— Демагогию разводишь, Петенька, — почти пропела Марина.
— Ну, это ты брось! Я предлагаю настоящее большое дело. Конечно, я понимаю, Дзолодо — пассажир, он просто в гости к родным едет. Поэтому он против.
Дзолодо смутился:
— Почему же…
— Значит — «за»? — приступил к нему Петр.
— Так нечестно! — возразила Марина.
— «За»?
— Как все… — Дзолодо растерянно опустил глаза.
— Мы не имеем права менять маршрут! — с отчаянием воскликнула Марина. — Если мы вовремя не придем в Высокое, нас искать начнут.
Петр отмахнулся:
— Мелочи. Я, как командор, беру ответственность на себя. Понятно? Ну, Тим?
— Мотор… Ведь он не такой уж сильный… В верховьях Лосиной течение…
— На шестах дойдем! — воскликнул Петр. — Ну, Тим!
Тимофей поморщился, почесал щеку, окончательно испачкал лицо смазкой:
— Давай!
— Вот так, Марина, — Петр развел руками. — В меньшинстве. Придется подчиниться.
В безмолвии ночи послышалось тугое дыхание ветра в вершинах. Шум заглушил звонкое биение реки в каменистых берегах. Марина глянула вверх. Звезды лихорадило, но только на половине неба. Другая была аспидно-черной. Ее затянуло громадой тучи. От нее потянуло резким холодом.
— Дождь будет! Крепить палатку надо! — крикнула радостно Марина, подумав, что непогода задержит их и Петру волей-неволей придется отказаться от своей затеи. — Скорее! Скорее!
Порывы в вершинах набирали силу.
Ветер усилился настолько, что, казалось, спустился к самой земле, заколебал пламя костра.
Ослепительный иссиня-белый свет вспыхнул в туче. Молния была похожа на дерево, повернутое стволом вверх, а огненные ветви уперлись в землю. Через мгновение скалы дрогнули от этого прикосновения. Звук удара был так силен и плотен, будто по ушам ударили кулаками, а в глазах все еще стояло сверкающее дерево.
И еще не затихли раскаты, как снова вспыхнула молния, ярче и грандиознее, чем первая. Удар грома еще не долетел до них, а новое огненное дерево низринулось ветвями вниз. Раскаты грома слились в сплошной оглушающий звук.
Воздух стал удушлив, словно кошмар.
Забившись в угол палатки, Марина закрыла лицо руками и ойкала при каждом проблеске молнии. Непроницаемая ткань палатки-серебрянки при каждой вспышке просвечивала будто кисея.
Мальчишки бесновались:
— Во дает!
— А ну еще разок!
— Э! Пудзя! Э! — подбадривал Дзолодо удэгейского бога огня и молний.
Всплески ядовитого цвета молний чередовались с ударами грома, от которых содрогалась земля. Но дождя не было. Несколько редких капель, точно камешки, ударили по скатам. И все.
Грохот грома и вспышки молний уползли вверх по реке, в сторону гор. Стало душно и даже пыльно. Пыль скрипела на зубах.
Всю ночь Марине снились какие-то чудовища.
Мальчишки тоже проснулись хмурые. Только Петр бодро торопил всех. Позавтракали вчерашней кашей.
— Может, ребята, не будем делать глупостей? — спросила Марина.
Петр и бровью не повел, будто такой призыв не мог относиться к нему. Тимофей и Дзолодо покосились на Марину, но промолчали.
Только когда укладывали во вместительную самодельную лодку из дюраля свои пожитки, командор изрек:
— Женщины в походе — только обуза.
Марина хотела съехидничать, но сдержалась, даже усмешку постаралась спрятать. Так не годится. Раз решили идти, надо, чтоб все было хорошо.
— Тим! Как мотор? — суетился Петр. — Марина, Дзолодо, вещи уложили? Давайте, давайте!
Командор присматривался ко всему, что делалось. Потом схватил лопатку и стал засыпать костер. Но то и дело отвлекался. Либо Марина положит карабин не туда, то кастрюля окажется не на месте. Командор кричал, махал руками, бросался к лодке и сам наводил порядок.
Наконец все собрались.
Командор устроился на носу лодки. Он был впередсмотрящим, Марина и Дзолодо — в центре, а Тимофей — на корме у мотора.
— Пошли!
Затрещал мотор, вспенилась вода за кормой, и, развернувшись широкой дугой, лодка обогнула косу и вошла в Лосиную.
Дзолодо вздохнул, взглянув на реку Солнечного луча, которая вела прямо к его родному поселку на месте старого становища. Увидел Дзолодо и место их стоянки: серый дымок над костром.
«Погаснет, — подумал Дзолодо. — Может, это и не дым, а пар… Ничего. Погаснет».
10 июля
— Прямо по курсу — пожар! — сказал пилот. Он чуть повернул самолет, чтобы сидящему справа от него летнабу стал лучше виден сизый дымок на горизонте.
— Вижу! — Летнаб посмотрел на приборы. Скорость была сто сорок километров. — Может, прибавить?
Услышав этот вопрос, пилот усмехнулся. Он ожидал его с того момента, когда на горизонте показался подозрительный, размытый струящимся маревом и далью дымок. Это пятнышко трудно было разглядеть, но пилот увидел. Он был старым военным летчиком. Но когда капитану Ванину исполнилось сорок, ему запретили летать на реактивных. Правда, предлагали остаться в армии и работать на земле, но он отказался.
Отказался он и от пассажирских перевозок и твердо осел в ГВФ. На охране лесов. Эта работа напоминала боевые будни.
— Может, прибавить? — Летный наблюдатель настойчиво повторил вопрос.
— Тридцать восемь и восемь десятых метра в секунду, — откликнулся Ванин.
— Не понимаю.
— Сто сорок километров в час.
— Можно быстрее?
— Вы летаете не первый год и знаете — нельзя, — ответил пилот. Ванин подумал, что на реактивном самолете он оказался бы над зоной пожара через несколько минут, а «Як-12» будет добираться около часа. И еще пилот подумал о том, как трудно бывает человеку, когда он переживает возможности своих сил, а потом — что немного завидует летнабу. Тому до своего возрастного ценза далеко. Косых едва перевалило за тридцать. Однако, по твердому убеждению Ванина, он сохранил горячность и норовистость ранней молодости.
Антон Косых, видимо, чувствовал: для Ванина главное в работе патрульного не лес, который он охраняет, а сама возможность летать, быть в постоянной «боевой готовности». Поэтому летнаб старался «заразить» Ванина любовью к тайге, которая сотней оттенков переливалась под крылом «Я-12». И эти оттенки зеленого моря не были чем-то застывшим, они менялись ежедневно, в зависимости от погоды, солнечного освещения; ранней весной цвет тайги был один, в разгар — другой, а в начале лета — совсем особенный… Всех и не перечислишь. Но Косых знал все оттенки зелени всех пород деревьев во все времена года. Знал Косых, где и какая порода деревьев растет и почему в одном месте тайга мало страдает от пожара, а в другом выгорает очень сильно.
