не жил и, похоже, его даже не открывали – двери и ставни были наглухо заколочены. Инспектор Роджерс вооружился ломиком и через несколько минут мы оказались в помещении, где остановилось время. Потёртая старая мебель, покрытая толстым слоем пыли, свисающая с потолка паутина, на столе – брошенная посуда, на полу – пустые бутылки из-под виски и джина…
Пока инспектор осматривал другие помещения, я прошла в кабинет. На каминной полке я заметила фотографию в облупившейся рамке. Это была свадебная фотография Эдгара и Анны. Как странно, что, уезжая, он не взял её с собой. С фотографии на меня смотрела молоденькая хрупкая девушка в скромном подвенечном платье. Тёмные волосы стянуты в тугой пучок, никаких украшений, ни даже цветов. Она так крепко прижалась к жениху, словно боялась его потерять. Рядом с высоким статным Эдгаром, с его орлиным профилем и уверенным взглядом, она, действительно, смотрелась гадким утёнком. Только огромные чёрные глаза её выделялись на бледном худом лице. Я взяла фотографию в руки, чтобы получше рассмотреть лицо девушки, и чуть не вскрикнула – стекло неожиданно хрустнуло и тонкая паутина трещин скрыла изображение.
"Какой страшный дом! Надо поскорее найти этот проклятый дневник и убираться отсюда…" – подумала я, вернув фотографию на место. Я принялась искать, где может быть спрятан дневник, но ключик из конверта не подходил ни к ящику письменного стола, ни к дверце книжного шкафа. Какой замок можно было открыть этим маленьким почерневшим от времени ключиком?
В который раз я обшаривала взглядом мрачную комнату. И только снова взглянув на каминную полку, вздрогнула от неожиданности – рядом с фотографией Эдгара и Анны стояла небольшая шкатулка из тёмного дерева. Как я могла её не заметить? Готова поклясться, что, когда я брала фотографию, никакой шкатулки на полке не было!.. Неуверенно ступая, я вернулась к камину. Шкатулка была старинная, резная, из какого-то тёмного дерева и, очевидно, принадлежала Анне. Дрожащими руками я взяла шкатулку и поставила её на стол. Ключик подошёл сразу. Подняв массивную крышку, я увидела дневник. Это, без сомнения, был он – очень старый, потёртый дневник, весь исписанный мелким, дрожащим почерком. Первая запись повергла меня в оцепенение:
"13 декабря 1999 г., Виндфилд. Она мне позвонила где-то в 10 утра. Сказала, что не простит и не вернётся, но не оставит меня никогда. С похмелья я ничего не мог понять, пока не вспомнил, как ударил её накануне и она уехала в ночь… Полиция мне не верит. Они говорят, что она разбилась в полночь, что она НИКАК не могла мне звонить!"
Мне вдруг показалось, что в старом доме странно трещат половицы, словно кто-то осторожно по ним ступает, да и ветер зловеще завывает в дымоходе, будто стонет…
– Инспектор, пожалуйста, давайте выйдем на улицу, меня мутит от пыли! – мне захотелось скорее вырваться из этого жуткого дома.
Свежий воздух немного привёл меня в чувства. Отдышавшись, я показала дневник Роджерсу.
– Я понимаю, инспектор, что для вас это вещественное доказательство. Но мне необходимо внимательно прочесть весь дневник. Надеюсь, вы не против? Я сообщу вам сразу, если найду что-нибудь важное.
– Я не против, мэм, буду признателен, если вы сделаете это для меня, – ответил Роджерс всё с тем же странным прищуром и протянул мне свою визитку. – Пожалуйста, звоните в любое время.
– Вы всё же полагаете, что это было самоубийство? – не выдержала я.
– Похоже, что так. Вероятно, бедолага всю жизнь винил себя в смерти супруги. Может, потому и писал эти жуткие книги. Пока не решил всё закончить подобным способом. Возможно, пытался искупить вину.
Конечно, всё это выглядело вполне логично. И всё-таки что-то не давало мне покоя во всей этой истории. Во-первых, зачем ждать двадцать лет, чтобы свести счёты с жизнью, да к тому же в тот момент, когда ты на вершине славы, богат и благополучен? Во-вторых, предсмертная записка тоже вызывала у меня сомнения. Разве пишут "в случае моей смерти", когда собираются покончить с собой? Такое ощущение, что Эдгар не хотел умирать…
***
Вернувшись в офис, я закрылась в своём кабинете и попросила секретаршу не беспокоить. Мне не терпелось прочесть дневник Эдгара и отыскать ответы на мучившие меня вопросы.
"15 декабря, Виндфилд. Сегодня её похоронили. Она лежала в гробу как живая. Только дотронувшись губами до её лба, я почувствовал лёд… А вечером она опять позвонила мне! Это точно была ОНА. Велела делать всё, как она скажет. Тогда я буду в порядке… Я должен уехать из Виндфилда прямо сейчас и никогда больше сюда не возвращаться. Даже на её могилу. Мне очень страшно…"
"20 декабря, Сан-Франциско. Я снял крохотную комнату на окраине города. Район ужасный и всё равно очень дорого. Моих сбережений надолго не хватит. Но она обещала, что скоро всё изменится, если только я буду слушаться."
"24 декабря. Сочельник. Она обещала позвонить ровно в полночь и сделать мне подарок. Она поможет мне создать настоящий бестселлер! Кажется, я схожу с ума…"
"30 декабря. Она звонит мне седьмую ночь подряд и диктует тексты. Я пишу, как никогда не писал. Не отрывая онемевших пальцев, борясь со сном и голодом. Завтра книга должна быть закончена. Она будет называться "Проклятие трёх нулей". Она сделает меня знаменитым…"
Я оторвалась от записей, чтобы перевести дух. Если поначалу дневник напоминал мне скорее записки помешавшегося от горя и чувства вины человека, то теперь я могла сопоставить факты. Рукопись книги "Проклятие трёх нулей" поступила к нам в издательство ровно 31 декабря, в канун 2000-ного года. Это показалось каким-то мистическим совпадением, и главный редактор решил прочесть историю. Она была потрясающей – страшной и захватывающей одновременно. Он немедленно передал её в печать и вскоре Эдгар Роу проснулся знаменитым.
Я стала быстро перелистывать дневник. Получалось, что автор всех двенадцати романов Эдгара вовсе не он, а его покойная жена. Невероятно! Я изо всех сил пыталась найти логическое объяснение. Может быть, писатель черпал вдохновение таким странным образом, представляя себе, что покойница-супруга диктует ему тексты по телефону? Но зачем писать об этом в дневнике? И зачем, спрашивается, публиковать дневник после смерти? Чтобы весь мир узнал, что автор сумасшедший? Нет, Эдгар совсем не был похож на сумасшедшего.
Затаив дыхание, я открыла последнюю страницу дневника. Почерк здесь уже больше походил на тот, что я знала, да и чернила совсем другие – последние записи были сделаны совсем недавно. И это странно! Дневник Эдгара я нашла в его заколоченном доме, как он мог попасть туда?!
