протянул ему карту Крюгер, — Беречь как Статую Свободы. И ни ни, — помахал пальцем перед ртом, — ни слова.
Терминатор вышел, а Крюгер блаженно откинулся в кресле, закурил и продолжил.
— Клянись, губернатор. Самым святым в своей жизни клянись, что сохранишь мои слова в тайне.
Мячиком клянусь.
— Никому ни слова, — покачал пальцем пьяный Крюгер. — Никому. Так вот, Карманович. И ЦРУ и Микки Маус одновременно и, что немаловажно, однозначно пришли к выводу, что Снегурочка — это самая главная военная тайна русских. Что в Снегурочке сила русского народа. Пока она каждую весну тает на родной земле, Русь не победить. С нею этот народ возрождается от самых горьких бед. Когда ее увезут в чужую землю, когда она там растает, сила ее уйдет в американский песок, и Русская земля не возродится. Русской силы не станет. Карманович. Мы возьмем вас голыми руками. Речь не о тебе, ты свой. Мы будем брать других. А ты будешь жить у нас, в солнечной Калифорнии, и у тебя будет круглый кожаный мячик Херси. Великий и неповторимый. Но помни, ни слова. У нас длинные руки.
— Ну что ты, Фреди. Как говорится, все о-кейно.
— Все о-кейно.
Довольные, они пожали друг другу руки. И гость ушел.
Все с той же приклеенной широкой улыбкой Карманóвич подошел к широкому окну, посмотрел как уезжает Крюгер, потом сел в кресло и стал играть мячиком Херси. Вдруг в дверь постучали. Он быстро спрятал мяч под стол, вскочил.
— Кто там еще?
В кабинет ворвались люди в черных шерстяных масках, образуя коридор, по которому к Карманóвичу подошел низенький толстяк.
— А, дядя Володя, здравствуй. Какими судьбами?
Толстяк не принял тон.
— В рабочее время я вам не дядя Володя, господин губернатор, а генеральный прокурор. И будьте любезны обращаться ко мне по должности. Господин Карманóвич. Вы обвиняетесь в неуплате государственных налогов на общую сумму один рубль двадцать семь копеек. Вплоть до расчета вы и ваш снег подлежат аресту. — Оборачивается к людям в масках, — приступайте.
— Стойте, стойте. Вы что, господин прокурор? Такая мелочь. Я сейчас отдам.
Сунул руку в карман, но достал только пачку долларов, протянул.
— Вот. Рублей нет. Возьмите доллары, возьмите больше, господин генеральный прокурор.
Генеральный прокурор (презрительно): «Кому они нужны, ваши зеленые». И снова: «Взять».
— Стойте, стойте. Господин генеральный прокурор, я знаю важную государственную тайну. Но это не для всех. Это страшная тайна. Я только что собирался звонить в Кремль. Но раз вы здесь…
Губернатор подошел к Генеральному прокурору и прошептал ему что-то на ухо. Тот вздрогнул, огляделся вокруг, не слышал ли кто. И бросился в дверь. За ним вся свита.
Однако нет ничего тайного на свете, и нет ничего сильнее русской водки. А причем здесь русская водка станет ясно из слов секретарши губернаторской, когда вбежала она в чум к деду, запыхавшись так, что и сказать сразу ничего не могла. Сам же старик сидел, впялясь в телевизор, где плескалось синее море, зеленели пальмы, и шла бесконечная мыльная опера. Сидел, покачиваясь, куря трубку и блаженно щурясь.
— Дедушка, дедушка, беда, беда. Снегурочку на мячик поменяли, — прокричала на последнем дыхании девушка.
— А?… Что?… безразлично ответил старик, не отрывая взгляда от телевизора.
— Да как тебе не стыдно, дедушка. Снегурочку, говорю, на мячик поменяли, А ты?
— Как так? Снегурочку? Ай, как нехорошо. Выдумала небось, Гулька. Книжек глупых начиталась, боевиков насмотрелась.
