Осцеола. Перевод К. Чуковского.
Смысл "Листьев травы". Перевод А. Сергеева.
Прощай, мое Вдохновенье! Перевод Н. Банникова.
Из цикла "Эхо минувших лет".
Нет, не говори мне сегодня о печатном позоре (Зима 1873 г., во время сессии конгресса). Перевод И. Кашкина.
ИЗ ЦИКЛА "ПОСВЯЩЕНИЯ"
ОДНОГО Я ПОЮ
Одного я пою, всякую простую отдельную личность,
И все же Демократическое слово твержу, слово "En Masse".
Физиологию с головы и до пят я пою,
Не только лицо человеческое и не только рассудок достойны
Музы, но все Тело еще более достойно ее,
Женское наравне с Мужским я пою.
Жизнь, безмерную в страсти, в биении, в силе,
Радостную, созданную чудесным законом для самых свободных деяний,
Человека Новых Времен я пою.
КОГДА Я РАЗМЫШЛЯЛ В ТИШИ
Когда я размышлял в тиши,
Обдумывая стихи, возвращаясь к ним снова и снова,
Предо мною вырос Призрак с недоверчивым взглядом,
Ужасающий красотой, долголетьем и мощью,
Дух поэтов древних царств;
Обратив ко мне пламенный взор,
Он указал на многие бессмертные песни
И грозно спросил: "Что ты воспеваешь,
Разве ты не ведаешь, что у мировых поэтов есть только одна тема?
это - тема Войны, военного счастья,
Воспитания настоящих солдат".
"Будь по-твоему, - я ответил,
Я, надменная Тень, также пою войну, и куда более долгую
и великую, чем любая другая,
И я в моей книге связан с изменчивым счастьем, с бегством,
наступлением и отступлением, с медлящей и неверной
победой
(Которая все же несомненна или почти несомненна),
всемирной битвой
За жизнь и смерть, за Тело и за вечную Душу,
Ты слышишь, я тоже пришел, распевая песню битвы,
И я, первым делом, славлю храбрых солдат".
НА КОРАБЛЯХ В ОКЕАНЕ
В океане, на могучих кораблях
(Когда вокруг расстилается безграничная синь,
Ветры свистят и с гармоничным шумом вздымаются волны
огромные, величественные)
Или на одинокой шхуне, легко плывущей в темно-синем
просторе,
Когда, радостная, уверенная, распростерши белые паруса,
Она рассекает эфир в свете искристого, пенистого дня и под
бесчисленными звездами ночи,
Моряки, молодые и старые, может быть, прочтут и поймут
мои стихи, напоминание о земле,
И полностью сроднятся с ними.
"Вот наши мысли, мысли путников, - пусть скажут они тогда,
Не только землю, не одну лишь сушу мы ощущаем здесь,
Здесь небо раскинуло свод; смотри, под ногами колеблется
палуба,
Нам слышно постоянное биение бесконечного потока, приливы
его и отливы,
Звуки невидимой тайны, неясные намеки широкого соленого
мира, текучие слоги,
Благоухание моря, легкий скрип снастей, меланхоличный ритм,
Безграничный простор, горизонт, далекий и туманный, - все
они здесь,
Это - поэма про океан".
И поэтому, моя книга, не робей, выполняй, что тебе
предназначено,
Ведь ты не только напоминание о земле,
Ты тоже одинокий парусник, рассекающий эфир, бегущий
к неизвестной цели, но всегда уверенный.
Отплывай же и ты вместе с плывущими кораблями!
Отнеси им всем мою любовь (родные моряки, я вкладываю
в каждый лист мою любовь к вам!),
Спеши, спеши, моя книга! Раскрой свои паруса, утлое
суденышко, над величественными волнами,
Плыви все дальше и пой; во все моря, через безграничную синь,
неси мою песню
Морякам и их кораблям.
ИСТОРИКУ
Ты, восхваляющий прошлое,
Ты, изучавший парадную сторону наций, жизнь - такой, какой
она выставляет себя напоказ,
Ты трактовал человека, как порождение политиканов,
группировок, вождей, жрецов.
А я, обитатель Аллеган, трактую его, как он есть,
по естественным законам,
Держу руку на пульсе жизни, ведь она редко выставляет себя
напоказ (у человека большое чувство собственного
достоинства),
Я, певец Личности, намечаю то, что грядет,
Я набрасываю контур истории будущего.
ТЕБЕ, СТАРИННОЕ ДЕЛО БОРЬБЫ ЗА СВОБОДУ
О старинное дело борьбы за свободу!
Не знающее равных, исполненное страсти, доброе дело,
Суровая, беспощадная, нежная идея,
Бессмертная во все века, у всех племен, во всех странах!
