Ответное дружеское прикосновение придало мне мужества.
Снова установилась психическая связь между нами и Анатаг-Вундой. Связь такой силы, что я почувствовал острую боль, пронзившую лоб, рассеявшуюся по всему телу. Боль проникла и в окутавшую меня Меру Силлу с Вернона. Растение испустило нечто вроде тяжелого вздоха. Оно ослабило впивавшиеся в мои руки и ноги тысячи присосок, и сочившаяся из ранок оранжевая кровь смешалась с белым соком Меры Силлы. Древние считали, что оно, как и многие другие растения с планеты Верной, было разумным существом, способным общаться с человеком, но мне не довелось проверить эти легенды. Впрочем, я и не заботился об этом.
Перед нами внезапно полыхнула ослепительная вспышка — гончие использовали против нас фотонное оружие. У нас было не более двух шансов из десяти выйти живыми из этой передряги. Как уже было сказано, мы могли рассчитывать на маскирующие нас помехи башен, способные, возможно, даже защитить от светометов. И еще я надеялся не позднее чем через несколько минут обнаружить межвременное убежище. Планета Альзан буквально пропитана вневременными пузырями, но она огромна, и можно неделями, блуждая по ее поверхности, не встретить ни одного убежища.
О'Билли пронзительно жаловалась:
— Я — таг, твой таг, о-о-о! Снант — это не смерть, о-о-о!
Ее отпрыск продолжал регистрировать все происходящее, буквально впитывая в себя каждую мысль, словно огромная губка. Их муки смешивались с моими собственными. В то же время мои страдания были прообразом их мук. Обычная игра зеркал: таги — я, я — таги.
Снова к небу взвились языки пламени. Белый слепящий свет, отраженный в бесконечность поверхностью пустыни, усыпанной кристаллами, пронизал все пространство. Тяжелые тучи неслись над нами с бешеной скоростью. Под ними метались железные птицы, испускавшие адский свист.
Убежище, убежище! Я не хочу оказаться в их лапах! Огненная спираль оранжевого цвета, переходящего в кроваво-красный, метнулась вверх по поверхности башен, и на их вершинах вспыхнули голубоватые короны, колеблющиеся, словно от порывов сильного ветра.
Я чувствую укусы холода на своих внезапно обнажившихся ногах. Неужели Мера Силла умирает? Продолжаю бежать. Повисшего на моем плече малыша-тага сотрясает крупная дрожь.
Удар. Пронизывающая боль в руке. Отвратительный запах — Мера Силла загорелась на мне. Она быстро сползает с моего тела. Или, может быть, она погружается в него? Я уже ничего не понимаю. Моя кровь снова смешивается с ее соком.
Чудовищная, жуткая пустота. Это похоже на предчувствие смерти: О'Билли мертва. Ее обуглившееся тело рассыпалось в пыль позади нас. Тут же воздушные вихри увлекли пыль вверх, и мрачные тучи поглотили ее. Остатки пыли на земле впитали в себя кристаллы. Альзан — это невероятно жадная планета.
Враги неумолимо приближаются, но мне пока удается сохранять дистанцию между нами — примерно двести шагов.
Неожиданно на вершине одной из башен в небо взвивается огромный огненный султан. Это живая башня: она рычит от ярости и всей своей мощью безошибочно отражает удары фотонного луча.
Я бегу, с трудом удерживая на плече малыша-тага. Мера Силла отрывает от меня остальные присоски, оставляя кровоточащие раны на моем теле. Но я таинственным образом чувствую, что она жива. Мне очень холодно. Я бегу из последних сил.
Где-то далеко-далеко впереди к небу взвивается пятно, более темное, чем обычные на Альзане тучи, и передвигается оно быстрее. Нет, это пятно Мрака находится во мне, в глубине моего сознания, где оно до сих пор пряталось. Я задыхаюсь. Твержу себе: только не бояться! Я должен расслабиться, попытаться улыбнуться. Снант — это не смерть. Они не возьмут меня голыми руками. Ты слышишь, Жирик, они не возьмут меня!
Посмотри на башню, на ту, что находится прямо перед нами. Это мертвая башня, она наполовину обрушилась. У подножия — осыпь кристаллических обломков. Смотри же, возле нее световые завесы изменили свою окраску: цвета сдвинулись в сторону ультрафиолетовой части спектра… Фиолетовые, индиговые, голубые, переходящие в зеленые… Похоже, что сама ткань пространства расползается. Может быть, это убежище, которое мы ищем?
Гончие опять стреляют. Башни свирепо отвечают им. С их вершин срываются молнии. Голубые фонтаны огня; их цвет переходит в лиловый, затем в пурпурный. Я оказался между двух огней. Снант. Я вспоминаю: главное — не бояться.
Тень. Крики железных птиц, похожие на слуховые галлюцинации. Я бегу.
II
Возьми обломок кристалла, проведи им легонько по коже тага. Внимательно прислушайся к вибрациям, рождающимся в твоей руке, и к мыслям, возникающим в мозгу.
Слушай меня.
Я — это ты.
Мое имя — Тельм Ангул, я — Мериллийский Гипнойт. Вот-вот я потеряю память: снант — страшный бич нашей расы. Я должен постоянно твердить себе: только не бояться, только расслабиться и улыбаться.
Я приду в себя с ощущением гнетущего одиночества. Буду видеть сны о потерянном мире, о братьях по расе, столь близких и одновременно столь далеких. И рядом со мной будет таг — мое альтер эго. Таги, наши извечные спутники, — это псы плаписы с Жириаллы VII. Они сопровождают нас неисчислимое количество лет, начиная со времен Аальстрена — Белой Головы, властелина Хийара, что было незадолго после начала начал и продолжится до возрождения Солнечного Коня. Они — отражение нас самих, наши двойники и неисчерпаемые источники воспоминаний.
Таг никогда не покинет меня, он останется связанным со мной незримыми узами до самой смерти. Когда я проснусь, я постараюсь отыскать в нем свои воспоминания, начиная с самых элементарных, восстановить с его помощью свою личность и вернуть свою силу. Потом я должен буду присоединиться к своим собратьям, людям моего племени; рядом с ними я проведу свое третье детство — я уже однажды познал снант. Они передадут мне все необходимые знания. Постепенно моя предыдущая личность возродится к жизни, после того как я обнаружу в сознании тага все свои мысли, все эмоции и воспоминания.
Снант — это не смерть.
О, Черный Свет!
* * *
Я пишу. Пишу на куске пергамента. Это шкура тага, жировые клетки которой самый эффективный приемник психических излучений в известной нам Вселенной. Вместо пера я использую осколок кристалла, кусочек мертвой башни, развалины которой маскируют убежище. Я концентрирую свои мысли, собираю свои слабеющие силы. Моя рука дрожит… нет, она просто вибрирует. Острый край осколка кристалла выписывает на шкуре тага синусоидальные кривые, не имеющие смысла ни в одной из известных систем письменности. Подобно тому, как могут записывать звуковые колебания покрытые слоем воска валики, цветки белой хаммары или кристаллическая пыль с Симука, шкура тага способна регистрировать волны мысли.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
