— Госпожа Дарлинг?
— Ее не удалось спасти, сэр, — покачала головой Прайс. — Дети находятся в Белом доме.
Райан мрачно кивнул, осознав еще одну трагедию. Он сжал губы и закрыл глаза — этим ему придется заняться лично. Для детей Роджера и Энн Дарлинг это была личная и непоправимая утрата — их папа и мама погибли, и теперь они стали сиротами. Джек встречался и говорил с ними — правда, это ограничивалось всего лишь короткими фразами вроде «привет», «как поживаете?» и дружеской улыбкой, как обычно обращаются к детям знакомых, но это дети, настоящие дети, с именами и лицами, искаженными теперь горем и отчаянием. Сейчас они ведут себя подобно ему самому и пытаются прогнать кошмар, внезапно обрушившийся на них, однако детям мертвого президента этот кошмар вынести намного труднее из-за возраста и ранимости.
— Они уже знают о случившемся?
— Да, господин президент, — ответила Андреа. — Они следили за церемонией по телевизору, и агентам пришлось рассказать им. У них живы дедушки и бабушки, есть и другие члены семьи. За ними тоже послали. — Она не сказала о том, что и на этот случай была разработана соответствующая процедура, что в оперативном центре Секретной службы, расположенном в нескольких кварталах к западу от Белого дома, находился сейф, а в нем запечатанные конверты, в которых предусматривались самые непредсказуемые ситуации. Эта была всего лишь одной из них.
И все-таки сейчас без родителей остались сотни — нет, тысячи — детей, а не только двое. Джек заставил себя на время забыть о сиротах Дарлинга. Как ни трудно это было, он почувствовал облегчение от такого решения.
Райан снова посмотрел на специального агента Прайс.
— Судя по вашим словам, я один представляю сейчас все правительство Соединенных Штатов?
— Похоже на то, господин президент. Вот почему мы...
— Вот почему я должен поступать так, как считаю нужным. — Джек направился к выходу, и его неожиданное решение заставило действовать агентов Секретной службы. В коридоре были установлены телевизионные камеры. Райан, не глядя по сторонам, прошел мимо них. Два агента, шедшие впереди, расчищали ему путь среди репортеров, настолько потрясенных случившимся, что они всего лишь прильнули к объективам своих камер и не задали ни единого вопроса. Это, без тени улыбки подумал Райан, поразительное событие уже само по себе. Ему даже не пришло в голову, что выражение его лица отнюдь не побуждало репортеров задавать вопросы. Клетка лифта с открытыми дверями ожидала его, и через тридцать секунд Райан вышел в просторный вестибюль. В нем не было никого, кроме агентов Секретной службы, причем больше половины из них держали наготове автоматы с направленными вверх стволами. Должно быть, они успели приехать откуда-то, подумал Джек, их сейчас гораздо больше, чем двадцать минут назад. Затем он увидел группу морских пехотинцев, одетых наспех. Многие из них явно зябли в одних красных майках и камуфляжных брюках.
— Мы решили, что дополнительная безопасность не помешает, — объяснила Прайс. — Я запросила подкрепление из казарм морской пехоты.
— Правильно, — кивнул Райан. Никто не сочтет унизительным, что президент Соединенных Штатов в такой момент окружен морскими пехотинцами. Они выглядели мальчишками, это верно, но их молодые лица не выражали никаких эмоций — именно такими должны быть солдаты с оружием в руках. Их глаза ощупывали окружающие улицы с выражением, которое походило на взгляд сторожевых собак, а руки крепко сжимали автоматы. У двери, беседуя с агентом Секретной службы, стоял капитан. При виде Райана капитан морской пехоты выпрямился и приложил руку к козырьку. Значит, он тоже считает меня президентом, подумал Джек. Райан кивнул и направился к ближайшему «хаммеру»[1].
— К Холму, — коротко скомандовал он.
Они подъехали к Капитолийскому холму быстрее, чем он ожидал. Полицейские кордоны перекрыли ближайшие улицы, и повсюду виднелись пожарные автомобили — судя по всему, здесь собрались пожарные со всей столицы, хотя это и не имело теперь особого значения. Впереди с включенной мигалкой и ревущей сиреной ехал «сабербан» Секретной службы — огромная машина, похожая скорее на маленький автобус, чем на легковой автомобиль. Агенты личной охраны проклинали, по-видимому, на чем свет стоит импульсивные действия своего нового «босса» — так они называли президента между собой.
