Самой значительной и удачной мистификацией Гашека была созданная им пародийная «партия умеренного прогресса в рамках законности». Еще в 1904 году в пражском кабачке «У золотого литра» собиралась компания молодых интеллигентов, которые в спорах с посетителями кабачка, пересыпая свои речи остроумными шутками, положили начало деятельности этой партии. В 1911 году, в период подготовки к очередным имперским выборам, партия окончательно оформилась, выпустила свой манифест и выдвинула собственного кандидата в имперский парламент — писателя Ярослава Гашека. Заседания партии происходили в ресторане «Кравин». Несколько раз в неделю здесь с юмористическими речами выступал сам кандидат. Выборы состоялись 13 июня 1911 года. Газета «Час» («Время») писала 15 июня: «В день выборов и вчера, во вторник, множество людей толпилось перед трактиром… Окна его были облеплены такими плакатами: «Все, как один, отдайте голоса за кандидата «партии умеренного прогресса в рамках законности» писателя Ярослава Гашека, который на многочисленных собраниях развил программу национализации дворников», «Нам не хватает пятнадцати голосов», «Сегодня панихида по провалившимся кандидатам», «Если вы изберете нашего кандидата, обещаем, что мы защитим вас от землетрясения в Мексике», «Кто отдаст за нас свой голос, получит маленький карманный аквариум…» На тех же плакатах сообщалось о небывалом росте числа сторонников партии. К сожалению, на выборах за Гашека проголосовало немногим более двадцати человек, а сам кандидат, как выяснилось, официально даже не был зарегистрирован. Продолжением деятельности партии были выступления кабаре «У братьев Маккавеев» (в одной из поставленных этим полусамодеятельным кабаре пьес фигурировал бравый солдат Швейк, а Гашек играл его квартирохозяйку, пани Блажкову, и, выйдя после спектакля в женском платье на улицу, под общий хохот привел вскоре с собой кавалера). В том же ироническом духе Гашек «читал» импровизированные «научные» лекции. По мнению одного из членов «партии умеренного прогресса в рамках законности», писателя Франтишека Лангера, «кандидатские речи были самым крупным и цельным юмористическим произведением Гашека, созданным им до написания романа о Швейке».
Своему литературному творчеству Гашек, казалось бы, не придавал серьезного значения. Писал он легко и быстро, где угодно и когда угодно. Но легкость эта объяснялась, видимо, не только необычайным даром импровизации. Лучшее из написанного им (а далеко не все, что вышло из-под его пера, равноценно) подолгу вынашивалось, выверялось на слушателе, обрабатывалось в шутовских проделках и мистификациях. Кроме того, в предвоенные годы Гашек в течение длительных периодов писал более или менее упорядоченно и систематически. Известный чешский драматург и прозаик Иржи Маген вспоминал позднее: «Мы временами страшно любили Гашека, потому что он и вправду был само остроумие. Он, возможно, нас не любил, поскольку мы изображали из себя литераторов. Я в этом убежден. Но вся штука в том, что он создавал литературу значительно более интенсивно, чем все мы, что он, собственно, был литератором, а мы всячески противились тому, чтобы стать настоящими литераторами». Только с 1900 по 1915 год Гашек за своей подписью и под разными псевдонимами (они еще далеко не все установлены, но уже сейчас их известно более восьмидесяти) опубликовал свыше тысячи рассказов и фельетонов, был автором или принимал участие в создании доброго десятка пьес, написал два романа и повесть для детей, которые впоследствии были утеряны.
Каждая общественная акция, направленная против устоев буржуазно-феодальной империи Габсбургов, против чешской реакции, находила в Гашеке ревностного и деятельного союзника. Тематика его сатиры в значительной мере продиктована актуальными задачами политической борьбы. Постоянной мишенью гашековских сатирических залпов были австрийская бюрократия и католическая церковь. Писатель выводил на чистую воду реакционных лидеров буржуазных партий, разоблачал жульнические предвыборные махинации. С воинствующей непримиримостью высмеивал он эгоизм, лицемерие, самодовольную ограниченность правящих классов; наглядно показывал, что институты буржуазного общества представляют собой не что иное, как издевательство над подлинной демократией и правосудием; критиковал казенную школу и фальшивую благотворительность. Целый паноптикум аристократических выродков, мещан, безголовых чиновников, солдафонов, продажных политиканов, мошенников в рясах, разбойников пера выставлен в его юморесках для всеобщего обозрения. По мере того как крепло мастерство Гашека, безобидные анекдоты в его произведениях уступали место таким сюжетным ситуациям, которые в преувеличенной, уродливо-комической форме обнажали пороки и язвы несправедливо устроенного мира. На смену бегло намеченным юмористическим фигуркам приходили выпуклые, врезающиеся в память сатирические социальные типы. И лишь близорукостью тогдашней чешской критики, которую отпугивал непривычный гиперболизм гашековской сатиры (впрочем, тесно связанной с сатирической традицией, ведущей от Рабле, Сервантеса и Свифта к Салтыкову-Щедрину и Марку Твену), можно объяснить тот факт, что Гашек считался в то время представителем «литературной периферии». В действительности именно в его творчестве, так же как в произведениях Ивана Ольбрахта и Марии Майеровой, зарождалась тогда новая, революционная чешская проза.
