В общем, неделю я рылся в газетах, пока меня не вышвырнули на улицу. Прямо вот так и было. Утром, после обхода, главгад сказал, что я полностью здоров. Потом, в течении получаса, мне было выдано: выписка из истории болезни, рюкзак с новыми вещами и обувью, мои документы, отдельно паспорт с вложенной синей бумажкой, двадцать пять рублей одной купюрой и шерстяные носки. Последние меня особенно порадовали. Летом, в полуботинках и шерстяных носках - это эпический подвиг! Пассажиры, что будут ехать вместе со мной в купе, очумеют от запаха. Но я человек не привередливый, доеду до Калуги, а там всё поменяю. И на мнение окружающих мне очень сильно фиолетово. Тем более тогда, мне спорить совсем не интересно было. Мне из Конотопа смыться побыстрее хотелось, а там как-нибудь справлюсь своими силами. Меня уже просто плющило от необходимости находиться там.
Дальше, всю дорогу я крутил и так и эдак, всю информацию что сумел раздобыть. Единственный и более-менее подходящий указ это - "Постановление Совета Министров СССР N 1229". Там столько всего наверчено, что даже сейчас я до конца не понял всего. И как мне кажется, в газетах был напечатан неполный вариант. Слишком уж всё туманно и размыто было, для такого балбеса как я. Да и название, у этого опуса, слишком неоднозначное. А ещё, что привлекло моё внимание это то, что сначала указ был принят в министерстве финансов РСФСР и только потом ратифицирован для всего Советского Союза. В общем среди множества других, именно это постановление подходило больше всего.
Сейчас, сидя в буфете, я постепенно складывал все паззлы в общую картину и нащупывал наиболее подходящий вариант для помощи Рите. Понятно, что без предварительного разговора ничего не получится. Я могу только сделать всё ещё хуже. В конце концов надо просто узнать, что именно произошло. А уже потом действовать. Я не считаю, что мои размышления ни о чём. Наоборот, я заранее подготавливаю несколько путей решения. А какой выбрать - это покажет время.
Вот теперь можно и в отделение зайти. Я с удовольствием потянулся всеми своими конечностями... аж до хруста! Ах! Хорошо!
Мог бы никуда не выходить. Стоило только приблизиться к двери буфета, как нарисовался Фёдор. Сияющий как солнышко в Египте. С новенькой медалью на груди. После приветствия меня проводили в машину, где я, по праву единственного пассажира, занял правое переднее сиденье. Там и просидел всю дорогу до Калуги. Единственное что очень напрягало в пути это рассказы Фёдора. Не думал, что этот товарищ может так. Удивил, прям. Кто его вообще пустил работать в милицию? Тут не надо быть шпионом или специалистом по допросам, чтобы узнать всё о работе калужского отдела транспортной милиции. Этот говорун всё сам рассказал! Медалист фигов.
В отделе кардинально ничего не поменялось. Народ ходил серьёзный и озабоченный. На меня никто не смотрел. Хотя, некоторые ребята здоровались. Но у них тут же находился повод, куда-то бежать. В общем поговорить ни с кем не удалось. Собкин сидел в своём кабинете и занимался обычным делом - заполнял туеву кучу бумаг.
Я наверное ни грамма не изменился, раз товарищ лейтенант даже не удивился моему появлению. Так, только посмотрел и опять занялся своим делом. А ведь мог, хотя бы для приличия, встать и чего-нибудь сказать умного. Я же килограмм пять прибавил пока в больнице прохлаждался. Изменился наверное. Мышц не нарастил, а вот жирку прибавилось точно. Кормили хорошо. Даже очень. Первые дней десять, конечно, строго по схеме питаля, а вот потом... Потом я оторвался за всё. За всё что пришлось испытать! За детдомовское детство и послевоенные годы. За мой дурацкий характер и любовь к приключениям. За Катю и её помощь мне, за Риту и за будущих детей! В общем жрал как не в себя. Результат, скорее всего, должен быть виден, но лейтенант этого не заметил. Обидно, да?! Я старался, как оказалось, зря...
— Явился, - наконец-то оторвался от бумаг Собкин и уставился на меня, помолчал немного и продолжил, - я тебя ждал пять дней назад. Где пропадал?
