Далее последовал долгий разговор, за время которого слуги успели сделать две перемены блюд и даже сменить свечи в шандалах. А закончился он тем, что юноша сам налил в бокалы вина, подал один черноволосому кавалеру и поинтересовался у него:
– Ну что, когда в путь, бастард Арманьяк? И учти, у нас на все про все лишь полгода. Все письма и грамоты к утру уже будут готовы.
– О-хо-хо… – притворно заохал брюнет. – Бастард там, бастард здесь… Я только начал окучивать дам при твоем дворе в Памплоне. Некоторые прям конфетки, ей-ей. Ну да ладно, волка ноги кормят. Завтра отправлюсь обратно в Сибур. – Он подхватил бокал и звонко чокнулся со своим собеседником. – Ну что, за успех нашего безнадежного мероприятия, Франциск Гастоныч?
Глава 1
Проснулся, как всегда, без раскачки. Прислушался к себе и понял, что, несмотря на вчерашние обильные возлияния, обошлось без постэффектов. Отличное вино в Наварре, как ни крути. И дамы, гм, весьма неплохие…
Повернулся на бок, приподнялся на локте и провел кончиками пальцев по спине мирно дремавшей рядом черноволосой женщины. Та, не просыпаясь, замурлыкала и забросила на меня ногу.
Отложив ненадолго немедленный порыв совершить очередной акт любви, я обвел взглядом комнату. Угу, дамская спальня, совмещенная с будуаром, значит, к себе привела. Обстановка роскошная, с изысками: на полу – огромная медвежья шкура, дубовая мебель, на столике с ножками в виде львиных лап – чеканная серебряная посуда, да и свечи в шандалах восковые, а не сальные. Даже простыни батистовые, и подушки набиты пухом, а не соломой, как это сейчас водится. Хотя ничего удивительного, все-таки первая статс-дама мамаши самого короля. Как там ее… Мирабель де… Черт, из башки вылетело. Да и бог с ней, главное, хороша собой, кровь с молоком, хотя далеко за тридцатник мадаме. И даже чистоплотная, что большая редкость для этого времени. Неимоверно страстная и жадная к ласке, как все южанки, хотя и дремучая в делах любви, как неандерталец.
Неожиданно за гобеленом на стене раздался шорох, а потом отчетливый щелчок, как будто провернули ключ в замке. Я ругнулся шепотом. Не дай бог, мужа нелегкая принесла…
Протянул руку к прикроватной тумбочке и схватил с нее пистоль. Быстро проверил затравку, двумя оборотами ключа взвел колесцовый замок и прицелился в… даму, решительно шагнувшую в комнату.
Забранные в серебряную сетку золотистые волосы, удивительно красивое надменное лицо, зеленые глаза, высокая грудь в усыпанном драгоценными камнями лифе платья из небесно-голубого бархата… Это была…
Черт побери, да это сама Мадлен де Фуа, дочь Франции, до недавних пор регина Вианская, Беарнская и Андоррская и по совместительству мамаша Феба. Та самая Мадлен, с которой у меня вспыхнул страстный стремительный роман при первом посещении Фуа. Закончившийся вместо пылкого траха дыркой от клинка даги в моем бедре и побегом из графства в чемодане. Та самая Мадлен, которую я старательно и успешно избегал с самого момента моего появления в Памплоне. Впрочем, она отвечала тем же, упорно не замечая своего несостоявшегося любовника, то бишь меня.
Хладнокровно проигнорировав пистолет, Мадлен процокала каблучками к креслу, изящно подобрав юбки, уселась в него и небрежным жестом приказала вскочившей с постели Мирабели удалиться.
Статс-дама быстро присела в книксене, подхватила рубашку с пола и покорно свалила через потайную дверцу, а меня неожиданно осенило, что вчерашний бурный роман и последующее соитие были не чем иным, как спланированной акцией. Ну да, все верно… Сдалась Мирабель удивительно быстро для своего положения при дворе и тем более – для замужней дамы. А я, лопух, повелся. Заманили, гадины! Вот только для чего? Для приватного разговора, дабы избежать огласки? Или захотела посадить на крючок на компре? Хотя это вряд ли, должна понимать, что на такой компромат я плевал с высокой башни. Будет вербовать на сторону Паука? Тоже вряд ли, дурой ее никак не назовешь. Тут что-то иное…
«И какого черта тебе надо?» – Я положил рядом с собой пистоль, сел на постели, скрестив ноги по-турецки, и уставился на Мадлен, приглашая начать разговор первой.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
После недолгого молчания графиня приняла приглашение.