В предвоенные годы в Чехии, особенно среди молодежи, широко развернулось антимилитаристское движение. Жертвами процессов над антимилитаристами, которые велись в 1909 и 1911 годах, стали друзья Гашека Алоис Гатина и Властимил Борек. Позднее в донесении пражского полицейского управления о Гашеке сообщалось: «В 1910 году был доставлен в полицейское управление, поскольку расспрашивал в альбрехтовских казармах об известном анархисте, вольноопределяющемся Бореке…» У писателя произвели обыск, возили его по казармам и делали очные ставки с солдатами. Все это и явилось жизненной прелюдией к рождению образа бравого солдата Йозефа Швейка. Сам Гашек, насколько можно судить по личным свидетельствам и документам, раньше никогда в армии не служил. Но военщину в своих рассказах он высмеивал уже неоднократно. В «Рассказе о доблестном шведском солдате» (1907) появляется и мотив иронического изображения безоговорочной воинской исполнительности. Впрочем, издевался здесь Гашек над самим верноподданным героем, который замерзает, охраняя старый забор. Точно так же Иван Ольбрахт в «Истории Эмануэля Умаченого» (1909) иронизировал над своим персонажем, который, своевременно не остановленный соответствующей командой, обошел пешком вокруг света и умер от «паранойя патриотика эпидемика первой степени». В цикле рассказов о похождениях бравого солдата Швейка в канун мировой войны доведенная до абсурда солдатская исполнительность впервые обращается против тех, кто требует слепого послушания. Уже при своем появлении на свет Йозеф Швейк не тот покорный дурак, которого заставь молиться, так он и лоб расшибет. Напротив, этот «официально признанный идиот» своим лбом расшибает военно-бюрократическую машину.
Когда грянула первая мировая война, у Гашека, так же как у его героя, неожиданно появилось желание «служить государю императору до последнего вздоха». Как явствует из воспоминаний друзей Гашека, еще до того, как в феврале 1915 года он был призван в армию, у него созрело решение не только поближе взглянуть в лицо войне, но добровольно перейти с поднятыми руками линию фронта.
В составе Девяносто первого пехотного полка вольноопределяющийся Гашек проделал примерно тот же путь, что и герой его будущего романа. Кстати, большинству реальных прототипов он оставил их подлинные звания и фамилии (майор Венцель, капитан Сагнер, капитан Адамичка, кадет Биглер, фельдфебель Ванек). Тесная дружба завязалась у Гашека с денщиком его ротного командира, поручика Лукаша. Дюжий каменщик — его звали Франтишеком Страшлипкой — любил рассказывать по всякому поводу истории из жизни и анекдоты. Впоследствии тем же пристрастием писатель наградил Йозефа Швейка. В Чешских Будейовицах, где располагался полк, Гашек преимущественно лечился от ревматизма, хотя на самом деле никогда им не страдал. Он становится правой рукой писаря Ванека, благодаря чему получает возможность постоянно уклоняться от учений и писать не только «историю полка», но и стихи и прозу. После кратковременного пребывания в Мосте-на-Литаве (Брук-на-Лейте — Кираль-Хида) Гашек попадает на фронт в Галицию, где выполняет обязанности квартирьера и ординарца, участвует в сражении у горы Сокаль и получает серебряную медаль за храбрость (по воспоминаниям Лукаша и Ванека, этой чести он был удостоен за то, что против своей воли «взял в плен» группу русских дезертиров, а по собственному заверению писателя, за то, что намазал ртутной мазью батальонного командира и тем самым избавил его от вшей). А через два с половиной месяца, 23 сентября 1915 года, у Хорупан Гашек вместе с Франтишеком Страшлипкой добровольно сдается в плен.
