— И никто их не слышал, кроме меня, — продолжил Леон.
Эбби передала мне карточку с надписью: «Пусть подтвердит, насколько они хороши».
— Насколько они хороши?
— По сравнению с ними записи, что прозвучали у Сибрайт, — это просто полдник Телепузиков.
Еще одна карточка: «Спроси, что именно на этих пленках».
— Мне нужны подробности, Леон. Мы здесь серьезно занимаемся новостями. Я не могу пойти к Гудмэну с намеками.
— Да, пожалуйста. Только если бы вы серьезно новостями занимались, вас бы так не волновала Тереза Будро. Не задавайся, красотка.
— Я жду, Леон.
Молчание.
— Леон?
— Как насчет того, что конгрессмен Хартли любит ходить через заднюю дверь?
— Заднюю дверь ее кафе? — спросила я. Чарльз замотал головой, закрыл лицо рукой и повалился на кушетку.
— Что? Что? — беззвучно спрашивала Эбби.
— Может, я не дал тебе те первые пленки потому, что ты тупа, как все красотки? Может, тебе, вместо того чтобы работать продюсером, лучше вести прогноз погоды? Никогда об этом не задумывалась?
— В заднюю дверь ее дома? — Я не понимала, о чем он, Чарльз замахал руками и отчаянно затряс головой: мол, нет, нет, не то!
Леон медленно сказал:
— По-собачьи. Через зад. В буквальном смысле слова, если ты еще меня не поняла.
— По-собачьи, — повторила я на удивление деловым тоном. Я начала ходить по кабинету кругами, пытаясь обдумать новости.
У Эбби глаза были выпучены; уровень напряжения был предельным.
— Леон, дайте мне пару секунд. — Я посмотрела на Чарльза. Он кивнул, безмолвно уговаривая меня сохранять спокойствие. В одну из поездок к Терезе я сходила на «завтрак с молитвой», на котором присутствовал Хьюи Хартли. Он все время говорил, как проповедник, читающий проповедь во время шторма. «Элита нашей страны не должна больше заниматься прославлением прелюбодеев. Бог создал пару из Адама и Евы, мужчины и женщины, а не из двух мужчин. Пока либеральные средства массовой информации борются за право гомосексуалистов жениться, пока они продолжают нападки на семью, нерожденных детей, на десять заповедей и даже на рождественские ясли, мы с вами, мои друзья из штата Миссисипи, изменим ход мыслей нашей великой нации.
Я пришла в себя.
— Значит, наш мистер бывший священник, бывший владелец христианской телестанции и нынешний конгрессмен от консервативного штата, верный муж и отец четверых детей Хьюи Хартли говорит в записи своей подружке-официантке, что любит заниматься сексом в позе по-собачьи?
Я посмотрела на Эбби, но на стуле ее не было; я предположила, что она уже валяется на полу. Я перегнулась через стол. Предположение было верным.
— Джейми. Не просто по-собачьи. Ты хорошо сидишь? Тогда я объясню поподробнее — для недогадливых вроде тебя. Этот несчастный ублюдок так и говорит на пленке, что любит заниматься анальным сексом. Через задницу. Лучше всего — через Терезкну аппетитную южную задницу. Он говорит о том, как в следующий раз поимеет ее в задницу. Он говорит о том, как ему понравилось, когда он в прошлый раз поимел ее в задницу.
— Леон, вы что, серьезно?
— Да.
— Да нет, вы шутите. Что, так и говорит «в задницу»?
Эбби на полу сладострастно застонала.
— Ага.
Я почесала в затылке.
— Хартли руководит движением за то, чтобы присоединить референдум о введении законов против содомского греха к президентскому голосованию 2008 года…
— Именно.
— И он сам при этом занимается содомским грехом?
Леон усмехнулся.
— Да. Мне это тоже нравится.
— Такой борец за права семьи, вечно всюду показывается с женой-блондинкой с начесом в стиле пятидесятых, окруженный четырьмя детьми…
— Ага.
— Ну и лживый святоша. Помните, как он вел передачу на своем канале и вечно распространялся о значении семьи?
— Да.
— Ну и семьянин.
— Ага.
— И Будро готова это обсуждать? Грязные сексуальные детали?
— Именно так.
Я покачала головой.
— Ну ладно, Леон. — Я невольно усмехнулась. — Похоже, вы правы насчет нас и серьезных новостей. Я пыталась удержать серьезное выражение лица и сказать вам, что вы ошибаетесь, но у меня ничего не получилось.
Леон рассмеялся.
— Да-да, к тому же там такого полно, все как на тарелочке. Она готова расколоться. Под запись. Все об этом подробно рассказать. И все достанется Гудмэну.
Я положила трубку, упала на колени и закрыла глаза, вознося благодарственную молитву: мне, Джейми Уитфилд, только что достался сюжет, который принесет нам серьезное повышение рейтинга. И пусть это будет самый непристойный бред, когда-либо звучавший на крупном телеканале, но как же это здорово!
Через пять минут после того, как Чарльз и Эбби ушли, в мою дверь постучали. Питер. Он заглянул внутрь.
— Вы… э-э-э, закончили то, что вам нужно было сделать?
— Ох, простите! — Я выбежала из-за стола и затащила его в кабинет. — Простите меня за невежливость, ради бога! Я тут отвлеклась на совершенно невероятную историю!
Похоже, он догадался, что я была слегка не в себе.
— Похоже, хорошая история, в чем бы она ни заключалась.
— Не знаю, подходит ли тут слово «хорошая». Скорее, она невероятная в буквальном смысле этого слова. Если бы вы это услышали, то, наверное, простили бы меня за грубость.
— Понятно. Ну, так вот, работа меня интересует.
О господи.
— Правда?
Глава 7
Нянь выходит на сцену
Я присела на край постели Дилана и убрала прядь волос у него со лба.
— У меня для тебя хорошие новости.
Он посмотрел на меня.
— Какие?
— Угадай.
— Ты выиграла в лотерею?
— Нет.
— Ты уходишь с работы?
— Дилан!
— Ну, так что?
— Дилан, я и так провожу с тобой много времени.
— Нет, не проводишь.
— Милый, ты же знаешь, что мне надо работать, но это всего несколько дней в неделю. Мы с тобой обедаем почти каждый…
— Неправда. Ты все время работаешь.
— Ну, хорошо. Признаюсь, я сейчас очень занята новым сюжетом. Я никогда ничего важнее не делала. И я хочу сделать это хорошо и гордиться своей работой.
Он закатил глаза и отвернулся к стене.
— Дилан, я люблю тебя, и быть твоей мамой все равно самое главное занятие в моей жизни.
Он залез под одеяло с головой.
— Знаешь что? Я не стану сейчас с тобой спорить об этом. Я знаю, как это трудно, когда мама много работает. Я знаю, что ты бы предпочел, чтобы я больше с тобой общалась. Обещаю, что через несколько недель все будет лучше. Но у меня новости, которые тебя порадуют.
