Пришлось также «оземлянить» названия титулов, дворянских сословий и церковных санов, а для некоторых видов рокласовской фауны подобрать земные эквиваленты.
И последнее: ВСЕ СОБЫТИЯ, ОПИСАННЫЕ В ЭТОЙ КНИГЕ, НИКОГДА И НИГДЕ НЕ ПРОИСХОДИЛИ (для Корпуса), А СОВПАДЕНИЯ ИМЁН ЯВЛЯЮТСЯ СЛУЧАЙНЫМИ… Для них же…
Пролог
Замок
Старый замок помнил всё. Помнил до последней детали, до мелочей. Всю свою долгую жизнь, всех своих жильцов и хозяев – от того, по чьему приказу он был построен, и до нынешнего… Память каменных стен – не чета человеческой, она не умеет забывать, не умеет выбирать, что помнить, что нет. Людская память коротка, даже в поколениях… У замка же – дело другое. Каждая чёрточка, каждый камешек – словно мгновенный фотоснимок. И земля под фундаментом – тоже поток памяти. Не оттого ли кажется порой Замку, что помнит он и те времена, когда не пришли ещё сюда первые люди?.. И пока жив замок – жива его память.
Несколько веков назад его возвели по приказу Фангра Высокого, первого короля, основателя династии Фангрингов. Тогда, в те далёкие времена, замок был пограничной твердыней на пути диких орд северных варваров. Сперва – единственной, потом, при внуке Фангра Латимире, лишь одной из многих… Называли его тогда Бэттлгантлет Кэстл, Замок Боевой Рукавицы, ибо в фундамент положил король Фангр свою перчатку, как залог крепости этих стен и своей власти. Замок с почти человеческим удовольствием ощутил в себе эту перчатку – она не пропала и не стала пылью, а продолжала покоиться в фундаменте над Огненным Сердцем, словно хранитель замка.
Позже, когда два века спустя рыцарская конница императора Кретона Фангринга покорила Север и привела его под императорскую десницу, замок потерял своё былое значение. Он перестал быть пограничной крепостью и был передан Кретоном в ленное владение вассалу и боевому другу императора – седьмому барону Лурвиллю. В замке обосновался гарнизон баронских ратников. Он стал как бы солидным, степенным обывателем и начал потихоньку обрастать деревнями.
Так незаметно промчались ещё два века. Первое время клан Лурвиллей богател и множился, замок Бэттлгантлет, который стали называть по имени нового владельца Идригом, приобрёл добрую славу и мог со временем превратиться в этакий торговый город, так как стоял на перекрёстке нескольких путей и, кроме того, на большой реке Лаге, что несла свои воды от самой столицы к Эгернийскому морю… Появился даже монастырь, в котором периодически случались всякие чудеса и знамения. В общем, жизнь была спокойной и размеренной.
Увы, недолго это продолжалось, вернее, недолго по мнению замка. Для людей прошло, как уже говорилось, два века. Разразился кризис. Слабый телом и немощный духом император Гарот Фангринг, дальний потомок Кретона Завоевателя, не мог удержать то, что даровали ему предки. Как обычно случается с теми, кто пытается удержать больше, чем может, Гарот погиб, отравленный родной племянницею Сибиллой. Так начались времена разброда и шатаний, времена упадка. Формально Империя сохранилась, но на деле… Время смуты – каждый за себя, один Бог за всех. Замок Идриг вновь стал… даже не пограничным, а просто-напросто осаждённым. Временами он напоминал последний островок суши в бурном море наступившего хаоса. Барон Сирил, последний из династии Лурвиллей, был мужественным и закалённым человеком, опытным военачальником и мудрым политиком. Когда волна восстаний охватила страну, он понял, что всё своё достояние сохранить не сможет, нужно выбирать что-то одно. Выбор пал на замок Идриг, отчасти за крепость стен и неприступность, но большей мерой потому, что барон Сирил Лурвилль де Идриг был глубоко верующим человеком и искренне уповал на Бога, а Идригский монастырь был знаменит ещё во времена его прадеда. Собственно, боялся он не столько за себя, сколько за дочь, и поэтому держал её постоянно при себе, под защитой высоких стен и глубоких замковых рвов. Если б он только мог знать, что ждёт его наследницу в этих стенах, он бы, наверное, разрушил замок до основания своими руками… А заодно и монастырь.
