Ах, прикрепляли на лапку голубю – и пусть летит, сам разберется… и даже не читали? Неубедительно?
Ах, читали. Но не копировали. Нет?
Нет…
А что помним из прочитанного? Рассказывайте все, любезнейший. Гладишь, и останетесь с целыми пальцами. И ушами. А то вирман спущу – у них давно руки чешутся.
Ага. А о чем догадывались?
Не догадывались?
Лейф!
Ах, все-таки догадывались…
Отлично.
А теперь в подробностях – о чем.
Так. А теперь берем вот этот лист… это бумага – и пишем. Чистосердечное признание.
А потом и на пергамент перепишем.
Что, руки отнялись?
Так сейчас вирмане топором подправят. Вытешем из полена – Буратино?
Лиля издевалась над купцом около трех часов.
Карист возмущался, пытался скандалить, кричать, сопротивляться, но он был один, а вирман почти два десятка. Так что попытки оказались тщетными, и ее сиятельство выяснила все, что хотела.
Когда графиня наконец ушла, Карист от души осенил себя знаком Альдоная, вытащил из-под прилавка заветную бутылочку – и допил все оставшееся, как воду. Кошмар какой!
Не женщина, а Мальдонаино отродье.
Сущее чудовище.
А вот что теперь делать?
Рассказать обо всем заказчику, который передавал деньги?
Хм-м…
Каристу казалось, что так поступать не стоит. А что тогда?
А жить спокойно. Ничего не видел, не слышал, не говорил и не знаю. И точка. Глядишь – и гроза пройдет мимо. Деревья-то она с корнем выворачивает. А вот скромный одуванчик…
Каристу очень хотелось жить…
Солнце садилось. И день уже не казался ему таким удачным.
– Ваше сиятельство, может, вернуться, прирезать этого хомяка? – пробасил Олаф.
Лиля замотала головой.
– Нет. Не надо. Если он дурак – сам нарвется. А если умный – будет сидеть и молчать. И может еще пригодиться. Это ведь не управляющий, если мы уважаемого купца в тюрьму бросим…
Судя по лицам вирман – они бы и бросили, ничего страшного. Посидит – поумнеет. Нет у них уважения к «сухопутным крысам». Нету…
– Нам шум пока ни к чему. Еще удерут главные-то враги…
Это вирмане поняли. И закивали.
Лиля подумала, что пока все складывается очень удачно.
Они прибыли в город вечером. И она решила сразу нанести дружеский визит самому важному человеку. Тому, через которого проплачивалось ее убийство.
А сейчас придет на корабль, поужинает, выспится – и с завтрашнего дня занимается делами.
Пусть подновят корабли, запасы продуктов… Наверное пары дней на это хватит?
И – в Лавери.
По морю.
Бээээ…
* * *
Рассветный лучик заглядывал в окно.
Каюта качалась. Сейчас Лиля воспринимала это чуть полегче. Но все равно – нужно было отвлекаться от противного ощущения. Так что она перечитывала показания купца и хмурилась.
М-да. Главный враг у нее в столице. Что ему надо?
Да неизвестно. Но создается ощущение, что ненавидят не Лилю Иртон персонально. Ненависть направлена на Джеса.
А ее устраняют, потому что она просто мешается под ногами.
И Миранда.
Ну уж нет!
Не позволю!
За своего ребенка я всем тут глотки порву! Зубами грызть буду! Вы у меня, гады, все раскаетесь! Даже в том, чего не совершали… Посмертно.
– Мам?
Мири просочилась в каюту тенью.
– Да, малышка?
– Можно нам на ярмарку?
– Какую?
Оказалось, что в Альтвере есть и еще одна ярмарка. Небольшая, но ежедневная. Типа местный рынок. Лиля подумала – и кивнула.
– Кто с тобой пойдет?
– Я, Марк, вирмане…
– Кто старший?
В дверь поскреблись и в каюту заглянул Ивар.
– Ваше сиятельство, вы разрешите? Я наших женщин возьму, они за детьми присмотрят…
– Учти – за Мири, даже если она ноготь сломает – персонально с тебя спрошу, – пригрозила Лиля. – Ингрид идет?
– Идет.
– Вот. И с нее тоже.
– Все будет хорошо, – заверила Ингрид. – Я за Мири присмотрю сама.
Вирманка была уже на третьем месяце беременности. И выглядела необычайно красивой. Про токсикозы она не слышала, а потому и не страдала. Наоборот – относилась к той редкой категории женщин, которых беременность только красит.
Сияли глаза, улыбались губы… и вся она словно светилась изнутри сознанием будущего материнства.
– Ингрид, под твою ответственность.
– Слушаюсь, Ваше сиятельство…
– Ваше сиятельство, – пастер Воплер просочился словно призрак. – Я хотел бы…
– Да, пастер?
– Патер Лейдер приглашал меня в гости. Полагаю…
– Если мы сходим вдвоем – это будем полезнее. Согласна. Когда?
– Может быть, сегодня?
Лиля призадумалась. Потом покачала головой.
– Пастер, мы не можем. Сегодня я приглашена к Торию Авермалю. И вы, кстати, тоже, как мой духовный наставник. А вот завтра с утра мы можем сходить на службу – ну и после службы уже…
Пастер задумался, но потом кивнул.
– Полагаю, так и правда будет лучше.
Лиля улыбнулась.
– Пастер, поговорите с Лонсом, подумайте, какой подарок лучше преподнести патеру Лейдеру?
– Может быть книгу?
Лиля замотала головой.
– Нет. Это – в Лавери. Там нас встретят более важные птицы, чем Лейдер. Кстати – привыкайте, пастер. Вы теперь не шушера из захолустья, а личный духовный наставник самой графини Иртон. Держаться надо с достоинством. И кстати – прогулялись бы вы, поговорили с сослуживцами…
– Ваше сиятельство?
– С другими пастерами. Абы кого я в Иртон не возьму. Вот и приглядитесь. Потом проведем собеседование – и в столицу.
Пастер Воплер только кивнул.
Иногда ему казалось, что Лилиан Иртон просто рвется вперед. Да так оно и было.
Женщина освоилась в новом мире, слегка передохнула – и теперь ее влекло вперед и вперед.
Опасности?
А то она в Иртоне была в безопасности! Щаз-з-з… разве что конец зимы выдался спокойным. А до того… ей-ей, в портовой забегаловке и то уютнее там хоть ясно кто и за что. А тут – все подряд. А за что?
А просто так…
Лиля вздохнула. Посмотрела на вирман и Мири.
– Пока вы здесь стоите – там уже все раскупят.
Намек все поняли и улетучились. Лиля посмотрела на пастера.
– Пастер, я не могу вам приказывать. Но я могу вас очень попросить.
– Я постараюсь выполнить любую вашу просьбу, Ваше сиятельство.
– Пожалуйста, подумайте о людях. Вы лучше меня знаете, что есть люди, которые служат Богу, а есть те, кто служит в основном себе.
Пастер сморщил нос, но промолчал. Согласился.
– Ваше сиятельство, я не стану лгать…
– Я не посмела бы просить вас о лжи. Но если вы решите, что есть вещи, которые должны оставаться только между вами – и богом…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
