Евгений Свинаренко
Учитель-психопат
Прибытие
На перрон из дверей электрички вышел худощавый, среднего роста мужчина, тридцати пяти лет, в черной шляпе с широкими полями и черном плаще. За плечами — большой рюкзак цвета хаки, в руках — два чемодана.
Человек поставил ношу на бетон перрона и стал ждать.
Час ожидания исчерпал терпение человека в черном. Тонкие черты лица превратились в едкую гримасу. Очки сползли на кончик носа. Длинные пальцы с силой сжали лямки рюкзака.
— С-с-суки!!! — выкрикнул он и отшвырнул рюкзак в сторону. — Козел хренов!!!
Бормоча проклятья, человек зашел в здание железнодорожного вокзала. Там купил телефонную карточку, разыскал автомат и набрал номер.
— Алло, — сказал в трубке женский голос.
— Ло-ло-ло! — передразнил человек. — Это кто?
— А вам кого?
— Никого! Смирнова Владимира Константиновича, директора школы, будь он неладен, вот кого!
— Сейчас позову, подождите, пожалуйста.
— Позовите уж, сделайте милость. Бабосы на карте кончаются.
Через минуту в трубке послышался кашель.
— Слушаю, — прочищая горло, сказал директор.
— Это я вас слушаю, Владимир Константинович…
— Да, это кто? — не дал договорить директор.
— Готов в пальто.
— Какой еще Готов?
— Как какой… нормально так… Рудольф Вениаминович, вот какой. Я на вокзале сутки торчу. Почему никто не встретил? Сейчас на фиг уеду, и все.
— Так вы же должны были завтра приехать. И квартиру только завтра освободят.
Готов тяжело вздохнул:
— Так я что, на вокзале ночевать должен? Я, извините, преподаватель, а не бомж. Зачем тогда на работу приглашать? Еду за тридевять земель… Это мне, что ли, надо? Я покупаю обратный билет.
— Не горячитесь Вы, Рудольф Вениаминович. Переночуйте в гостинице. Я Вас к себе не могу, у меня гости. Завтра с утра приходите в школу, осмотритесь. После обеда ключи принесут от Вашей квартиры.
— За квартиру много платить?
— Только квартплату. Съем за счет школы.
— Сколько хоть комнат?
— Однокомнатная. С мебелью.
Готов нервно хихикнул:
— Вы же обещали трех. Я не буду на таких условиях работать.
— Рудольф Вениаминович, мы же с Вами сразу договорились, что бесплатное жилье — это уже для Вас стимул… Ну, ладно, до завтра, меня гости ждут.
Готов повесил трубку и отправился на поиски ночлега.
— Извините, где у вас тут гостиница, любезный, — спросил он прохожего мальчика.
— Вон там, — показал рукой мальчик, — идите прямо, никуда не сворачивайте.
Готов пошел прямо и уперся в лес на окраине города.
— Простите, — обратился он к вышедшему из леса старику с полной корзиной грибов, — мне сказали, что где-то здесь гостиница. Не подскажете, где?
— Ничего такого тут нет, — буркнул старик.
— А тогда где?
— Бог его знает.
В этот день гостиницу Готов так и не нашел. Пришлось ночевать на вокзале.
Первый рабочий день
Начало первого рабочего дня в школе № 3 произвело на Готова негативное впечатление. Ему пришлось помогать новым сослуживцам затаскивать на третий этаж отремонтированные парты. Разгружать машину с учебниками. Затем, вплоть до обеда, вешать на стены тяжелые стенды. И только после этого ему удалось встретиться с завучем.
— Здравствуйте, меня зовут Надежда Ивановна Сафронова, я завуч школы, — сказала высокая, средних лет женщина, в больших очках и с крашенными в каштановый цвет волосами.
— Рудольф Вениаминович, учитель истории…
— Я знаю, — прервала Сафронова, — директор говорил и показывал Вашу «трудовую». Идемте, покажу Ваш кабинет… Что Вас заставило приехать к нам из области?
— Я принял очень важное в жизни решение.
— Какое же?
— Это останется при мне, — многозначительно сказал Готов.
Сафронова хмыкнула и открыла кабинет № 9 с табличкой на двери «История».
— Вот Ваш класс, — сказала Сафронова, — уроки ведет еще один педагог — Чуркин. Он будет работать во второй смене, а Вы в первой. И все-таки я хотела бы вернуться к разговору о Вашем прежнем месте работы.
— Что Вас интересует? — Готов открыл окно и плюнул.
— Я слышала, произошла какая-то неприятная история… Довольно странно. Из центра в небольшой городок… преподаватель…
Готов щелкнул языком:
— Надежда Ивановна, Вашей школе учителя не нужны?
— Нужны, без сомнения. Сейчас, вообще-то, тяжело с кадрами.
— В чем тогда проблема? Считайте, что я приехал поднимать провинцию. И вообще, я ученый. Намерен испытать в Вашей школе свою педагогическую программу «Превращение дебилов в нормальных людей».
Сафронова нахмурилась:
— Это Вы не по адресу. У нас дети хорошие. Есть медалисты и победители олимпиад. Очень хорошая спортивная подготовка. Не так давно Леночка Зайцева заняла девятое место на областном чемпионате по легкой атлетике.
