Донец ввела Готова в курс дела.
Первое сентября
Готов зашел в класс. 5-й «Д» внимательно разглядывал нового классного руководителя. На столе лежала гора из гладиолусов и астр.
— Извините, что опоздал на торжественную линейку, — с усмешкой сказал учитель. — Я проспал… Кто, интересно, придумал имбецильный обычай строиться первого сентября? За цветы спасибо, только они мне нах не нужны.
Он открыл журнал и уставился на ребят.
— Что ж, давайте знакомиться. Меня зовут Рудольф Вениаминович. Как зовут вас, мне совершенно безразлично. Чтоб вы знали, я не люблю работать с малолетками, меня больше взросляк вставляет. Ясно?!..
Готов собрал цветы и аккуратно расставил в мусорном ведре.
— Воды надо будет налить… М-м-да, пожалуй, приступим. С сегодняшнего дня мы начинаем изучать «Историю отечества». Предмет интересный, но я постараюсь, чтобы вас от него тошнило.
Класс засмеялся.
Готов продолжил:
— Молодцы, с чувством юмора. Да только я не шучу, в детстве отучили. Предупреждаю сразу, чтобы потом без обид. За непослушание, дерзость, наглость, глупость и дебилизм буду бить. Бить жестоко, долго, сильно. И еще, попробуйте скажите, что я не имею права. Для меня закон не писан, если писан, то не читан, если читан, то не понят, если понят, то не так. Закон — он что дышло… Мне ничего не стоит подложить вам наркотики и вызвать милицию. А справедливость… мораль… — чушь, сентенции. Бабка надвое вилами на воде написала. Почему все считают, что учитель за учеников должен горой стоять? Ваши проблемы — не мои проблемы. Своя рубашка к телу липнет. Все, кто заходят в этот класс, попадают под мою юрисдикцию. Здесь я и Библия, и Коран, и административный и налоговый кодекс, и перечень правил поведения гимназиста. Для вас я вселенский разум, нечто всеобъемлющее, перст судьбы. Я игрок — вы мячи, я покупатель — вы продукты, я кишечник — вы… словом, вы… вот так вот. И запомните это а-а-а-ась и на всю жизнь!!! Вопросы?
— Можно выйти, — поднял руку мальчик с «ежиком» на голове.
— Нет!
— Почему?
— По кочану, — твердо сказал учитель.
— Я в туалет хочу, — не переставая трясти рукой, канючил мальчик.
— Все хотят. А что ты там будешь делать?
— Мне очень надо.
— «Памперсы» забыл? Иди, боговый. Позор галактики.
Мальчик выбежал, а сосед по парте, веснушчатый рыжик, ринулся за ним.
Готов перехватил школьника в дверях:
— Ты куда?
— А я тоже, — пролепетал рыжик.
— Кто тоже тот… у того проблемы с питанием решены, — наставительно заметил учитель. — Сядь на место. Вижу, что воспитание в младшем блоке ни к черту. Ничего, исправим ошибки прошлого. Достали ручки, тетрадки, промокашки, что у вас там… Запишем ряд пословиц о труде. Чтобы хорошо учиться, следует неукоснительно соблюдать их. Пишем… Кто ходит в школу по утрам — тот поступает мудро, потому что, если вы пойдете вечером, школа будет закрыта и вас никто туда не пустит. Записали? Следующая… Без применения определенного усилия средний человек вряд ли способен извлечь из водоема некие существа, с хвостом и чешуей, которые, будучи подвергнуты термической обработке, образуют всеразличнейшие блюда, будь то уха или шпроты. Дальше короткая. Делу век — потехе годы. И в заключение… Я не буду читать помедленнее, как хотите, так и успевайте. Пишем. Рассматривая камень, лежащий на середине ручья, невольно себя спрашиваешь: а протекает ли данная жидкость под ним? И исходя из соответствующих опытов, рисуется ясная картина, что нет, не протекает.
Тем временем из туалета вернулся ежикоголовый школьник и сел на место. Готов обратился к нему:
— Тебя как звать-то?
— Алеша, — ответил мальчик.
— Отгадай загадку. Сам с горшок, голова с вершок, живет в избушке, кушает плюшки. Кто это?
Ребенок мысленно перебрал все знакомые загадки: это не огурец, не капуста, с сотней одежек и не ножницы с кольцами, концами и гвоздиком посередине. Не огурец, который почему-то отождествляют с горницей, а семечки с людьми и уж наверняка не груша-лампочка.
— Не знаю, — ответил он.
— Вот и я не знаю. Только что придумал. Ха-ха. Будешь сегодня дежурным.
— А че я сделал? — недовольно спросил Алеша.
— Насрал посередь класса, вот что ты сделал!!! — заорал Готов. — Сказали дежурить — значит дежурить! Иди давай!
— А куда идти-то!
