воспринимал такие чудачества спокойно. Однако в загородных резиденциях, куда Черчилль выезжал на выходные, зрелище мокрого пожилого человека, шествующего по коридору и что-то вещающего во весь голос, «наводило дикий ужас» на горничных, непривычных к такому поведению гостей.
Сначала слово «смог» появилось в заголовках газетных статей о транспортном коллапсе. В заметках журналисты рассказывали о людях, которые сидели на капотах машин или просто шли перед ними – так было легче указывать дорогу водителям. Лондонский аэропорт был закрыт, и авиапассажирам пришлось преодолевать более ста миль, чтобы попасть на рейсы из Борнмута.
В годы войны его энергия бурлила не переставая, а диктовка в некоторых случаях продолжалась до половины пятого утра. Работая на Невилла Чемберлена, предшественника Черчилля на Даунинг-стрит, 10, Мэрион Холмс привыкла всегда заканчивать работу ровно в 18:00. Но когда в мае 1940 года в дом въехал Черчилль, она записала в своем дневнике: «Выглядело это так, будто на волю вырвался высоковольтный электрический разряд какой-то нечеловеческой силы». Новый премьер-министр, казалось, наслаждался плаванием в бурном потоке официальных бумаг, которые в изобилии порождал любой кризис. Увидев какую-нибудь бумагу, он мгновенно обрабатывал ее и отправлял дальше, обычно с одной из напечатанных специально для него красных этикеток с требованием «Сделать сегодня!». «Мы должны пахать и пахать как лошади, пока не упадем», – так сказал Черчилль Элизабет Нел, которая присоединилась к команде в 1941 году, в разгар «Блица» – бомбардировок Великобритании авиацией гитлеровской Германии.
«Дура! Растяпа! Идиотка!» – таковы были самые мягкие эпитеты из тех, которые премьер-министр метал в адрес Элизабет Нел, когда она напечатала свой первый документ через одинарный интервал, а не через двойной (о предпочтениях начальника ее никто не предупредил). Позднее обозленный Черчилль не раз кричал на нее и топал ногами, как маленький ребенок, но новенькая секретарша уже решила воспринимать эти «атаки» как неотъемлемую составляющую грандиозного проекта, в котором ей довелось принимать участие. «Боже ты мой, – однажды сказал он ей, когда решил, что это из-за его выходок она разрыдалась. – Не обращайте на меня внимания! Все мы здесь – жабы под бороной!»[22] Его раскаянию, которое сопровождалось улыбкой херувима, было просто нечего противопоставить – как и чувству причастности к великой миссии. «У меня было такое ощущение, – вспоминала Элизабет Нел, – что он делится со мной всем своим огромным опытом». В эпизоде «Деяние Божье» именно такая целеустремленность и беззаветная преданность своему боссу побудили Венецию Скотт шагнуть в туман, где ее сбил автобус.
Хотя сама Венеция была вымышленным персонажем, ее судьба в лондонском «гороховом супе» не была такой уж невозможной. 7 декабря 1952 года два железнодорожника, которые ремонтировали рельсы возле Норвуд-Джанкшен, на юге Лондона, были сбиты пригородным поездом: машинист не заметил людей в тумане. На следующий день машинисты двух переполненных пригородных поездов не смогли разглядеть предупреждающие сигналы, что привело к столкновению составов – это случилось возле Лондонского моста. После того как горожане практически одновременно вызвали 38 карет скорой помощи, водителям лондонских автобусов было приказано покинуть улицы. Автобусы выстроились длинными колоннами, буквально бампер к бамперу, и медленно поползли в автопарки. Но большая часть трагедий была связана с пожилыми или больными людьми, которые вдыхали ядовитые пары и умирали дома или в больнице. Безветренный антициклон, установившийся над Лондоном, захватывал дым от городских угольных электростанций и беспрерывно изготавливал смертоносный «коктейль» из частиц дыма, молекул углекислого газа, капель соляной кислоты и, самое главное, добавил к этой адской смеси около 400 тонн диоксида серы (что было подсчитано позже). Но основным компонентом «коктейля» была серная кислота.
Эти химические соединения попадали в воздух из низкосортного угля, который сжигали на каминных решетках и в котельных почти каждого лондонского дома: центральное отопление, работающее на мазуте и газе, в городе еще не появилось. Особенно много отходов давали работающие на угле электростанции, башни которых возвышались вдоль Темзы в районах Фулхэм, Вестхэм, а больше всего их было в Баттерси. В нескольких сотнях ярдов от Вестминстера, вниз по реке, находились четыре башни мощной электростанции Баттерси, которые давали огромное количество отходов. Из-за них Вестминстер был всегда покрыт толстым желтовато-черным слоем сажи и песка (а также масла и просто грязи), которые вызывали жжение в глазах и легких. «Казалось, что туман, состоявший в основном из сажи, клубится в самих залах заседаний палат парламента, – вспоминал сэр Дональд Ачесон, впоследствии главный врач Соединенного Королевства, а тогда молодой доктор госпиталя Middlesex, расположенного рядом с Тоттенхэм-Корт-Роуд. – Покрываясь сажей, раковины и ванны быстро становились темно-серыми и черными, так что на них можно было буквально выводить свои имена, что мы и делали».
Палаты больницы Middlesex настолько быстро заполнялись пациентами среднего и пожилого возраста с затрудненным дыханием, что через пару дней молодой медик позвонил старшему хирургу и попросил разрешения отменить все запланированные операции и прекратить плановую госпитализацию людей из списков ожидания. Все доступные хирургические и даже акушерские палаты были переполнены пациентами, у которых наблюдалась очень острая респираторная недостаточность.
Подобная сцена ярко показана в эпизоде «Деяние Божье», но стоит заметить, что эти проблемы тогда почти не находили освещения в СМИ. В заголовки газет попадали транспортные проблемы – всюду печатались рассказы о людях, которые сидели на капотах машин или шли перед ними, показывая дорогу.
Клемент Эттли,
Премьер-министр, член партии лейбористов
(1883–1967)
В первом сезоне сериала его роль исполняет Саймон Чэндлер.
Гражданин Клем возглавлял Лейбористскую партию дольше всех других ее лидеров. Он, как архитектор, выстраивал британскую государственную систему социального обеспечения на протяжении всей жизни, «от колыбели до могилы». Благотворительная деятельность в лондонском Ист-Энде превратила 23-летнего бывшего учащегося публичной школы[23] в социального реформатора, посвятившего себя борьбе с бедностью. Лучшим путем он считал государственное вмешательство и перераспределение средств. «Право, установленное законом, например право на пенсию по старости, приятнее людям, чем денежное пособие, эта подачка богатого бедному», – отмечал он. Трижды раненный в Первой мировой войне, он был настоящим патриотом. Эттли не позволил своим социалистическим принципам помешать ему создать коалицию свободного мира, действовавшую в 1940-х годах против Сталина, а также тайно разработать в Великобритании средства ядерного сдерживания. Скромный и сдержанный Клемент Эттли с неизменной трубкой в сравнении с Уинстоном Черчиллем выглядел как стакан водопроводной воды рядом с бокалом шампанского или скромный банковский клерк рядом с «псом войны». Но единение нации, которое он сумел обеспечить в 1945–1951 годах, сделало его величайшим премьер-министром Великобритании из всех
