Вот что делать в больнице, когда у нормальных людей выходной день? Я не знаю. Хоть и нахожусь, в таком положении, уже третий раз(офигеть, три выходных прошло!) в этом городе. Первый ладно, я там периодически приходил в себя, а так почти всё время был без сознания. А предыдущее воскресенье? Оно прошло совершенно по идиотски. Гулять нельзя, стоять у окна нельзя, смотреть в потолок нельзя - вообще ничего нельзя. Даже чай можно пить только в определённое время. Ну я и... побезобразничал немного. Больница маленькая - сильно побезобразничать не получилось. Никакого криминала. Только устный разговорный жанр - анекдоты. Сначала. Я их много знаю. Рассказывал выборочно - не то время и не те ценности. А потом перешёл к коротким историям. А что? Стройка хуже цирка, каждый день что-то смешное случается. А я там долго проработал. В общем - ржали все, а виноват оказался я! И ведь не поспоришь, с одной стороны. У одного больного швы разошлись. У другого микроинсульт случился. А третий вообще сам упал с кровати на судно и у него ребро треснуло. Медсестра сама виновата, не фиг смеяться когда укол делаешь. А кот местный, просто испугался нашего смеха. Вот и орал всю ночь, потому что с дерева сам слезть не мог. Местное население никто не звал, они сами пришли. А то что пол после этого грязный, так это не я. Я из палаты не выходил. И вообще - подслушивать нехорошо. Я может быть эти анекдоты только своим соседям по палате рассказывал. Зато всю неделю, после этого, больница была самая чистая и красивая, а медсёстры самые внимательные и строгие, ко мне. Эх! И ведь самое-то главное, что больные слова не сказали, а вот главный врач много чего наговорил. В понедельник. Утром. Обидно, да?!
Картинка в окне не поменялась. А чего меняться? Двор больницы это не улица. Народ не ходит толпами и машины не ездят, а про лошадок с телегами вообще не говорю. Редкость даже для Конотопа. Все всё носят руками и в больничный двор не заглядывают. Хотя, нет! Вон Катерина с какими-то мужиками и корзинками идёт... Катерина!!! Откуда она здесь?!
Я ласточкой метнулся к двери. Вылетел в коридор и помчался на первый этаж по лестнице. В вестибюле действительно стояла Катерина. Ну хоть одно родное лицо, в этом захолустье. Её спутников видно не было. Где-то бродят наверное. А и ладно, мне и Кати хватит, чтобы наговориться до упада. Но взглянув повнимательнее, на двойника Исинбаевой, я понял, что разговор предстоит серьёзный. Такое лицо у богини правосудия Фемиды - ну у этой, с завязанными глазами, которая и весами в руке. Чего это она?
Спокойно поговорить нам не дали. Появилась одна из медсестёр, наверное самая строгая в этом заведении, и голосом, не терпящим возражений, отправила меня обратно в палату. Тьфу, ты! А ведь так хорошо день начинался. Хотя, хоть какая-то отсрочка от неминуемой расплаты будет. Но только, убейте меня ещё раз, никак не могу понять - в чём и как я виноват? Я вообще-то никакой вины за собой не чувствую. Наоборот, весь положительный со всех сторон. А то, что пораненный немного, так то дело житейские. Всякое бывает.
Через пятнадцать минут, когда я потихоньку подпрыгивая от нетерпения, возлежал на своей кровати, в палату вошла Катерина. Из-за неё выглядывали двое: Сергачёв и мой дед. Тот самый, с которым я договорился о жилплощади, для Катерины. Похоже, что у них всё нормально с житьём-бытьём, раз они приехали вместе. Ну хоть тут всё получилось. Я совершенно, непроизвольно улыбнулся от таких моих мыслей. За что тут же словесно схлопотал от Кати:
— Вот! Посмотрите на него! На минуту нельзя оставить, обязательно в какую-нибудь историю попадёт! И ни грамма стыда и смущения! Сидит и улыбается.
На что я сразу не преминул ответить:
— А сама, что - лучше? Я-то хоть ладно, случайно сюда попал. А ты? Добровольно полезла в горящий дом, хотя могла пожарных дождаться. Что не так?!
— Ах ты! - возмущённо начала возражать Катерина, - Да я может...
— Привет Кать! - я спрыгнул с кровати и подбежал к девушке, чтобы её обнять.
— Ладно... Прощён.
