает. По мне, так наш разговор может происходить хоть посреди Трафальгарской площади или даже передаваться по радио.
Магнус. Это было бы прекрасное развлечение для моих подданных, мистер Боэнерджес. Жаль, что мы не подумали об этом раньше.
Боэнерджес (значительно и с некоторой угрозой). Да, но отдаете ли вы себе отчет в том, что я собираюсь говорить вам такие вещи, какие еще никогда не говорились королям?
Магнус. Заранее благодарен вам, мистер Боэнерджес. Все то, что обычно говорится королям, я, пожалуй, уже слышал. Так что мне будет очень приятно услышать кое-что новенькое.
Боэнерджес. Должен вас предупредить, что ничего приятного вы не услышите. Я человек простой, Магнус, без всяких там красот.
Магнус. Нет, почему же... уверяю вас...
Боэнерджес (с возмущением). Я вовсе не о своей наружности говорю!
Магнус (веско). И я тоже. Не обманывайте себя, мистер Боэнерджес. Вы отнюдь не простой человек. Для меня лично вы всегда оставались загадкой.
Боэнерджес (он удивлен и чрезвычайно польщен; настолько, что не может сдержать самодовольной улыбки). Что ж, пожалуй, во мне и в самом деле есть кой-что загадочное. Пожалуй, что так.
Магнус (смиренно). Как бы мне хотелось разгадать вас, мистер Боэнерджес. Но я не обладаю вашей проницательностью. Так что попрошу уж вас говорить со мной прямо.
Боэнерджес (окончательно убежденный в своем превосходстве). Это насчет правительственного кризиса? Ну что ж, я затем сюда и пришел, чтобы говорить прямо. И первое, что я вам прямо скажу, — это что страной должны управлять не вы, а ваши министры.
Магнус. Я им только буду признателен, если они избавят меня от этой весьма хлопотливой и неблагодарной обязанности.
Боэнерджес. А это вовсе и не ваша обязанность. Это обязанность ваших министров. Вы всего лишь конституционный монарх. Знаете, как это называют в Бельгии?
Магнус. Если не ошибаюсь — каучуковый штемпель. Так?
Боэнерджес. Именно так, король Магнус. Каучуковый штемпель — вот что вы такое, и не забывайте об этом.
Магнус. Да... Вот чем нам обоим частенько приходится быть, и вам и мне.
Боэнерджес (оскорбленный). То есть как это — и вам и мне?
Магнус. Нам подают бумагу. Мы ставим свою подпись. Еще вам хорошо: вы подписываете, не читая. А я вот должен все читать. И бывает, что я не согласен, но все равно приходится подписывать: тут уж ничего не поделаешь. Взять хотя бы смертные приговоры. Мало того, что подписываешь смертные приговоры тем, кого, по-твоему, казнить не следует, но еще и не можешь приговорить к смерти многих, кого, по-твоему, давно пора казнить.
Боэнерджес (язвительно). А небось, охотно командовали бы сами: «Отрубить ему голову!»
Магнус. Есть много людей, которые даже и не заметили бы, что лишились головы, — настолько невелико ее содержимое. Но все же казнить человека — дело нешуточное, так, по крайней мере, самоуверенно воображают те, кому предстоит казнь. Мне лично кажется, что если бы встал вопрос о моей казни...
Боэнерджес (зловеще). А что ж, может, когда-нибудь и встанет. Я слышал такие разговоры.
Магнус. Вполне допускаю. Я не забыл о голове короля Карла Первого. Но надеюсь, что в этом случае вопрос будут решать живые люди, а не каучуковые штемпели.
Боэнерджес. Его будет решать ваш министр внутренних дел, член законного демократического правительства.
