Дорожная история
Я вышел ростом и лицом —Спасибо матери с отцом, —С людьми в ладу – не понукал, не помыкал,Спины не гнул – прямым ходил,И в, ус не дул, и жил как жил,И голове своей руками помогал…
Но был донос и был навет —Кругом пятьсот и наших нет, —Был кабинет с табличкой «Время уважай», —Там прямо без соли едят,Там штемпель ставят наугад,Кладут в конверт – и посылают за Можай.
Потом – зачет, потом – домойС семью годами за спиной, —Висят года на мне – ни бросить, ни продать.Но на начальника попал,Который бойко вербовал, —И за Урал машины стал перегонять.
Дорога, а в дороге – МАЗ,Который по уши увяз,В кабине – тьма, напарник третий час молчит, —Хоть бы кричал, аж зло берет —Назад пятьсот, пятьсот вперед,А он – зубами «Танец с саблями» стучит!
Мы оба знали про маршрут,Что этот МАЗ на стройках ждут, —А наше дело – сел, поехал – ночь, полночь!Ну надо ж так – под Новый год —Назад пятьсот, пятьсот вперед, —Сигналим зря – пурга, и некому помочь!
«Глуши мотор, – он говорит, —Пусть этот МАЗ огнем горит!»Мол, видишь сам – тут больше нечего ловить.Мол, видишь сам – кругом пятьсот,А к ночи точно – занесет, —Так заровняет, что не надо хоронить!..
Я отвечаю: «Не канючь!»А он – за гаечный за ключИ волком смотрит (он вообще бывает крут), —А что ему – кругом пятьсот,И кто кого переживет,Тот и докажет, кто был прав, когда припрут!
Он был мне больше чем родня —Он ел с ладони у меня, —А тут глядит в глаза – и холодно спине.А что ему – кругом пятьсот,И кто там после разберет,Что он забыл, кто я ему и кто он мне!
И он ушел куда-то вбок.Я отпустил, а сам – прилег, —Мне снился сон про наш «веселый» наворот:Что будто вновь кругом пятьсот,Ищу я выход из ворот, —Но нет его, есть только вход, и то – не тот.
…Конец простой: пришел тягач,И там был трос, и там был врач,И МАЗ попал куда положено ему, —И он пришел – трясется весь…А там – опять далекий рейс, —Я зла не помню – я опять его возьму!
1972Мишка Шифман
Мишка Шифман башковит —У него предвиденье.«Что мы видим, – говорит, —Кроме телевиденья?!Смотришь конкурс в Сопоте —И глотаешь пыль,А кого ни попадяПускают в Израиль!»
Мишка также сообщилПо дороге в Мневники:«Голду Меир я словилВ радиоприемнике…»И такое рассказал,До того красиво! —Я чуть было не попалВ лапы Тель-Авива.
Я сперва-то был не пьян,Возразил два раза я —Говорю: «Моше Даян —Сука одноглазая, —Агрессивный, бестия,Чистый фараон, —Ну а где агрессия —Там мне не резон».
Мишка тут же впал в экстаз —После литры выпитой —Говорит: «Они же насВыгнали с Египета!Оскорбления проститьНе могу такого, —Я позор желаю смытьС Рождества Христова!»
Мишка взял меня за грудь:«Мне нужна компания!Мы ж с тобой не как-нибудь —Здравствуй, до свидания, —Побредем, паломники,Чувства придавив!..Хрена ли нам Мневники —Едем в Тель-Авив!»
Я сказал: «Я вот он весь,Ты же меня спас в порту.Но одна загвоздка есть:Русский я по паспорту.Только русские в родне,Прадед мой – самарин, —Если кто и влез ко мне,Так и тот – татарин».
Мишку Шифмана не трожь,С Мишкой – прочь сомнения:У него евреи сплошьВ каждом поколении.Дед, параличом разбит, —Бывший врач-вредитель…А у меня – антисемитНа антисемите.
Мишка – врач, он вдруг затих:В Израиле бездна их, —Гинекологов одних —Как собак нерезаных;Нет зубным врачам пути —Слишком много просятся.Где на всех зубов найти?Значит – безработица!
Мишка мой кричит: «К чертям!Виза – или ванная!Едем, Коля, – море тамИзраилеванное!..»Видя Мишкину тоску, —А он в тоске опасный, —Я еще хлебнул кваскуИ сказал: «Согласный!»
…Хвост огромный в кабинетИз людей, пожалуй, ста.Мишке там сказали «нет»,Ну а мне – «пожалуйста».Он кричал: «Ошибка тут, —Это я – еврей!..»А ему: «Не шибко тут!Выйдь вон из дверей!»
Мишку мучает вопрос:Кто здесь враг таинственный?А ответ ужасно прост —И ответ единственный:Я в порядке, тьфу-тьфу-тьфу, —Мишка пьет проклятую, —Говорит, что за графуНе пустили – пятую.