– Рада видеть, что вы за прошедшие годы не растеряли своего пыла… – Мадлен едва заметно кивнула, словно соглашаясь сама с собой. – И мужественности, Жан…
– А вы – свою красоту, контесса… – Я вернул ей любезность вместе с куртуазным поклоном.
Правда, с учетом того, что я сидел на кровати и был в чем мать родила, поклон смотрелся немного странновато.
– Вы всегда были отъявленным льстецом, Жан… – Мадлен поощрительно мне кивнула.
– Отнюдь, контесса, я честен перед собой и вами. Но чем обязан столь неожиданному визиту?
– Вы не рады? – Мадлен изобразила на личике насквозь притворное огорчение.
– Отчего же, весьма рад… – жизнерадостно соврал я, одновременно подавив в себе желание затащить в койку условную мамашу коллеги по неожиданному вояжу в Средневековье. До сих пор чудо как хороша, зараза, но подобный мезальянс может создать лишние сложности. А на черта они мне? Да и Феб не поймет, потому что с маман они если не враги, то точно не союзники. Мамаша Стифлера в средневековом варианте…
– Знаете, Жан… – Графиня пронзила меня откровенным взглядом. – Я часто вспоминаю вас и задумываюсь, как бы сложилась наша судьба, если…
Она томно вздохнула и замолчала.
Я не принял игры и резко сменил тему разговора:
– Контесса, вы не будете против, если я все-таки оденусь?
– Нет, что вы, граф… – Мадлен всплеснула руками. – Я даже… даже могу вам помочь…
И прикрыла веером порозовевшее от смущения личико.
– Не стоит утруждать себя, контесс… – Я рывком встал и пошлепал босыми ногами к стулу, на котором висела моя одежда.
В Сибур я по дурости явился в наряде, лет эдак на сто пятьдесят опережающем нынешнее время, но при дворе в Памплоне уже щеголял одетым по последней моде. Правда, в слегка усовершенствованном варианте для пущего удобства, то есть без всяких этих шнурков и прочих подвязок, соединяющих запчасти костюма. Верней, при них, но только декоративных.
Так… сначала плеснуть в морду водичкой из серебряного тазика и промокнуть полотенцем. Затем – средневековые труселя-брэ, камиза, шоссы, ботфорты, колет… застегнуться на крючки, пояс, перевязь с мечом, пригладить патлы, напялить беретку, поправить перышки… Стоп, пистоль забыл. Пожалуй, на этом все.
– К вашим услугам, контесса… – облачившись, я растопырился перед Мадлен в придворном поклоне.
– Прошу, граф… – Контесса кивнула и указала на кресло перед собой.
– Итак? – Я сел и вопросительно склонил голову.
К своей чести, Мадлен не стала тратить время на экивоки и сразу приступила к делу:
– Для начала прошу у вас прощения, Жан, за столь бесцеремонное вторжение. Увы, мне было необходимо побеседовать с вами, не афишируя сего факта среди двора.
– Значит… – я скосил глаза на потайную дверцу, – ваша статс-дама…
– Да, – не стала возражать Мадлен. – Но она сама была не против. Вы, Жан, действуете совершенно обольстительно на дам. Вся моя свита словно обезумела.
– Вы мне льстите, контесса.
– Бросьте, Жан… – Мадлен нетерпеливо отмахнулась. – Итак, перейдем к делу. Увы, я склонна связывать произошедшие перемены в моем сыне с вашим появлением. Поэтому буду просить вас объясниться. Вы настроили его против меня из-за своей вражды с моим братом? Уверяю…
– Думаю, ваш брат сам настроил Франциска против себя… – Я тактично прервал ее. – В тот самый момент, когда приказал проломить ему голову свинцовым шаром. А я в жизни Феба появился гораздо позже. И смею уверить, мои распри с Луи никак не связаны с преображением вашего сына. Потому что до недавних пор я совершенно не знал Франциска. А когда встретил его, он уже был таким, как есть сейчас. То есть совершенно состоявшимся для трона.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
– Он очень изменился, боюсь, не в лучшую сторону… – пожаловалась Мадлен, начисто пропустив мои слова о приказе Паука.
