Рейтинговые книги

Заколдованная страна - Вячеслав Пьецух

Уважаемые читатели!
Тут можно читать бесплатно Заколдованная страна - Вячеслав Пьецух. Жанр: Русская классическая проза. Так же Вы можете читать полную версию (весь текст) онлайн книги без регистрации и SMS на сайте Kniga-online (книга онлайн) или прочесть краткое содержание, описание, предисловие (аннотацию) от автора и ознакомиться с отзывами (комментариями) о произведении.
0/0
Описание онлайн-книги Заколдованная страна - Вячеслав Пьецух:
На дворе – второе тысячелетие новой эры, 1983 год…. Старая квартира. Время неустанно бежит, а герои "Заколдованной страны" сидят на кухне и пьют спирт из чайника, при этом размышляя: "Неужели для России и всех её жителей судьбой написано быть несчастными". Оказывается издревле русские не могут жить как все прочие народы, то ли ввиду менталитета, то ли ввиду такого географического положения….
Читем онлайн Заколдованная страна - Вячеслав Пьецух

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 20

Вячеслав Пьецух

Заколдованная страна

– Какое, милые, у нас

Тысячелетье на дворе?

Б. Пастернак

На дворе – второе тысячелетие новой эры, 1983 год, осень, октябрь, причем октябрь на зубной манер какой-то неприятно чувствительный, даже ноющий, и с гнильцой. Я сижу в бедной ленинградской квартирке – это 3-я линия Васильевского острова – на кухне и дую чай с хозяйками, Ольгой Кривошеевой и Верой Короткой, женщинами чисто российской, так сказать, родственной красоты. Чай – гадость, кухня… – это нужно быть крупным жизнененавистником, чтобы ее доподлинно описать: потолок протекает и оттого тронут жидко-кофейными пятками затейливой конфигурации, стены в человеческий рост выкрашены безусловно тюремной краской, трубы, вроде гигантского плюща опутывающие их, облуплены и ржавеют, около раковины снуют наши неизбывные тараканы линолеум на полу кое-где отодран, кое-где вздыбился пузырями, – словом не кухня, а чистый срам. Зато, правда, хозяйки изумительно хороши, и это нужно быть видным женолюбом, чтобы их доподлинно описать; со своей стороны, замечу, что лица у обеих не красивы даже, а именно что прекрасны, точно они, помимо всего прочего, еще и дают дополнительное освещение, или как если бы это были не лица, а самого господа бога факсимиле. Из второстепенного, обе – замечательные певуньи и в любой момент, даже не из самых подходящих, могут что-нибудь затянуть под аккомпанемент семиструнной гитары, которую Ольга день-деньской не выпускает из рук; Ольга – легкая и пружинистая, как птичка, Вера будет основательнее, несколько тяжелей, но зато в ней как будто больше любовной силы; они не родственницы, чего живут вместе, мне невдомек, поскольку я с ними едва знаком и, собственно, заскочил в эту квартирку от тоски московской, как говорится, на огонек – эх, кабы это была принципиальнейшая отечественная загадка.

Итак, мы сидели на кухне, пили грузинский чай, скучали за компанию и заводили время от времени скоротечный, беспочвенный разговор. Наконец я не утерпел и с горечью в голосе, но сторожко поинтересовался:

– Девочки, милые, чего же вы так живете?

– А как мы живем? – в свою очередь, поинтересовалась Вера, изобразив глазами недоумение и вопрос.

– Ну, я не знаю: неприютно как-то, если не сказать хуже.

– Ах, вы про это! – вступила Ольга, и черты ее, только что напрягшиеся в ожидании обиды, – так надо полагать, – в то же мгновение распрямились. – Тогда ваш вопрос не к нам, а к советской власти, которая довела до ручки жилищный фонд.

– Жилой, – поправила ее Вера.

– Ну, жилой, – согласилась Ольга.

– Вообще давайте аккуратней обращаться с терминологией, – строго сказала Вера. – Советская власть – это как вас прикажете понимать?

– Ну, пускай она называется как-то иначе, – пошла на попятную Ольга, – это решительно все равно. Главное, что живем мы в едином ритме с родной страной, страна доходит, и в квартире у нас бардак.

Вера добавила к сказанному подругой:

– Эта власть называется – западно-восточная деспотия.

– И как вы не боитесь наводить такую отчаянную критику в присутствии малознакомого человека? – заметил я, имея в виду себя. – А вдруг я в органы настучу?…

– Слава богу, за устную антисоветчину у нас теперь не сажают, – парировала Ольга эту гипотетическую угрозу. – У нас теперь застенчивый такой, квелый тоталитаризм. Вот попробуй я стишок сочинить про социалистический способ производства, тогда конечно, тогда…

Тут Ольга тронула струны и ни с того ни с сего затянула песню:

Края далекие, гольцы высокие,Где ночи черные, где гибнут рысаки,Без вин, без курева, житья культурного, За что забрал, начальник, – отпусти…

Вера было взялась подтягивать, но внезапно оборвалась.

– Типун тебе на язык! – сказала она и неожиданно предложила мне выпить спирту, под тем предлогом, что-де какое же это питье – чай для русского мужика; подозреваю, что на всякий случай она решила меня задобрить; я покобенился для виду и согласился.

Тогда Ольга вспорхнула со своего стула, достала из старинного шкапа медицинскую скляночку спирта, перелила его в заварной чайник и только собралась разводить водой, как я заявил, что употребляю спирт в первозданном виде; дамы были приятно удивлены.

