5. То, что следует далее, действительно имело место незадолго до крушения большевизма. Неважно, что произошла эта история с делегацией научных работников, неважно, что развивалась она не совсем так, как описано, - важно то, что простые люди друг другу истории не рассказывают, а толкуют о расценках на отделочные работы или о том, кто чего у кого украл. Таким образом, литература не столько отражает жизнь, сколько ее обогащает, как обогащают урановую руду.
6. Вводные слова вроде этого употребляются из тех видов, чтобы придать больше своеобразия персонажу. Смотри "тае", "не тае" у Толстого во "Власти тьмы".
7. Эта правдивая история здесь передается в очищенном варианте. Если передать ее в настоящем виде, то получится давно наскучившее повествование о том, что народ у нас ворует, а милиционеры не шьют, не порют. Вообще произведение жизни следующим образом преобразуется в произведение литературы: убирается все лишнее, затемняющее фабулу и идею, числитель обстоятельств делится на знаменатель события без остатка, по-иному переставляются слова, и вот уже несчастный случай сам собой превратился в изобличительный анекдот.
8. Диалог в правильном рассказе время от времени перемежается с лирическими наблюдениями, чтобы выходило не слишком густо. Кроме того, озвученный пейзаж навевает нужное настроение или может работать в качестве контрапункта, но вообще это одна из тех маленьких хитростей, которые заставляют уверовать в сочиненное, как в былое. Зачем это так делается неясно, ибо все знают, что писатель, как говорят простые люди, сочиняет "из головы". Тем не менее писатель всегда норовит подстроиться под действительность, и это правило наводит вот на какую мысль: может быть, он сочиняет вовсе не "из головы", а под воздействием каких-то магнитных сил...
9. Диалог в этом роде действительно имел место во время оно, но, во-первых, состоялся он в Центральном Доме литераторов, в так называемом "пестром" зале, во-вторых, между одним известным детским писателем и одним никому не известным беллетристом, который всех мужчин называл "Иван". Русская жизнь торовата на происшествия, но никак не на занятные диалоги, и писатель собирает их с бору по сосенке, впоследствии употребляя для вящего колорита.
10. Чем нелепее концовка рассказа, тем более настойчиво ее нужно предупреждать. У этого сочинения финал средней нелепости, и, чтобы предварить его, достаточно одной фразы.
11. Лучшие образчики жанра оснащены концовками сильными, углубляющими, которые всегда оставляют пространство для приятного недоумения, точно ты что-то очень вкусное, но непонятное проглотил. Слабая же концовка, а то и ее отсутствие, обличает слабую отделку материала, а то и отсутствие художественного смысла, без которого рассказ превращается в картинку и, значит, выпадает в другую область. В особо изящных случаях финал, собственно, и делает рассказ, хотя бы он состоял из десятка-другого слов. В настоящем же случае финал говорит о том, что автор просто не знал, чем кончить. Как, впрочем, и чем начать. Однако дело не в этом, а дело в том, что вообще честнее было бы этот рассказ не писать, а выступить с декларацией, дескать, жизнь на Руси некоторым образом фантастическая, и народ наш занятный, но беспорядочный и дурной. Правда, тогда, сам собой напрашивается вопрос: а что бы, предположительно, кушал Антон Павлович Чехов, если бы он сплошь выступал с голыми декларациями, ибо даже такой его роскошный рассказ, как "Злоумышленник", можно сформулировать следующим образом: жизнь на Руси фантастическая, и народ наш занятный, но беспорядочный и дурной. На чем, собственно, и стоит вся наша литература.
