Сергей Николаевич Трегубов (Санкт-Петербург, 24.10.1866–29.07.1945, Биркенвердер, Германия) – известный российский военный юрист, криминалист, тайный советник, сенатор, общественный деятель. Участник Белого движения.
В 1888 г. с серебряной медалью окончил Императорское училище правоведения. Карьеру юриста начал в должности товарища (заместителя) прокурора в Новом Маргелане Ферганской обл., затем занимал аналогичную должность в Ташкенте, Витебске и Петербурге. В 1899 г. назначен прокурором Ташкентского окружного суда, откуда был переведен на такую же должность в Пензенский окружной суд. С 1906 г. – прокурор Санкт-Петербургского окружного суда.
С 1910 г. занимал должность старшего юрисконсульта Министерства юстиции. В 1912 г. под руководством С. Н. Трегубова создан кабинет научно-судебной экспертизы в Александровской военно-юридической академии.
С 1914 г. – член медицинского совета Министерства внутренних дел. В 1916 г. призван «к присутствованию» в первом департаменте Правительствующего Сената; командирован в Ставку в качестве консультанта по военно-судебным вопросам при начальнике штаба Верховного Главнокомандующего. В 1917 г. назначен ревизующим сенатором. В 1919 г. – Первоприсутствующий сената Вооруженных сил Юга России; при генерале Врангеле состоял членом Высшей комиссии правительственного надзора. После эвакуации Крыма в 1920 г. поселился в Белграде, работал профессором в Белградском университете, был советником югославянского министерства внутренних дел, организовал в Королевстве сербов, хорватов и словенцев так называемую техническую полицию. Переиздал на сербско-хорватском языке некоторые свои научные труды.
В качестве делегата от Югославии принимал участие в Международных конгрессах криминалистов. Был действительным членом Петербургского юридического общества, ординарным профессором уголовного права Александровской военно-юридической академии и преподавателем Императорского училища правоведения (где впервые в России прочитал курс по криминалистике), председателем зарубежного Союза русских судебных деятелей, Общества военных юристов, несменяемым председателем Белградского отдела «правоведской кассы».
Награжден орденом Св. Станислава, орденом Св. Анны 1-й, 2-й, 3-й степеней, орденом Св. Владимира 4-й и 3-й степеней, орденом Бухарской золотой звезды 2-й и 1-й степеней с алмазами.
Основные работы: Настольная книга криминалиста-практика (1908 г.); Сборник заключенных Россией действующих конвенций о выдаче преступников и непосредственных сношениях русских пограничных судебных учреждений с иностранными судебными местами (1908 г.); Научная техника расследования преступлений (1912 г.); Основы уголовной техники: научно-технические приемы расследования преступлений (1912, 1915, 2002 гг.)18.
Результаты работы комиссии оценивались критически, они «оказались донельзя жалкими. Комиссия занялась в первую голову статьями, уже введенными в действие. В проекте, выработанном Комиссией, за исключением статей о религиозных и политических преследованиях, Уложение не подверглось необходимой, коренной переработке и пересмотру. Остались пресловутые 129 и 102 статьи19, правда, в иной, несколько смягченной редакции»20.
Надо иметь в виду, что время работы комиссии С. Н. Трегубова – специфично. С одной стороны, сохраняется и действует дореволюционное законодательство, с другой – принимаются законы буржуазной революционной властью. При этом, как уже отмечалось, Временное правительство основывалось на преемственности права. Как впоследствии писали советские юристы, «сохранение и соблюдение незыблемости старых законов вплоть до осуществления отдаленнейшей перспективы – принятия новых законов Учредительным собранием – такова была политическая и “теоретическая” платформа Временного правительства в области законов Российской империи. На этой “платформе” в полном согласии сходились кадеты, эсеры, меньшевики, входившие в различные периоды во Временное правительство. Ни о какой ломке старого права, уничтожении старых законов и замене их новыми не было и речи»21.
В ряде актов Временным правительством правовая преемственность оговаривалась специально. В области уголовного законодательства предполагалось отменить лишь те нормы, которые, являясь наслоениями на судебные уставы 1864 г., извратили их сущность. По сути, провозглашался возврат к указанным актам. 23 марта 1917 г. Временное правительство издало постановление «Об образовании Комиссии для восстановления основных положений Судебных уставов и согласования их с происшедшей переменой в государственном устройстве и об учреждении Временного высшего дисциплинарного суда»22.
