Грохот чудом удержавшейся на петлях двери отвлёк гоблинов от своих рассуждений.
– Эй, хозяин! Пива мне, да поживее!
Все, кто был в таверне, с любопытством повернулись ко входу. Новый посетитель стоял на пороге, полностью перегораживая широкий дверной проём. Рост его был под стать ширине, но внимание привлекало не столько крепкое сложение молодца, сколько его одежда – кафтан невозможно канареечного цвета и крикливые синие шаровары. За спиной болтался на потёртой портупее двуручный волнистый меч, а к поясу был прицеплен стилет с резной ручкой и выпуклой чашкой. Не спеша входить, детина свысока – и в прямом, и в переносном смыслах – оглядел посетителей таверны. Их было немного в этот слякотный зимний вечер: в углу ужинали двое проезжих купцов, для отвода глаз вполголоса обсуждавших низкие прибыли; под узким, как бойница, окошком сидел высокий худощавый человек в грязно-буром плаще с надвинутым на глаза капюшоном; за соседним столиком расположился невысокий старичок-монах с непривычно выглядящим на духовной особе коротким мечом в кожаных ножнах; и, само собой, имели место безденежные забулдыги, опасливо, но с надеждой поглядывавшие на нового гостя. Гоблины же уже отсутствовали: почуяв, что запахло жареным, они предпочли выскочить за дверь, едва детина шагнул внутрь.
К прибывшему подскочил хозяин с огромной кружкой в руках. Тот принял её, осушил в два глотка и потребовал:
– Ещё! В глотке пересохло. Не поверите – только что с оборотнем бился!
Сказано было громко, явно для привлечения внимания. Разговоры смолкли – аудитория переваривала услышанное. Хозяин недоверчиво хмыкнул:
– Это с которым?
– То есть как – с которым? У вас их что, стадо? – немедленно рассвирепел детина. – С тем, от которого всей округе житья нет!
В глазах хозяина возникло странное выражение, но тут вмешался монах:
– Прошу прощения, сын мой; так вы утверждаете, что совсем недавно схватились с этой мерзкой тварью, о которой ходят жуткие истории?
– Да, святой отец, – почтительно ответил молодой человек.
– И, судя по тому, что вы живы, он…
– Сбежал, – с сожалением признался тот, – позорно скрылся. Ну да ничего, – молодец гордо выпятил грудь; кафтан затрещал, – от меня не сбежит! Я сюда затем и явился, по его душу!
Пьянчуги восторженно зааплодировали.
– Э-э-э… точнее будет сказать, по его голову, – поправил монах.
– Простите, отче, – новенький смутился, но ненадолго. – Хозяин! Пива всем! Я угощаю.
– Но как же вас зовут, юный герой? – поинтересовался монах, сдувая пену.
– Сэр Бертрам де Хонк, к вашим услугам, – поклонился рыцарь и шумно сел, лязгнув мечом.
– А-а, то-то я смотрю… – пробормотал монах.
– Вы что-то сказали, отче? – поинтересовался сэр Бертрам.
– Да, сын мой. Думаю, всем присутствующим не терпится услышать ваш рассказ.
Забулдыги и купцы согласно закивали, первые – с восторгом, вторые – с облегчением: грабить их рыцарь явно не собирался. Сэр Бертрам не заставил себя упрашивать:
– Так вот – еду я по лесу. Из Дрэдвиша выехал ещё засветло, думал к полуночи до озера добраться. Да не тут-то было! Как стемнело, всё небо тучами затянуло, снег мокрый повалил – вон, до сих пор валит. Ну и заплутал я, дороги-то не видать. Ехал, куда глаза глядят, пока конь мой, Корнелис, спотыкаться не начал. Ничего не поделаешь – пришлось в лесу заночевать. Наломал сучьев, пару ёлочек срубил – костерок, значит; Корнелиса расседлал, дал ему овса, сколько осталось, уселся и задремал. Вдруг слышу – а сон у меня чуткий – заржал мой жеребец. Открываю глаза – силы небесные! Стоит. К свету вылез, бурый, мохнатый, в полсосны ростом, а вместо лица – морда жуткая. Смотрит на меня и клыки щерит.
– Так на свету и стоял? – с сомнением переспросил хозяин.
– Точно. Я за меч, а он заревел – и к коню.
– А конь тоже на свету? – опять перебил хозяин.
– Ну да. Да что тебе этот свет дался? – удивился сэр Бертрам.
– Да так, ничего, – буркнул хозяин. Молчаливый человек в буром плаще пристально глянул из-под капюшона на хозяина, но смолчал. А сэр Бертрам продолжал, всё больше распаляясь:
– Вот. Он, значит, на Корнелиса, а я на него с мечом. Рубанул по голове, да он увёртливый, зараза – только по лапе попал. Тут уж он на меня. Ревёт так, что уши заложило. Корнелис его сзади копытами…
– Конь? – снова не выдержал хозяин.
– Ну, конь. Да что ты всё время перебиваешь? – раздражённо повернулся к нему рыцарь.
– Так ведь оборотня все звери боятся! – воскликнул хозяин. – Запах у него такой…
– То-то у тебя, брат, даже собаки нет, – пьяно засмеялся один из забулдыг. – Недаром, видно, говорят, что он возле твоей таверны шатается…
Молчаливый человек снова взглянул на хозяина. Тот обернулся, почувствовав взгляд, но молчун только протянул ему пустую кружку:
– Ещё пива, хозяин.
Тем временем монах выпытывал у сэра Бертрама, не был ли это, часом, медведь.
– Да что вы, какой медведь? – возмущённо гудел рыцарь. – Что я, медведей не видал? Да вы, видать, не верите мне, отче?
– Верю, верю, сын мой, – успокаивал его монах. – Но в темноте, да ещё спросонья…
– Я всегда начеку! – гордо провозгласил рыцарь. – Да и какой медведь зимой?
– Шатун, – внятно произнёс молчаливый человек, но кроме монаха, его никто не услышал.
* * *
Сэр Бертрам проснулся, словно от толчка. В комнате было темно, но щель между закрытыми ставнями уже начала сереть – время шло к рассвету. Посреди комнаты маячила тёмная фигура.
– Кто здесь? – хмуро осведомился рыцарь, протирая сонные глаза.
– Я, сэр, – ответил голос хозяина. Фигура повернулась, и полоска света упала на знакомое лицо со странно блестящими глазами.
– Чего тебе? – раздражённо спросил сэр Бертрам. – Который час?
– Предрассветный, сударь, – сообщил хозяин, не сводя глаз с рыцаря. – Вы тут про оборотня рассказывали, так я и пришёл разъяснить кое-что.
– Нашёл время, дубина! – Рыцарь совсем осерчал. – Что, днём не мог рассказать?
– А оборотни только в такое время и выходят, – спокойно пояснил хозяин. – Другого света они не выносят. И железо, кстати, их не ранит. Так что дрались ваша милость – ЕСЛИ дрались, конечно – всё-таки с медведем…
– Да откуда тебе это знать? Дружок он твой, что ли?
– Нет, не дружок он мне, – неожиданным басом хохотнул хозяин. – Я и есть оборотень, так-то!
Лицо его исказилось, появились мохнатые заострённые уши, лоб, и без того узкий, пропал вовсе, и в страшном оскале выпятилась челюсть… Сэр Бертрам лихорадочно шарил рукой по кровати в поисках меча, и никак не мог его нащупать… Зверь торжествующе завыл и присел для прыжка…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
