— Сынок? — От пессимистических мыслей меня отвлек печальный голос матери. Она обеспокоенно следила за мной. — Вы помирились? Теперь все будет хорошо?
— Конечно, мама. Все будет хорошо, — мне не хотелось ее огорчать. Она переживала за меня. Поэтому решил не рассказывать ей все то, что мне было известно о Таисии. Хватит и того, что она уже знала. — Я уеду на два дня. Надо встретиться с советом и окончательно закрепить за нашим родом новые территории.
— Сынок, можно я дам тебе совет?
— Конечно, — обняв маму, я подбадривающе ей улыбнулся. — Ты же знаешь, я никогда не отмахивался от твоих советов. Что ты хотела сказать?
— Послушай меня. Оставь прошлое в прошлом. Строй свою жизнь здесь и сейчас. Делай выводы из поступков, которые видишь, а не из домыслов. Слушай своего зверя и свое сердце. Они не обманут и не подведут. Иначе …
Что иначе мама недоговорила, так как в дверь постучали.
— Глава, если мы немедленно не отправимся, то вы не успеете на самолет.
В дом заглянул Уолтер, обеспокоенно поглядывая на наручные часы.
— Я готов, уже иду, — обняв мать, я прижался щекой к ее седой макушке. Вот почему Таисия не такая же? — Все будет хорошо. Не переживай.
Попрощавшись, я вышел из дома. Пора заниматься делами рода. Дальше с парой буду разбираться, когда вернусь. Хотя… чего там разбираться, и так уже все понятно.
Когда Ионел, наконец-то ушел, громко хлопнув дверью, мне больших трудов стоило в эту самую дверь не запустить чем-нибудь, желательно увесистым, вот только ничего тяжелее подушек под рукой не было. Да и не хотела я демонстрировать какие-либо чувства перед этим … этим … ни одного приличного слова подобрать, чтобы описать все, что думаю о мужчине похитившем меня, не было. Иначе как похищение, то, что со мной произошло, я не могла рассматривать. Я не собиралась обманываться внешним и, как бы, благопристойным видом своей тюрьмы. Тем более, что вскоре меня собираются переселить в другую. Меня похитили и удерживали силой, не давая ни позвонить, ни сообщить друзьям и родным где я. А ведь даже преступники имели право на один телефонный звонок. Хотя, судя по тому взгляду которым на меня смотрел мой тюремщик и брезгливому выражению на его лице, любой преступник (по его мнению), был на несколько ступеней выше меня.
Я не понимаю одного, если я тебе так не нравлюсь, какого ты меня здесь держишь? Только из-за того, что твой медведь меня хочет? Неужели этот Станеску настолько слаб, что не может контролировать своего зверя? Я хорошо помню, как тот же Фролов, контролировал волка. Вон, он даже Олю отпустил, не желая ее лишать возможной счастливой жизни с другим, когда думал, что не сможет ей дать полноценную семью. Именно человек в их паре решал, как стоит поступить и что делать. Да и, вообще, никогда не слышала, чтобы животная сущность и человеческая желали разного. Но, опять же, я действительно мало знаю об оборотнях. А про их зверя еще меньше. Но мне, почему-то, всегда казалось, что человек и его зверь — это что-то единое, что-то, что дополняет друг друга. Это как ноги. Если каждая будет жить своей жизнью, человек никогда не сможет ходить.
Именно после сегодняшнего разговора я полностью поняла насколько попала. Например, тот же Совельев пусть и был психом, но действовал со своей рысью заодно. Благодаря чему, его поступки можно было предугадать. Ионел же с его медведем — это как два разных живых существа. Непонятно кто из них в какой момент будет доминировать. Это же все равно, что общаться с человеком с шизофренией или раздвоением личности. И как только его выбрали главой? Или у них здесь все такие? Правда, за Ивой я ничего подобного не замечала, но мало ли, не настолько много я с ней общалась.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Так, пора валить из этого дома, пока считают что я слаба, даже несмотря на то, что так оно и есть, а то неизвестно что будет дальше.
Уйти я хотела не только потому, что считала Станеску неуравновешенным типом, а еще и потому, что мне неприятно было находиться в его доме, после всего того, что он мне тут наговорил. Много ума не надо, чтобы догадаться, кем именно он меня считает. А еще, какое будущее он мне уготовил и что собирался со мной делать. Становиться подстилкой медведя, которую мужчина будет держать где-то на привези и трахать когда у его зверя зачешется между ног, я не собиралась. То, что ни на что другое рассчитывать не приходится и мое мнение никого не интересует, мне только что вполне доступно объяснили. А ведь я, в надежде что мы сможем спокойно договориться, попыталась ему объяснить, что произошло на самом деле, но этот придурок уже все сам решил, поэтому не только не слушал меня, но даже не пытался услышать, то что я говорю. На душе от этого было гадко, вроде как меня смешали с грязью и еще сверху потоптались, чтобы даже и не думала голову поднимать. Не то чтобы мне не наплевать, что обо мне думают, но ведь все равно неприятно.
В ответ на свои мысли почувствовала недовольное ворчание. Ага, моей медведице, оказывается, почему-то, не наплевать. Но, она была со мной солидарно по поводу того, что валить надо из этого дома. Если у меня после разговора с Ионелом остался неприятный осадок в душе, то мой зверь довольно сильно обиделся на мужчину. Я не совсем понимаю на что именно, но это неважно. Главное, что приняли мы одно решение и действовать будем сообща. Так как уходить мне придется именно в зверином виде. Все же ни одежды, ни документов у меня нет. При этом я явно нахожусь в другой стране.
Боялась ли я оборачиваться. Скорее да, чем нет. Страх навсегда остаться в облике медведицы был, но, судя по успокоительным волнам которые мой зверь мне посылал, обещая, что все будет хорошо, доминировать и забирать на себя бразды правления моя животная сущность не собиралась. Вот и замечательно. Теперь осталось только убраться отсюда как можно быстрее и как можно дальше.
Прокручивая в голове еще раз наш разговор со Станеску я поняла, в ближайшие дни в гости его можно не ждать. Что не могло ни радовать. Чувствовала я себя сегодня гораздо лучше. В течение этого дня еще отдохну, а ночью отправлюсь в путь дорожку. Ни дня больше не хочу находиться в доме, где меня презирают и думают обо мне невесть что. Не то чтобы я была вся такая правильная, белая и пушистая, но все равно, это не повод смешивать меня с грязью подозревая во всех смертных грехах.
Да и за сына волнуюсь. Этот хоть и сказал, что с Олей, Катей и Фроловым все хорошо, но я бы предпочла об этом услышать от них. А так, мало ли. Да и вдруг альфа волков, все же решит вернуть мне моего малыша. Я хоть и давно лишилась иллюзий, но надеяться и мечтать мне никто не запрещает.
Почувствовав как одинокая слезинка потекла по щеке при воспоминаниях о сыне, хотела ее тут же вытереть, так как не горела желанием показывать свою слабость окружающим, мало ли кто этим пожелает воспользоваться, но неожиданно открылась дверь и в комнату заглянула улыбающаяся Ива. Вот еще один повод покинуть этот дом. Я не привыкла, чтобы ко мне врывались все кому не лень, даже не постучавшись. Про то, чтобы спросить разрешение войти, вообще, молчу. Наши взгляды встретились и женщина тут же погрустнела.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Таисия, все хорошо? — в голосе оборотницы слышалось неподдельное участие. Вот как у такой доброй и заботливой женщины мог вырасти сын-мудак? Или это он просто в отца пошел? Скорее всего.