1972«Оплавляются свечи…»
Оплавляются свечиНа старинный паркет,И стекает на плечиСеребро с эполет.Как в агонии бродитЗолотое вино…Все былое уходит, —Что придет – все равно.
И в предсмертном томленьеОзираясь назад,Убегают олени,Нарываясь на залп.Кто-то дуло наводитНа невинную грудь…Все былое уходит, —Пусть придет что-нибудь.
Кто-то злой и умелый,Веселясь, наугадМечет острые стрелыВ воспаленный закат.Слышно в буре мелодийПовторение нот…Пусть былое уходит, —Пусть придет что придет.
1972Натянутый канат
Он не вышел ни званьем, ни ростом.Не за славу, не за плату —На свой, необычный манерОн по жизни шагал над помостом —По канату, по канату,Натянутому, как нерв.
Посмотрите – вот онбез страховки идет.Чуть правее наклон —упадет, пропадет!Чуть левее наклон —все равно не спасти…Но должно быть, ему очень нужно пройтичетыре четверти пути.
И лучи его с шага сбивали,И кололи, словно лавры.Труба надрывалась – как две.Крики «Браво!» его оглушали,А литавры, а литавры —Как обухом по голове!
Посмотрите – вот онбез страховки идет.Чуть правее наклон —упадет, пропадет!Чуть левее наклон —все равно не спасти…Но теперь ему меньше осталось пройти —уже три четверти пути.
«Ах как жутко, как смело, как мило!Бой со смертью – три минуты!» —Раскрыв в ожидании рты,Из партера глядели уныло —Лилипуты, лилипуты —Казалось ему с высоты.
Посмотрите – вот онбез страховки идет.Чуть правее наклон —упадет, пропадет!Чуть левее наклон —все равно не спасти…Но спокойно, – ему остается пройтивсего две четверти пути!
Он смеялся над славою бренной,Но хотел быть только первым —Такого попробуй угробь!Не по проволоке над ареной, —Он по нервам – нам по нервам —Шел под барабанную дробь!
Посмотрите – вот онбез страховки идет.Чуть правее наклон —упадет, пропадет!Чуть левее наклон —все равно не спасти…Но замрите, – ему остается пройтине больше четверти пути!
Закричал дрессировщик – и звериКлали лапы на носилки…Но прост приговор и суров:Был растерян он или уверен —Но в опилки, но в опилкиОн пролил досаду и кровь!
И сегодня другойбез страховки идет.Тонкий шнур под ногой —упадет, пропадет!Вправо, влево наклон —и его не спасти…Но зачем-то ему тоже нужно пройтичетыре четверти пути!
1972«Мосты сгорели, углубились броды…»
Мосты сгорели, углубились броды,И тесно – видим только черепа,И перекрыты выходы и входы,И путь один – туда, куда толпа.
И парами коней, привыкших к цугу,Наглядно доказав, как тесен мир,Толпа идет по замкнутому кругу —И круг велик, и сбит ориентир.
Течет под дождь попавшая палитра,Врываются галопы в полонез,Нет запахов, цветов, тонов и ритмов,И кислород из воздуха исчез.
Ничье безумье или вдохновеньеКруговращенье это не прервет.Не есть ли это – вечное движенье,Тот самый бесконечный путь вперед?
1972Черные бушлаты
Евпаторийскому десанту
За нашей спиноюосталисьпаденья,закаты, —Ну хоть бы ничтожный,ну хоть быневидимыйвзлет!
Мне хочется верить,что черныенашибушлатыДадут мне возможностьсегодняувидетьвосход.
Сегодня на людяхсказали:«Умритегеройски!»Попробуем, ладно,увидим,какойоборот…Я только подумал,чужиекуряпапироски:Тут – кто как умеет,мне важно —увидетьвосход.
Особая рота —особыйпочетдля сапера.Не прыгайте с финкойна спи́нумоюиз ветвей, —Напрасно стараться —я ис перерезаннымгорлом
Сегодня увижувосходдо развязкисвоей!
Прошли по тылам мы,держась,чтоб не резатьих – сонных, —И вдруг я заметил,когдапрокусилипроход:
Еще несмышленый,зеленый,но чуткийподсолнухУже повернулсяверхушкойсвоейна восход.
За нашей спиноюв шесть тридцатьостались —я знаю —Не только паденья,закаты,но – взлети восход.
Два провода голых,зубамискрипя,зачищаю.Восхода не видел,но понял:вот-воти взойдет!
Уходит обратнона наспоредевшаярота.Что было – не важно,а важенлишь взорванныйфорт.
Мне хочется верить,что грубаянашаработаВам дарит возможностьбеспошлинновидетьвосход!
1972Тюменская нефть