После странной, печальной войны, великой войны за тебя
(Да и все войны, во все времена, по-моему, люди вели за тебя
и всегда за тебя они будут воевать)
Эти песни - в твою честь, в честь вечного твоего движения
вперед.
(Да, эту войну, солдаты, вы вели не только из-за самой войны,
Что-то более важное, гораздо более важное, молчаливо стояло
за ее спиной; и оно выступает теперь, в этой книге.)
Ты, вселенная многих вселенных!
Кипящее начало! Заботливо выращиваемый, невидимый глазу
росток! Центр всего!
Вокруг мысли о тебе вращалась война
С ее гневной, неистовой игрой причин
(И с ее обильными плодами, которые мир узнает через трижды
тысячу лет),
Эти напевы - для тебя... Моя книга и эта война - это одно
и то же,
Я и все мое - мы слиты с ее духом: ведь борьба велась за тебя!
Как вокруг оси вращается колесо - так и эта книга невольно
Вращается вокруг мысли о тебе.
ЧИТАЯ КНИГУ
Читая книгу, биографию прославленную,
И это (говорю я) зовется у автора человеческой жизнью?
Так, когда я умру, кто-нибудь и мою опишет жизнь?
(Будто кто по-настоящему знает что-нибудь о жизни моей.
Нет, зачастую я думаю, я и сам ничего не знаю о своей
подлинной жизни,
Несколько слабых намеков, несколько сбивчивых, разрозненных,
еле заметных штрихов,
Которые я пытаюсь найти для себя самого, чтобы вычертить
здесь.)
ШТАТАМ
Говорю всем Штатам, и каждому из них, и любому городу
в Штатах:
"Побольше противься - подчиняйся поменьше".
Неразборчивое послушание - это полное рабство,
А из полного рабства, нация, штат или город не возвратятся
к свободе.
НЕКОЕЙ ПЕВИЦЕ
Вот возьми этот дар,
Я его сберегал для героя, для оратора, для полководца,
Для того, кто послужит благородному правому делу,
великой идее, всенародному счастью, свободе,
Для бесстрашного обличителя деспотов, для дерзкого бунтаря;
Но я вижу, что мой издавна сберегаемый дар принадлежит
и тебе, как любому из них.
Я НЕ ДОСТУПЕН ТРЕВОГАМ
Я не доступен тревогам, я в Природе невозмутимо спокоен,
Я хозяин всего, я уверен в себе, я среди животных и растений,
Я так же восприимчив, податлив, насыщен, молчалив, как они,
Я понял, что и бедность моя, и мое ремесло, и слава, и поступки
мои, и злодейства не имеют той важности, какую я им
придавал,
Я в тех краях, что тянутся до Мексиканского моря, или
в Маннахатте, или в Теннесси, или далеко на севере
страны,
На реке ли живу я, живу ли в лесу, на ферме ли в каком-нибудь
штате,
Или на морском берегу, или у канадских озер,
Где бы ни шла моя жизнь, - о, быть бы мне всегда в равновесии,
готовым ко всяким случайностям,
Чтобы встретить лицом к лицу ночь, ураганы, голод, насмешки,
удары, несчастья,
Как встречают их деревья и животные.
СЛЫШУ, ПОЕТ АМЕРИКА
Слышу, поет Америка, разные песни я слышу:
Поют рабочие, каждый свою песню, сильную и зазывную.
Плотник - свою, измеряя брус или балку,
Каменщик - свою, готовя утром рабочее место или покидая его
ввечеру,
Лодочник - свою, звучащую с его лодки, матросы свою - с
палубы кораблей,
Сапожник поет, сидя на кожаном табурете, шляпник - стоя перед
шляпной болванкой,
Поет лесоруб, поет пахарь, направляясь чем свет на поля, или
в полдень, или кончив работу,
А чудесная песня матери, или молодой жены, или девушки за
шитьем или стиркой,
Каждый поет свое, присущее только ему,
Днем - дневные песни звучат, а вечером
- голоса молодых,
крепких парней,
Распевающих хором свои звонкие, бодрые песни.
ГДЕ ОСАЖДЕННАЯ КРЕПОСТЬ?
Где осажденная крепость, бессильная отбросить врага?
Вот я посылаю туда командира, он проворен, он смел
и бессмертен,
С ним и пехота, и конница, и обозы орудий.
И артиллеристы беспощаднее всех, что когда-либо палили
из пушек.
ПУСТЬ БЕЗМЯТЕЖЕН ТОТ, КОГО Я ПОЮ
Пусть безмятежен тот, кого я пою
(Тот, рожденный борением противоречий), я посвящаю его
Народу,