Глава 1
Глава 1
Вагон поезда «Кишенёв - Москва» в котором я ехал, остановился, на станции Тихонова Пустынь прямо напротив входа в вокзал. Сейчас зайду, попью квасу и можно ехать в Калугу. По другому я не согласен, потому, что сегодня двадцать восьмое августа, а погода как в середине июня. Жарища! Градусов под тридцать и если меньше, то ненамного. Хотя, надо посмотреть, как там на свежем воздухе, может это в вагоне так жарко.
В буфете кваса не было. Прямо "чёрная полоса" какая-то. Собкин не встречает, квасу нет, если ещё и телефон в отделении не работает, то надо срочно идти в церковь. Замаливать грехи и каяться в содеянном. А что? Самое время. Скольких уконтропупил уже? А они живые люди, между прочим. А сколько ещё предстоит, сам чёрт не знает? Вот и делаю выводы.
На мои пожелания, насчёт чая со льдом и лимоном, буфетчица упомянула шотландский город Герван. Только как-то с чисто-русским "Х" вместо шотландского "Г" и заменяя мягким, калужским "М" резкую нерусскую "Н". Я только не понял - к чему это всё было? Где Тихонова Пустынь и где этот иностранный город? Но думаю, что разберусь в последствии. У меня и без этого дел невпроворот.
Раз чай со льдом откладывается, то можно минеральной водички попить. Ничего со мной не случится. А пока утоляю жажду, можно кое-о-чём подумать и кое-что вспомнить.
Тогда, в больнице, когда на пороге моей палаты нарисовались Катерина, Сергачёв и мой дед Николай, мне особо думать некогда было. Я просто радовался знакомым лицам и впитывал все положительные эмоции от их присутствия. К тому же они приехали ненадолго. Им ещё в Калугу надо было вернуться, чтобы в понедельник выйти на работу. Так что два часа разговоров пролетели незаметно. А вот содержание, этих бесед, я обдумываю до сих пор.
Всё, в основном, сводилось к одному - меня помнят, ждут, переживают и надеются на скорое возвращение. Но была какая-то недоговорённость. Что-то прям цепляло и не давало успокоиться. Ещё и Катя добавила интриги, когда передала привет от Риты. А на ушко мне добавила, что матерью Риты занимается фининспекция и поэтому она не смогла приехать. И уже совсем перед тем, как выйти из палаты, чтобы бежать на поезд, тихо пояснила:
— Сейчас всех частников проверяют. Согласно указу министра финансов Косыгина, что тут сделаешь.
Мне оставалось только пожать ей руку, показывая что я всё понял. Хотя, если честно, ни фига я не понял. Что за указ? О чём указ? При чём здесь Косыгин? Если это тот крендель, о котором я думаю, то фигли он делает в 1949 году? Или он бессмертный, раз дожил до восьмидесятых годов в том времени в этой должности?
Стоило только закрыться двери за Катериной, как я начал напрягать свою память, пытаясь вспомнить всё о Косыгине и его указах. Ничего более кроме, как название «Косыгинская реформа», не вспоминалось. И то, насколько я знал это не его заслуга. Он воспользовался наработками другого человека. Но это было из другой серии и мне совсем не подходило. Короче, пришлось использовать местный электорат. Но и тут мне не повезло. Главгад, он же главврач, отказался разговаривать со мной, на экономические темы. Ссылаясь, что он далёк от этой науки. Я же, с пылом и упорством молодого комсомольца, вылавливал его по всей больнице и требовал продолжение банкета. Два дня бегал, пока этот докторишка не сдался. Откуда-то из тайных закромов извлекли и принесли мне в палату подшивки газет за 1946-1949 года и отдали на изучение. Да-с! Косыгин, как оказалось, был очень плодовитый товарищ, в смысле указов. Да и всё министерство финансов тоже обладала теми же качествами. Столько разных и противоречащих друг другу законов и постановлений, я не видел давно. Одно принимали, другое отменяли и так несколько раз по кругу. Что-то товарищ Сталин не досмотрел с этой стороны. Ну я ему в этом не указ. Раз надо было, значит надо. Я не экономист и тем более не финансист, что я могу сказать, кроме как посочувствовать. Может это тактика такая была, чтобы некоторые товарищи на свет вылезли и начали возмущаться, а тут их раз... и к стенке! А вот нефиг возмущаться! Ну это я так думаю, а там кто его знает. Мне же предстоит определить, какой именно указ подвиг фининспекторов наехать на мою будущую тёщу. И что, в этой ситуации, я могу сделать, для Риты?
