Пусть лучше он, Карло, пострадает. Пойдёт Ида завтра же к дому Карло, выследит, когда он будет возвращаться домой, кинется на него и сделает ему больно.
Своей тайной живёт лес. И идёт по лесу Ида и хранит в себе свою тайну. Идут рядом две суровые тайны, и никогда они не встретятся, и никогда не разойдутся.
IV
Умерла Ида в холодную, ясную, звёздную ночь, умерла на снегу, недалеко от того дома, где живёт Карло. Умерла и унесла с собою в сырую землю свою тайну.
Последние дни перед смертью ни с кем ни о чём не говорила. Казалась даже весёлой и беспечной и всё напевала какую-то песенку, не то весёлую, не то печальную: не разберёшь хорошо, какие песенки поют девушки Финляндии, северные девушки. Кровь в них холодная, как холодны ясные, северные ночи.
Долго шла Ида по лесной дороге, спустилась на белеющий лёд широкого озера, и когда шла снежной равниной — ярко горели в небе ясные звёзды. Ночь обещала быть студёной. Дул ветер с севера, оттуда, где осенью вспыхивают яркие столбы северного сияния. Любила Ида с детства смотреть на эти яркие столбы и полосы, а теперь не глядит даже в сторону севера: дует оттуда холодный ветер, и стелется по озёрному льду тонкая пелена сыпучего снега.
Вышла с озёрного льда на пригорок, вошла в деревню, прошла мимо дома, где жил Карло. Шла крадучись, боясь, как бы кто не вышел из дома. Долго ходила около соседней усадьбы и всё ждала Карло.
Заскрипели по снегу полозья саней. Вырисовалась из мглы большая тёмная лошадь, а вот стали видны и широкие сани, в которых Карло развозит свой товар. Хотела крикнуть, остановить его. Проехал мимо Карло, а она не решилась крикнуть. Сжала в руке платок, смоченный слезами, и замерла, припав к изгороди.
«Зачем это? Зачем? Разве он будет любить после этого? Не будет любить, не любит… Не полюбит».
Вдруг захотелось ей повстречаться с Карло, чтобы посмотреть на него, поцеловать ещё раз, последний раз…
Прошла мимо дома, заглянула в окна. Тёмные посмотрели на неё окна, и темно стало на душе. Отошла Ида к изгороди, выпила светлую жидкость из склянки и свалилась на снег.
Долго мучилась, хваталась за грудь и боялась, как бы не крикнуть от боли.
Глотала пригоршнями холодный снег, точно с желанием потушить в душе своей предсмертный бунт, предсмертный пожар.
И умерла, навзничь лёжа на снегу и обернув лицо к небу, где горела та большая и яркая звезда, имени которой не знала Ида.
1916