Офигительно меня встречают! Вообще ничего не понял. Это я ещё и виноват, что ли? Какого блюдского блюда здесь творится? Ладно. Я не Вилор-комсомолец, на котором можно только пахать, как на лошади колхозной, а прораб, который сам на ком хочешь вспашет и заборонит, что угодно и как получится. Ещё посмотрим кто тут и в чём виноват. А для начала:
— Начальник, извини! Лепила оборзел, в карантин закрыл, продоху не давал. Режим как на крытке ввёл. Конвой в белых халатах и с зелёнкой в руках. На любой кипиш укол с горчичником и под арест с голодовкой. Еле вырвался. Во смотри всё в сопроводиловке указано: статья, нарушение режима и меры по пресечению, которые были приняты.
Если кто-то когда-то видел картину «Офонаревший мент», то тот меня поймёт. Я например прямо сейчас её наблюдаю. Но, чтобы добить Собкина окончательно, я вытащил из рюкзака выписку из истории болезни. Покрутил её в руках и аккуратно положил на стол перед начальством. Хотя, какой он мне начальник, после этого. Нахрям этих ментов. Помог им, а они хоть бы значок, как у Фёдора, подарили. Фиг там - только обвинять могут. Уйду я от них. Буду в своём доме жить и картошку растить. Так спокойнее.
— Это что сейчас было? - грозно нависнув над кучей бумаг, спросил Собкин, - я, если честно, половины слов не понял. Это что-то из тюремного жаргона, что ли? И где ты такого успел нахвататься?
Не о об этом я хотел поговорить. Но раз представился случай, то почему бы и нет. Я и выдал всё что думаю по поводу и без него. По детски получилось, конечно. Зато дошло гораздо быстрее. Всё упомянул - и тяжёлое детство, и работу на стройке, и Монетный двор. А самое главное это постоянное общение со сверстниками, которые, по странному стечению обстоятельств, все почему-то предпочитают разговаривать на блатном жаргоне. Причём, дома все белые и пушистые, а стоит только выйти во двор или ещё куда, где собираются подростки, так сразу начинают общаться только так и нету никакой разницы пионер ты или комсомолец. В общем загрузил Собкина по полной программе. Пусть теперь у него голова болит, насчёт этого. Может найдёт решение проблемы, с которой никто не смог справиться. А впрочем, мне это теперь без разницы. Всё равно, я с ментами больше дел иметь не буду. У меня своих дел до фига и больше. Мне вон, на стройку надо попасть, чтобы велосипед и рюкзак свои забрать. У меня, некстати, жор послеобеденный проснулся, а денег свободных в наличии нет. Чем мне в столовой расплачиваться? Да и не нужен я тут больше. Банда ликвидирована, все кто нужно награждены, а кто нет, тот может идти домой. Что я и сделал. Точнее хотел сделать. Но не вышло. Товарищ лейтенант меня остановил и долго рассказывал...
Теперь, после рассказа, мне стало понятно, почему у лейтенанта такое настроение. История стара как мир и известна любому человеку. «У победы тысяча отцов, а поражение всегда сирота», - не знаю кто именно это сказал, но это подтвердилось, на примере поимки Шульца. Когда его доставили в Калугу, не без приключений по дороге, то уже через сутки состоялся большой сбор грозных начальников всех мастей и с различным количеством звёзд на погонах. По горячим следам, наградили Фёдора, так как он пресек попытку побега Шульца. Этот крендель смог с отстреленной пяткой почти вылезти в окошко туалета. Но бдительный старшина, каким-то образом увидел это или почувствовал, что не удивительно, и выломав дверь в туалет успел перехватить преступника. За что и получил очень почётную медаль. А вот дальше всё пошло не по плану. Неожиданно для всех припёрлись люди из охраны лагеря, откуда сбежал Шульц и начали предъявлять свои права на обладание этим экземпляром. В общем, начались такие танцы с бубнами и пионерскими горнами, что только грозный окрик из Москвы смог всех успокоить. В итоге - Шульц поехал в столицу, а Собкин и все кто попался ему под руку, погнали искать трупы остальных подельников. Только недавно закончили. Нашли мужчину, которого мёртвого выкинули из вагона, женщину, что выпала вместе с преступниками. А вот из грабителей нашли только одного. Второй или выжил и скрылся, или мёртвым закатился в такую дыру, что его не смогли обнаружить. Меня там не было, поэтому я не могу ничего сказать. Досталось ребятам, с этими поисками, по полной - это точно. Да и ещё, во всей этой кутерьме про меня даже не вспомнили. Хотя, представление на награду, Собкин оформил и отправил в канцелярию Калужского отдела МГБ. Но оно, где-то потерялось в кулуарах или просто лежит в куче других документов, пока ещё не подписанное, а может и не прочитанное вообще. Посмотрим.