Готов лег на парту и задрал ноги вверх, вызвав у завуча удивление, поболтал ими, зевнул и потянулся.
— Хорошо у вас здесь. Тихо, спокойно. Лес опять же. В большом городе тяжело жить… Но не обольщайтесь. Работая здесь, я делаю вам одолжение, не забывайте об этом. Уволься я посередь года: учителя истории вам не найти.
— Вы очень странный человек, — серьезным тоном сказала Сафронова. — Необычный. А у нас не привыкли к необычному.
— Придется привыкать, — Готов спрыгнул с парты и вплотную приблизился к Сафроновой. — Когда начнем работать по-настоящему?
— Первого сентября, после линейки Вы принимаете классное руководство. Ваш класс пятый «Д».
Веселье спало с лица Готова, превратилось в кислую мину:
— Классное руководство?! Я не хочу быть классным руководителем! Не хочу и не буду! Вести классные часы, водить этих малолетних преступников в походы, на экскурсии. Проводить собрания тупых родителей. Или еще не лучше: волочиться с ними со всеми по путевкам в Великий Устюг, к Деду Морозу. Мне, Надежда Ивановна, этот геморрой вовсе ни к чему.
— В нашей школе классное руководство у всех преподавателей. Это Ваша обязанность. У иных вообще по два класса и ничего, никто не плачет. Все, что вам необходимо, в учительской… журналы… короче, все там.
Благодаря злому умыслу архитектора учительская расположилась по соседству с кабинетом директора.
Хоть директор и имел покладистый характер, педагогический коллектив, с присущим ему совковым менталитетом, все равно неуютно чувствовал себя вблизи начальства.
Ни шкафов, ни часов, ни календаря, ни каких-либо плакатов в учительской не было. Ничего, кроме столов и стульев. Да еще электрический чайник и кружки.
В учительской сидели две женщины и пили чай. Постучавшись, Готов вошел.
— Здравствуйте. Меня зовут Рудольф Вениаминович Готов.
Женщины поздоровались, но не представились. Учителю это не понравилось, он повторил:
— Меня зовут Рудольф Вениаминович Готов.
Женщины второй раз сказали «здрасьте» и переглянулись. Готов стал жестикулировать, причудливо изгибаясь, и говорить с сильным английским акцентом:
— Я есть Готов… май нейм из Готов. Я есть учитель… Го-то-в. Я есть быть преподавать в этот школа. Меня зовут Готов. Предмет хистори, как это по-вашему?.. э-э-э… ноу, ноу, ноу… А! История! Андестенд?
Они захихикали, отпили из кружек чай, посмотрели друг на друга и в удивлении высоко подняли брови.
Готов всплеснул руками:
— У вас тут что, все такие? О, майн гот! Куда я попал?! Вы по-русски разговариваете? Можете сказать, как вас зовут? Я Готов, не Котов, а Готов. Ударение на первый слог. А вы кто?
— Донец Людмила Николаевна, русский язык и литература.
— Мышкина Анна Валерьевна, музыка.
— Наконец-то, разобрались, — радостно вздохнул Готов. — Я уж думал, вы дауны. Чайком угостите?
Мышкина налила из электрического чайника кипяток в кружку с пакетиком и протянула новому сослуживцу.
— А сахар где? А печеньки? — спросил он.
— Мы так, без всего, — сказала Мышкина.
Готов подул на чай и попытался вытащить пальцами пакетик из кружки:
— Ай, с-с-су-у-у… горячо! Ложек даже нету! Пакетики надо с веревочкой покупать! Где вы только такие дореволюционные берете?! Не-е-е, не возродится Россия провинцией.
Мышкина и Донец внимательно рассматривали нагловатого коллегу. В их взглядах присутствовали как интерес, так и опасения.
Готов словно почувствовал эмоции женщин:
— Не бойтесь. Сработаемся. Еще не с такими приходилось срабатываться. Нервишки у меня ни к черту. Что есть, то есть. Это после того, как меня с прежнего места ушли. Я тогда директору в рожу харкнул и пнул ногой в голову.
— За что? — удивилась Донец.
— За справедливость. Терпеть не могу несправедливость. Они там со своей шайкой такие махинации проворачивали. У-у-ух! Я директора на ковер… я ведь не учителем каким-нибудь работал, а зам. начальника ОблОНО. Вызвал, значит, на ковер, требую объяснений. А он смеется. Ничего, говорит, ты мне не сделаешь, у меня, говорит, связи ого-го, вплоть до губернатора. Я, конечно, не стерпел: врезал ему как следует, а меня на следующий день с должности снимают… и практически выживают из города. На работу никто не берет, мафии их боятся. А ведь я кандидат педагогических наук. Да, не удивляйтесь. Был бы я Сталиным, я бы, знаете, под какой формулировкой их наказал? «Дело учителей». Эх, спасибо вашему директору, Владимиру Константиновичу, не бросил в беде старого друга. Мне сейчас школа квартиру снимает. Хорошую, однокомнатную, с телефоном. Участь борца за правду. А теперь, милые мои, расскажите-ка мне, что да как. Я в школах практически не преподавал, только в университетах да на начальственных должностях просиживал.
