три. А если не отгадаешь, то развернешься и обратно пойдешь, откуда пришел.
Илья Муромец отвечал:
— Загадывай.
Лебедь белый произнес:
— Выше гор и выше тучек
Светят, блещут и плывут,
Прогоняют солнца лучик,
Ночью снова тут как тут.
— Ну, звезды это, — отвечал Илья Муромец, и был он прав.
Лебедь вновь загадывает загадку:
— Форму круглую имеет
Желтый цвет ему присущ,
В Масленицу руки греет,
Очень сладок он на вкус.
— Это ж блин! — молвил Илья Муромец, и снова ответил он верно.
— Слушай же последнюю загадку:
— Большим и маленьким бываю я.
И долго я живу на свете.
Я — драгоценный и простой,
Я гладкий или весь рябой,
Земля мне — мать, отец мне — ветер.
У кромки озера неужто не заметил?
Покумекав, Илья Муромец ответил:
— Камень. Он это.
Пропустил лебедь белый Илью Муромца на остров маленький. И стал богатырь искать на нем два желудя волшебных. Ищет — ищет, а найти не может. Тогда мышка из норки показалась и говорит:
— Твои желуди под землей глубоко сокрыты.
Попросил Илья Муромец:
— Достань мне их, добрая мышка, я тебе чем — нибудь отплачу.
Мышка покрутилась, повертелась, хвостиком повиляла, а потом пропищала:
— Ничем мне платить не надо, кроме одного. Блинков очень попробовать всегда хотела я. А пока песню мне спой богатырскую.
— Будь по — твоему!
Расправил плечи Илья Муромец да запел о далях дальних, о солнце ясном, о небе чистом, о зверях красивых и лесах, что деревьями полны и реками звонкими. О дружбе пел богатырь и о верности, честности и о трудолюбии. О любви к Родине звучали его слова и об уважении к природе. Долго пел Илья Муромец и с каждым куплетом мышке песня его все больше и больше нравилась. И как грянул последний слог прекрасный, и как замолчал богатырь в ожидании, так мышка от чувств и расплакалась, такая уж песня оказалась ладная и пригожая. Забралась мышка обратно в норку и по ходам своим подземным побежала все вниз и вниз, покуда не опустилась очень глубоко. Там, среди корневищ длинных и нор животных сказочных, мышка нашла два желудя волшебных, фиолетовым светом сверкающих. Выбежала мышка наружу и подала богатырю желуди волшебные, и тот их с благодарностью принял.
Вновь вошел в воду богатырь и переплыл озеро Лебединое. Облачился в доспех свой прочнейший — кирасу надел, поножи, шлем и сапоги. Попрощался с лебедем белым и залез в седло. Возрадовался ему Бурушка. Помотал гривой, копытом побил да побежал туда, где царь — батюшка «Теремок» поставил, и в котором Соловей — Разбойник Аленушку и Олюшку пленницами сделал.
Ехал на Бурушке Илья Муромец и глядел по округе. Велико и необъятно княжество Владимирское! Красиво оно, раздольно, как душа русская! Щедро урожаем и людьми приметно отзывчивыми, на всякую беду поспешающими! Любимо все Илье Муромцу на Руси, на прекрасной и вольной стране! И то, что Соловей — Разбойник так вот украдкой напал на «Теремок» царя — батюшки, распугал и погубил народ, блинов его лишил, очень добру молодцу не нравилось. Нес Илью Муромца Бурушка и знал, куда нес. На битву нещадную, на ратоборство лихое. За правду и добро стоять нес богатыря Бурушка. Летел так, что искры из — под копыт его летели.
Много верст проскакали Бурушка и Илья Муромец, пока из — за холмов травою поросших и рек журчащих вдали не стали видны купола «Теремка», в котором жительствовал теперь Соловей — Разбойник. Вставил богатырь в уши волшебные желуди, и так, ничего не слышащий подъехал к воротам «Теремка». А Соловей — Разбойник давно уже поджидал Илью Муромца, ибо молва по княжеству светлому Владимирскому шла, что едет богатырь сильный и удалой разделаться с лиходеем окаянным.
Снял Илья Муромец с плеча булаву свою пудовую да по воротам запертым ею постучал. Не вышел сам Соловей — Разбойник на сечу честную, но высунулся из окна и свистнул прегромко. И свист этот мог обратить живого в мертвого, такой страшной силой он обладал. Но не слышал Илья того посвиста звериного, что снизошел на него с оконец расписных.
Набрал вновь в грудь воздуху Соловей — Разбойник да так свистнул, что будто гром среди неба ударил. Но не покачнулся даже Илья Муромец. А булава его богатырская ударила по воротам, и те упали. Зашел наш богатырь русский во двор «Теремка». И свистнул тут Соловей — Разбойник в третий раз. Никогда прежде так пронзительно он не свистел. Всю свою злобу и свирепство вложил он в этот посвист. Ничегошеньки не сталось с Ильей Муромцем. Посмотрел богатырь вверх и увидел Соловья — Разбойника. Махнул он ему рукой, призывая на честный бой. Испугался Соловей — Разбойник, но делать было нечего — скрепя черным сердцем вышел он. Сабля у него в руках была кривая, особая, на дурной сглаз заговоренная.
Сошлись в сече Илья Муромец и Соловей — Разбойник. Клин к клину сходилось и расходилось их оружие булатное. Искры секлись, и звенела сталь. В один момент проворный Соловей — Разбойник пригнулся книзу и толкнул Илью Муромца. Выпал один желудь волшебный из уха богатыря. Приметил это лиходей и ощерился. Понятно ему стало, почему Илью Муромца его посвист цепенящий да мертвящий не берет. Засвистел он, и пал Илья Муромец, сраженный звуком пронзительным. Ухмыльнулся Соловей — Разбойник, загримасничал. Приставил он свою саблю кривую к горлу Ильи Муромца, собираясь покончить с ним. Но не суждено было умереть добру молодцу. Конь Бурушка прыгнул на Соловья — Разбойника и повалил того наземь. Тогда Илья Муромец подобрал волшебный желудь и вновь вставил в ухо свое. Снова началось ратоборство смертельное между богатырем и безбожником. Никогда не будет того, чтобы зло одолело добро, так и тут того не стало. Ударил Илья Муромец булавой своей тежеленной по Соловью — Разбойнику и поверг того окончательно и бесповоротно.
Сломал на двери подвальной замок Илья Муромец и освободил из заточения Аленушку да Олюшку. Возрадовались девицы — красавицы своему спасению. Обняли они богатыря нашего русского, а потом за стол со скатертью его усадили, а сами принялись кухарничать, блины печь самые разные и самые вкусные. Как приготовили они их так дали попробовать богатырю. Румяные, поджаристые, с творогом и сметаной, с маслицем, с рыбой и мясом, с икоркою, с припеком блинки ел Илья Муромец, а припек был с грибочками да с зеленью, да с лучком томленым, с рыбкой красною. Не уставая хвалил Илья девиц — красавиц, уж так ему понравились блины эти. А