— Ничего не выдумала. Мне пьяный Терминатор рассказал. Он вместе с Фреди Крюгером привез какой-то мячик Карманóвичу, а тот ему взамен карту дал, где Снегурочка живет. Они сейчас на вертолетах туда полетят, ее украдут, к себе увезут. У них в вертолетах одни Фреды Крюгеры с когтями и терминаторы с пулеметами. Сама видела. Спасать Снегурочку надо, дедушка.
— Сейчас, сейчас, что-нибудь придумаем. С вертолетами нам не справится, внученька. Тундру надо звать. Она одна поможет, больше некому.
— Забыла тебя Тундра, старый. Ты ее который год не навещаешь.
— Не забыла. Тохтамыла тундра любит. Помнит. Все простит. Потому что душа у Тохтамыла чистая, как снег, прозрачная, как ручей, теплая, как ягель.
— Да быстрее же, дедушка, заладил, делай хоть что-нибудь. Полетят сейчас вертолеты, не догнать.
— Тихо, тихо внученька. Тундру нельзя торопить. Тундра тишину любит, покой, от крика она убегает, сердится. Подожди немного, подожди.
Разложил старик на полу ветки, мох, ягель, олений рог, поколдовал, пошептал, поджег мох, встал на колени, поднял к небу руки.
— Тундра, тундра, отзовись. К Тохтамылу повернись. Из моря беда пришла, помощь нам твоя нужна. Все обиды позабудь. Нам в беде подмогой будь.
Потемнел дым посреди комнаты, зашевелился, закружился, расползся по потолку хлопьями, и вышла их дыма Тундра белоснежная.
— Здравствуй старый Тохтамыл. Ты меня совсем забыл. С телевизором живешь, а оленей не пасешь. Тундру в радости не знаешь, только в горе поминаешь. Коль в тебе бы усомнилась, ни за что б не появилась.
— Не ворчи старая. Не злись. Времени нет. Потом разберемся, — запричитал старик. — Снегурочку в нас хотят украсть, за море увезти.
— Знаю, знаю, — проговорила Тундра. — Много их прилетело на вертолетах вонючих. Силой с ними не справится, стрелять будут, хитрость тут нужна.
— Потому и позвал Тундра. Думай милая, думай быстрей. Ты одна нам заступница. Остановить их надо, снег, метель нашли, головы заморочь.
— Хорошо, Тохтамыл, так и быть. Еще раз помогу, — последний. Но если и в этот раз поллитру не поставишь — весь род твой прокляну, в снегах застынете, слезами умоетесь.
Пал старик на колени: «Тундра, родная, времени нет. Земля пропадет, леса сведут, ягель высохнет, олень помрет, если Снегурочку не убережем».
— Сделаю, что могу, старый, но одной мне не справится, и вы постарайтесь. Мчись к Снегурке, Тохтамыл. В сани ее сажай, в тайгу вези. Пусть прячется. А ты милая — повернулась Тундра к девушке — собирай подружек. Помоложе, да поядренее. Наряжайтесь, одевайтесь, вертолеты окружайте, песни танцы начинайте. Пулеметы чтоб молчали, надо чтоб глаза стреляли. Поднимайте юбки выше, пусть враги неровно дышат. Обнимите, приласкайте, про любовь наобещайте. Задержите хоть на час, чтоб старик Снегурку спас. Ну а чары не возьмут, водки пусть побольше пьют. Каждый глядь по чарке хлопнет, их, глядишь, затея лопнет. А теперь вперед друзья. Времени терять нельзя.
Растаяла Тундра, заполошились старик с внучкой. И понеслось, закружилось времечко, да люди.
Подлетели к черным вертолетам нарты с девчонками, гитарами, балалайками. Выскочили из них бодренькие чукчонки, вытаращили свои черненькие глазенки, застреляли ими из стороны в сторону, закружились под музыку в танце так, что выше