Уже я опрокинул стаканчик спирта и уже справился с пожаром, возникшим у меня в горле, когда Вера сказала, глядя на свои ногти:

– Вот мы даже до такой степени живем в едином ритме с родной страной, что в верхах там у них идет реорганизация экономики, чтобы она стала, наконец, экономной, и мы вызвали из санэпидемстанции этого… как его… ну, скажем, специалиста по выведению тараканов.

Я сообщил:

– Насчет тараканов – это все напрасные усилия любви, потому что русские тараканы, как материя: вечны и бесконечны.

– Вообще, – сказала Ольга, – у нас сегодня получается какой-то приемный день. Вот вы пришли, специалист по выведению тараканов должен прийти, оценщик должен прийти и еще мой бывший благоверный придет меня убивать, – он каждый понедельник приходит меня убивать, потому что он по понедельникам выходной.

Меня огорошила эта новость. Не то чтобы я был малый робкого десятка, однако при мысли о том, что с минуты на минуту в дверь начнет ломиться бывший Ольгин супруг, да вломится, да еще, поди, с топором в руках, – во мне мгновенно созрело тягостное, нехорошее беспокойство. И дернул меня черт притащиться на этот обманчивый огонек! Короче говоря, нужно было ретироваться, выждать время и под благовидным предлогом отбыть на улицу Красных Зорь, где я остановился у троюродного брата жены моего приятеля.

– Оценщик-то зачем придет? – рассеянно спросил я.

– А имущество описывать, – как-то скучно сказала Ольга, даже обыденно, точно у нее с детства описывали имущество. – Мы с Верой за квартиру четыре года не платим, и за это нам теперь подчистую описывают имущество.

– Чего же вы за квартиру-то не платите, ведь это нехорошо?

– Из принципа, – строго сказала Вера. – Потому что это не квартира, а хижина дяди Тома. Я сказал:

– Значит, тоже диссидентствуете себе, только чисто в женском масштабе, по маленькой, как у картежников говорят. С политбюро небось боязно расплеваться, так хоть жэку родимому досадить!

– А что же делать?! – воскликнула Вера с детским воодушевлением. – Надо же ведь как-то протестовать! Должен же культурный человек хоть для очистки совести делать фронду этому чингисханству! А то как захватили власть в семнадцатом году разные сапожники да пирожники, так с тех пор слова им перпендикулярного не скажи! Слава богу, хоть разваливается на глазах этот несусветный режим, клонится к окончательному нулю – и на том спасибо!

– Еще сто пятьдесят лет тому назад, – сообщил я, – Александр Сергеевич Пушкин писал в письме к своему приятелю: Давно девиз всякого русского есть «чем хуже, тем лучше». Ну ничего не меняется на Руси!

– Это точно, – сказала Ольга. – У меня прадед был гласным в Московской городской думе и состоял в комиссии по строительству метрополитена – но это мимоходом, в качестве предисловия. Так вот эта комиссия пятнадцать проектов строительства метрополитена отклонила, и знаете, на каком основании? На том основании, что все равно разворуют деньги!

– А у меня, – подхватила Вера, – дед хлебозаготовками занимался – это уже при восточно-западной деспотии. И вот что-то в начале тридцатых годов решили они нанести удар империализму, подвести его под мировую революцию, а затем и под диктатуру пролетариата. Собрали они на Украине весь хлеб вплоть до семенного и выбросили по допинговым ценам на мировой рынок. Они полагали, что капиталистический рынок сразу рухнет от такой массы копеечного хлеба, грянет всеобщий кризис, потом революция, и товарищ Сталин возглавит наконец нашу Солнечную систему. Они только не учли, что на Западе ребята не лыком шиты, что у них все же за плечами не два класса церковно-приходской школы. Ребята на Западе просто-напросто уничтожили часть своего хлеба, стабилизировали цены, и в результате: империализм уцелел, а на Украине умерло от голода четыре миллиона советских граждан…

И вдруг в моем сознании вспыхнула… или встала во весь рост… а лучше сказать, разверзлась следующая мысль, энергическая, как вопль: отчего мы такие бедные, неопрятные, беспутные, позаброшенные какие-то – или это исконно наше, природное, вроде темнокожести африканцев? Не то чтобы во мне заговорило ни с того ни с сего оскорбленное национальное самолюбие, а скорее это я не мог примирить в душе разводы на потолке и двух ангелоподобных женщин, расположившихся по соседству, нервно-отвлеченные разговоры и тараканов. В отдельности я перечисленные обстоятельства с легкостью принимал, потому что к сорока четырем годам своей жизни я врос в Россию, как, случается, врастают деревья в ограды из чугуна, и страдал по ней не оттого, что она la belle Russie или enfant terrible[1], а оттого, что это был своего рода алкоголизм. Меня также не смутило бы, кабы в виду тараканов и разводов на потолке две ангелоподобные женщины толковали бы о болезнях, кабы разговор о несовершенстве жизни и человека развивался бы среди белоснежной мебели, каких-нибудь шелковых портьер, благоухающих хризантем в старинных китайских вазах да еще и в сопровождении стаканчика «Шато неф»; но столь наглядная дисгармония формы и существа повергала меня в несказуемую тоску, хотя я и понимал, что это всего-навсего фрагмент нашей всеобъемлющей дисгармонии, которая представляет собой хребет русского способа бытия. И вот в моем сознании разверзлась следующая мысль, энергическая, как вопль: отчего мы такие бедные, неопрятные, беспутные, позаброшенные какие-то – или это исконне наше, природное, вроде темнокожести африканцев?

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 20
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Заколдованная страна - Вячеслав Пьецух бесплатно.
Похожие на Заколдованная страна - Вячеслав Пьецух книги

Оставить комментарий