Исходя из этого, в журналах «Право», «Юридический вестник» и других правовых изданиях обосновывалась целесообразность старого законодательства. Так, Б. Кистяковский писал: «…Государственные и социальные реформы, проведенные правовыми путями, сразу приобретут общеобязательность и авторитетность. Правовая преемственность будет гарантировать им прочность и устойчивость. … Непрерывность правового порядка, которая до сих пор соблюдалась, должна охраняться и в будущем»23. А. Ф. Кони, наоборот, отмечал неполноту уголовного законодательства, его существенное отставание от жизни, однако при этом также предлагал умеренный вариант его обновления, в частности, считал необходимым совершенствование уголовно-правового регулирования ответственности за спекуляцию, незаконную продажу спиртных напитков, половые преступления против несовершеннолетних24.
Помимо комиссии по пересмотру судебных уставов, в это время продолжала свою работу комиссия по пересмотру и введению в действие Уголовного уложения 1903 г. Комиссия рекомендовала отменить ст. 103–107 Уложения, предусматривавшие ответственность за различные виды оскорбления царя и членов его семьи. Статьи о государственной измене предлагалось оставить в прежней редакции, так как «теперь, во время войны, неудобно изменять законы о государственной измене, ибо это внесло бы расстройство в работу военных судов в действующей армии»25.
Комиссия разработала законопроект, предусматривавший ответственность виновного «в публичном призыве или в призыве распространенных или публично выставленных произведениях печати, письме или изображениях:
1) к учинению тяжкого преступления;
2) к учинению насильственных действий одной части населения против другой;
3) к неповиновению или противодействию закону или обязательному постановлению или законному распоряжению власти».
Наказание дифференцировалось в зависимости от обстоятельств времени совершения преступления: в мирное время деяние каралось заключением в исправительном доме сроком не выше трех лет, в военное время – срочной каторгой26.
Временное правительство отменило некоторые уголовные законы, сущность которых не соответствовала новым политическим реалиям и организации государственной власти, 6 марта 1917 г. издало указ об амнистии. Кроме общей политической амнистии была объявлена воинская амнистия (14 марта 1917 г.), а также принято постановление «Об облегчении участи лиц, совершивших уголовные преступления» (17 марта 1917 г.)27. В марте – июне 1917 г. Временное правительство предприняло ряд шагов по изменению норм, предусматривающих ответственность за деяния, посягающие на власть. В частности, постановлением от 17 марта 1917 г. дана новая формулировка ст. 29 Устава о наказаниях, налагаемых мировыми судьями, предусматривавшей ответственность за неисполнение распоряжений власти28; 13 мая 1917 г. – новая редакция ст. 42 Устава. Кроме того, была предусмотрена уголовная ответственность за «участие в публичном скопище»29.
Временным правительством были изданы и другие акты, изменявшие или отменявшие отдельные нормы особенной части уголовного законодательства. «В целом же уголовно-правовые акты… в … период март – июнь 1917 г. характеризуются главным образом отменой некоторых царских законов, пришедших в явное противоречие с условиями “мирного периода Февральской революции”. Каких-то крупных реформ в области уголовного права Временное правительство не провело и не собиралось предпринимать. “Непрерывность правопорядка”, о которой писали… ученые во время Февральской революции, нашла свое прямое воплощение в законодательной деятельности Временного правительства»30.
Оценивая законодательную деятельность Временного правительства, В. А. Рогов пишет: «Правительство не торопилось… с изданием отраслевых кодексов, особенно уголовного. Для его разработки существовали, конечно, объективные трудности: военные условия, частые правительственные кризисы и смена партийного состава, отсутствие единой политической линии и т. д. Однако высокий уровень уголовно-правовой мысли позволял быстро завершить разработку нового кодекса. Керенский имел влияние на высшие сферы юстиции до последних дней существования Временного правительства, а это могло обеспечить централизацию и успех разработки. Дело заключалось в том, что правительство не прилагало усилий к форсированию новой кодификации уголовного права»31.