Удивительно, но хвостовое оперение японского Боинга-747 уцелело, по крайней мере вертикальный киль торчал, словно оперение стрелы, вонзившейся в бок мертвого животного. Райана поразило, что пожар продолжался. В конце концов, Капитолий был каменным зданием, но внутри находилась деревянная мебель и огромное количество бумаг, а также одному Богу известно что еще, что давало пищу огню. Над головой кружились военные вертолеты, похожие на мотыльков, их несущие винты отражали оранжевый цвет пожара обратно на землю. Здесь и там стояли красно-белые пожарные машины, повсюду мелькали их сигнальные красные и белые фонари, соответственно окрашивая все еще поднимавшиеся к небу дым и пар. Пожарные носились взад-вперед, а по земле змеились бесчисленные шланги, присоединенные ко всем пожарным гидрантам, расположенным поблизости. Из многих соединений вырывались фонтанчики воды, быстро замерзающей в морозном ночном воздухе.
Южное крыло Капитолия было разрушено до основания. Можно было разглядеть ведущие к нему ступени, однако колонны и крыша рухнули, а зал заседаний нижней палаты представлял собой кратер, скрытый за белыми каменными ступенями, обгоревшими и почерневшими от сажи. Сам купол Капитолия походил на скелет. Его своды сохранились, они были сделаны из кованого железа еще во времена Гражданской войны, и отчасти выдержали мощный удар. Именно здесь, в центре здания, велась борьба с огнем. Из множества рукавов и с земли, и с выдвинутых автомеханических лестниц и вышек развалины поливали водой, стараясь остановить распространение огня, хотя оттуда, где стоял Райан, трудно было судить, насколько успешными были эти усилия.
Однако красноречивее всего о трагизме происшедшего говорила масса санитарных машин вокруг разрушенного Капитолия. Санитары с пустыми носилками в руках беспомощно смотрели на развалины, бессильные что-либо предпринять. Их взгляды были прикованы к белому вертикальному стабилизатору самолета с красным силуэтом журавля, хотя он тоже почернел от огня, но по-прежнему был ясно различим. В глазах санитаров отражалась ненависть. «Джапэн эйрлайнз». Все считали, что война с Японией закончилась. Но как могло произойти вот это? Последний акт мести самоубийцы-одиночки? Или невероятный несчастный случай? У Райана мелькнула мысль, что картина перед ним напоминает место автомобильной катастрофы, хотя и во много раз большей по своим масштабам, и для прибывших сюда мужчин и женщин, подготовленных для того, чтобы принять необходимые меры, ситуация была такой же, как и в большинстве сходных случаев, — они прибыли слишком поздно. Слишком поздно, чтобы остановить распространение огня. Слишком поздно, чтобы помочь людям, спасению которых они посвятили свою жизнь. Слишком поздно, чтобы вообще что-то предпринять...
«Хаммер» подъехал вплотную к юго-восточному углу здания и остановился возле группы пожарных машин. Капитан морских пехотинцев открыл дверцу новому президенту. Едва Райан вышел наружу, его окружил целый взвод.
— Кто здесь главный? — спросил Джек у специального агента Прайс. Он впервые обратил внимание на пронизывающий холод ночи.
— Наверно, кто-то из пожарных.
— Пойдем поговорим с ним. — Джек направился к пожарным насосам. В легком шерстяном костюме он уже дрожал от холода. Капитаны пожарных команд носят белые каски и пользуются обычными автомобилями, подумал он, вспомнив свою молодость в Балтиморе. Капитаны не ездят в пожарных машинах. Райан заметил три красных легковых автомобиля и пошел к ним.
— Черт побери, господин президент! — послышался крик Андреа Прайс. Несколько агентов личной охраны побежали вперед, а морские пехотинцы никак не могли решить, следует ли им опередить президента или лучше идти за ним. В уставе ничего не говорилось на этот счет, тем более что новый «босс» только что нарушил все правила Секретной службы. Затем один из телохранителей понял, что нужно сделать. Он подбежал к ближайшей пожарной машине и вернулся с прорезиненным плащом.
— Так вам будет теплее, сэр, — произнес специальный агент Раман, помогая Райану надеть плащ. Теперь Райан ничем не отличался от многих сотен пожарных, мечущихся у развалин. Андреа Прайс одобрительно подмигнула Раману. Это был первый разумный шаг с того момента, как «Боинг-747» обрушился на Капитолий. И еще лучше, что сам Райан не понял подлинной причины, почему на него надели тяжелый прорезиненный плащ, подумала она. Этот момент надолго запомнится членам личной охраны президента, как удачный маневр Секретной службы, причем телохранителям даже не понадобилось уговаривать Райана — удалось избежать столь обычного столкновения между независимостью, свойственной президенту Соединенных Штатов, и необходимостью обеспечить его безопасность.