Нет-нет, не было никаких романтических историй. Ни несчастной любви, ни юного рыцаря или там разбойника. Всё гораздо проще, тривиальней и ужаснее. Племянница-убийца императора Гарота, Сибилла Фангринг, не рассчитав своих сил, поспешно объявила себя наследницей престола, опираясь на поддержку той части духовенства, которая полагала, что раз Бог создал людей, а церковь – Его представитель, то они имеют полное право этими людьми помыкать и властвовать, понятное дело – во славу Господню. У нас бы их назвали инквизицией, а методы достижения целей были те же – костры, убийства, пытки – словом, весь арсенал налицо. Но «святые отцы» просчитались – через месяц произошёл переворот, возглавляемый маршалом Империи Дервином де Гэленьюром, и неудавшейся императрице Сибилле вместе со своими чернорясными учителями пришлось поспешно бежать. Кстати сказать, это был лишь первый переворот в длинной цепи.
Естественно, Сибилле и КО требовалось тихое местечко, чтобы оправить пёрышки и зализать раны. К несчастью, самым спокойным уголком Империи оказался Идриг. Ни тебе восстаний, ни интриг дворцовых… А главное – всё тот же злосчастный монастырь. Во все бури и страхи того времени его не трогали – защита Всевышнего лежала на нём, а вера в людях (за исключеньем некоторых) ещё не ослабла… Да и дружина баронская недалече. Так и случилось, что оказалась эта воронья стая в Идриге – отцы-инквизиторы в монастыре, а Сибилла – в самом замке. Барон Сирил хоть и знал, что представляет собой «столичная штучка», однако счёл своим долгом помочь дому Фангра, вассалом которого он себя считал, а братия монашеская и в мыслях не имела отказать в приюте ищущим пристанища. Самоуверенная Сибилла тут же, скуки ради, пыталась соблазнить барона, но тот сделал вид, будто ничего не заметил. Несостоявшаяся императрица смирилась, хотя и затаила с тех пор злобу. Это чёрные наставники заставили её до поры отложить «месть». А сами не дремали – привлекали на свою сторону народ, воинов – готовили плацдарм для похода на столицу.
Тут-то уж они развернулись в полную силу. Барон и опомниться не успел, как добрый благочестивый старичок-настоятель монастыря отец Кевин скоропостижно скончался (ходили слухи, опять не без помощи яда), а новым настоятелем стал сухой и колючеглазый отец Бекран – из этих, из пришлых… В деревнях и в самом Идриге, как плесень в сырую погоду, стали появляться многочисленные «слуги Господни», не монахи, нет. Просто богобоязненные чада – шпионы. И началось – только и слышишь – проклятие, отлучение, анафема… Барон просто диву давался, какую силу забрали столичные пастыри. Уж и в его, в его войсках то и дело мелькают чёрные сутаны и солдаты ошалело внимают велеречивым поучениям очередного инока с бегающими маслеными глазками. Конечно, подобная практика ему не очень-то нравилась, однако он не мог позволить себе препятствовать своим подданным слушать слово Господне. И не заметил барон, как его же люди стали слушаться его только лишь с оглядкой на монахов, как в замке и окрестностях (а главное – в душах людских) поселился страх. И лишь когда было устроено первое сожжение еретика, барон воспротивился, но его подчинённые не послушали, не подчинились господину – каждый знал, что за спиной стоит шпион, и каждый боялся… И прозрел Сирил де Идриг, двенадцатый барон Лурвилль, и понял, что потерял он последнее своё владение.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