Готов покраснел:
— На-а!!! Я б тебе сказал — куда, да воспитание не позволяет! Тряпку намочи.
Мальчик направился к двери, повернулся и показал в спину учителя средний палец. 5-й «Д» заржал.
Красное лицо Готова приобрело более темный оттенок. Он в ярости открыл окно и вышвырнул мусорное ведро с цветами. Следом за ведром полетел стул.
— Помогайте! — приказал Готов ученикам, хватаясь за парту. — Поднимайте и ставьте на подоконник!
Когда седьмая парта оказалась на земле, в класс ворвались коллеги Готова из соседних кабинетов.
Успокоив учителя, они убедили его пройти в учительскую, где напоили чаем.
Бриллиант
В те времена, когда Рудольф Вениаминович работал учителем в областном центре, на одном из уроков он экспроприировал у пятиклассника красиво ограненный хрустальный шарик, очень похожий на настоящий бриллиант.
Элемент дешевой бижутерии размером с грецкий орех был помещен в пластмассовую шкатулку с различным барахлом (нитки, иголки, пуговицы, игральные карты с изображением голых женщин, пугач из медной трубки, конфета «Барбарис» и т. д.).
Так и пролежал бы псевдобриллиант до скончания времен в пластиковом гробике, если бы Готов все-таки не решился навести в квартире порядок после переезда.
Наткнувшись на шкатулку, Готов, первым делом, перелистал игральные карты, затем выбросил в мусорное ведро пугач, засунул в рот барбариску, а увидев хрустальный «шарик», подумал, что неплохо было бы подарить какой-нибудь молоденькой коллеге (для начала новой карьеры лишние баллы не помешают). Он положил бутафорский атрибут роскоши в дипломат, выпил чаю, почистил зубы и, уставший от разбора завала из нажитого «непосильным» трудом имущества, лег спать.
В учительской сидели три учительницы: пожилая химичка Наталья Александровна Шульц, преподаватель математики Алевтина Геннадьевна Селезнева, с третьей, совсем юной, Готов знаком не был.
Учитель улыбнулся присутствующим:
— Доброе утро, дамы.
— Здрасьте, — сказала Селезнева. Шульц кивнула, незнакомка застенчиво подняла глаза. — Познакомьтесь, это Вероника Олеговна Ермакова, география, первый год после института. Вероника Олеговна… Рудольф Вениаминович…
— Здравствуйте, — сказала еле слышно Ермакова и слегка покраснела.
— Очень приятно! — протрубил Готов. — Вы местная или как?
— Местная.
— Где учились?
— В Питере, — молодая учительница улыбнулась, в глазах читалась гордость за полученное образование, ни в каком-нибудь филиале заочно, а непосредственно в городе Петра.
— А я в МГУ, — раскинул руки Готов.
— Рада за Вас, — со стервозностью в голосе сказала Ермакова.
— Неужели, правда, в МГУ учились? — спросила Шульц с недоверием.
— А как же, разумеется.
— Ну, Вы даете!
Учитель сел за свободный стол и открыл дипломат. Блеснувший хрусталик привлек внимание. Готов с утра и не вспомнил про обманку. Он взял граненый шарик двумя пальцами и посмотрел сквозь него на утреннее солнце.
Любуясь разложением белого цвета на семь составляющих, Готов не заметил пристальных взглядов коллег.
— Что это у Вас? — полюбопытствовала Шульц.
— Бриллиант, — сухо ответил Готов.
— Шутите?
— Ничуть. Взгляните, Вы же химик, должны разбираться.
Несмотря на преклонный возраст, Шульц не поленилась встать и подойти к Готову.
Разглядывая предмет, похожий на бриллиант, Шульц нахмурила брови. Она явно ни разу в жизни не видела настолько большой кусок углерода такой кристаллической полиморфной модификации.
— Не знаю, — сказала она, — мне думается, это подделка.
— Какие теоретические выкладки подтверждают данное предположение?
— Ну, откуда у Вас бриллиант, да еще таких размеров? Где Вы его могли взять?
— Где, где, в Кремле! — усмехнулся Готов. — Нашел!
Интерес вспыхнул и у остальных педагогов. Женщины передавали хрусталь из рук в руки, смотрели через него на свет, примеряли к одежде, охали и ахали.
— Рудольф Вениаминович, скажите, что Вы нас разыгрываете. Ведь ненастоящий? — шутливо взмолилась Селезнева.
— Настоящий. У знакомого ювелира консультировался.
— А где Вы его нашли?
— Там, недалеко от больницы… ну, где парк начинается… не помню, как улица называется. Я недавно в вашем городе.
— Сорока пяти лет Октября, — просветила Ермакова.
— Да, наверно, кажется, так… и нашел-то прямо по-книжному: стал шнурок завязывать, а в траве блеск…
