- граф остался ждать, зачем-то сделал Лиззи видимой … там ещё отирался этот … новый создателевый служка … затем ты вышла с лекарством, Дортконд его выпил, а потом всё. Она просто уснула.
Уснул лорд Нейдан, уснула и Лиззи …
- А что, ты говоришь, с графом? - Уловила ход моих собственных мыслей герцогиня, открыв вонючую табакерку.
- Да то же самое, - я поморщилась от запаха от курений, - он жив, но без чувств. Не приходит в себя. И вонь такая … не трупа, нет. Но что-то мерзкое, горьковато-сладкое. Очень приторное.
- Одновременно?! Отключился он, отключилась и Лиззи! - Бабуля подобралась, вытянувшись в струну. - Пойдём посмотрим на твоего женишка, и будем будить Лиззи. Нужно узнать, что там произошло.
- Не боишься? Пробудится ведь неподчинённый дух. Не наша Лиззи. - Не сдержала любопытства, пока родственница что-то ищет в собственных бумагах. - Что ты ищешь?
- Свой журнал. Спрятала снова, да так, что никак не могу найти. Без Лиззи, как без рук. Ах, вот он! И да. Боюсь. - Герцогиня остановилась, так и не потянув ручку двери. - Ташенька, ещё пять лет назад я бы и не задумалась о таком, сделала бы всё сама. Сейчас, моя голова уже не та, что раньше. Вы будете страховать. Ты и Тади.
- Мы справимся. - Обняла свою любимую старушку (шучу!) и поцеловала в щёку. - Можем ещё Кристофера позвать.
- Какого-такого Кристофера?
Создатель! Неужели так быстро! Лиззи, спускающей мозговые колебания герцогини нет лишь пару часов, а деменция так быстро вернулась!
- Нашего гостя, бабушка. Маркиза Прасгала. Кристофера Эуку. - За что удостоилась подозрительного взгляда.
- Я бы не хотела посвящать посторонних в наши семейные дела.
- Боюсь, что я уже его посвятила. - Продолжила, в ответ на требовательный взгляд. - Именно он помог мне транспортировать бесчувственного Дортконда в замок.
- Ладно. Будем разбираться.
Мы быстро миновали хозяйское крыло, направляясь на третий этаж. Тишина давит на желудок, отдавая чем-то зловещим. Предвкушением страшного.
- Ты говорила, что Лиззи успела увидеть преподобного возле лаборатории? - Схватила за пятку ускользнувшую было мысль.
- Кстати. Да. И он там явно не мимо проходил. Осматривался, заглядывал в окна. Спрятался за угол при вашем приближении, но не от Лиззи. - Герцогиня явно призадумалась. - Есть идеи, что ему нужно?
- Никаких. - Голос не дрогнул, в отличии от нутра. Учитывая соображения Змея о природе книги, интерес служителя церкви отдаёт морозцем. - А у тебя?
В ответ получила долгий, подозрительный взгляд.
- Мне больше ничего не нужно знать? Возможно ты ещё что-то от меня скрываешь?
Почему-то в памяти вспышкой пронёсся поцелуй с инженером, опалив всё внутри диким жаром. Но она ведь не может знать об этом? А ещё странная, похоже запрещённая книга. И неупокоенный, проклятый в безмагическом мире дух.
- Нет, бабушка. Я всё рассказала.
Потому что духа ты развеешь, а мне он нужен. Второй раз мне вряд ли повезёт призвать другую душу. Этот-то откликнулся лишь с одиннадцатого раза. И книгу отберёшь. Ритуал я, конечно, выучила наизусть, но расстаться с ней не могу. Просто не могу.
- Если только… я вот что вспомнила. Не знаю, важно ли это … Возможно глупость, но маркиз, когда помогал мне, нашёл иглу в дверном косяке моего амбара. Я её точно там не оставляла… Как считаешь?
- Где она сейчас?
Я лишь пожала плечами. Не до этого как-то было.
- Хорошо, что сказала. Разберёмся. - Люблю, когда она так говорит. Что со всем разберётся. - Как много знает генерал?
- Ровным счётом ничего. Так же как и мы.
- Ладно. - Открыла дверь Сосновых покоев хозяйка крепости.
Глава 12.
Одна из моих пра была большой затейницей. Та герцогиня, кажется мать Элькерии, имела необычайную тягу к украшательству, в том числе и крепости. Именно она переоборудовала все покои замка, обустроив их из дерева, растущего на полуострове. Каждое помещение из разного. Название закрепила одноимённые. Некоторых, кстати, как и вероятных ингредиентов моего зелья, уже нет в природе. Вымерли. Деревья. Что уж говорить о “мунурисдиновом кресте”? Сколько времени я уже бьюсь над ним, пытаясь понять, что за траву, цветок или корень люди могли так называть тысячу лет назад.
Сосновые покои ничем не отличаются от других гостевых. Небольшая гостиная, двери в кабинет, уборную, спальню и террасу. А может балкон, уже не помню.
За время моего отсутствия здесь почти ничего не изменилось. Граф, всё так же почивает, а вот Эука, пристроившийся в кресле неподалёку, при нашем появлении поднялся. Всем бы быть такими воспитанными. Особенно лорду Нейдану. Особенно сейчас.
- Жаль, что среди нас нет целителей. - Посетовала герцогиня, завершив осмотр. - Единственное, что я могу сказать, что он жив.
Потрясающе.
- Могу добавить, что все жизненные процессы в норме. Организм здоров, не считая некоторых показателей, приобретённых до инцидента. - Не то, чтобы я пыталась блеснуть … А впрочем, да. Ещё как пыталась.
- Ты стала свободнее диагностировать? - Заинтересованно почесала подбородок моя старшая.
- Да. Ничего особенного. Отработала навык в университете. - Знала бы ты, чего мне это стоило! Сколько бессонных ночей и пресмыканий перед окружающими, в просьбе побыть учебным материалом.
- Умница, девочка. - Ба сжала мою ладонь.
Сейчас лицо старого графа выглядит расслабленым. И добрым. Что совершенно не вяжется с тем досье, которое собрал на него сыщик в Келсе.
Остатки совести твердят: “хоть бы он оказался невиновен! Мой долг выйти за наречённого жениха и прожить с ним спокойную жизнь в Эстесадо”. Выслушав тонкий голосок, какая-то паршивка внутри меня кричит: “посмотри на него. Он старик! Даже твой отец, старше его на пять лет, выглядит моложавее. Тебе же понравилось сегодня чувствовать молодое, крепкое тело? Гладить гладкую кожу? Посмотри на это лицо, всё в рытвинах! Он даже пахнет стариком! Вот сейчас проведёте ритуал, домашний дух оклемается, расскажет, что произошло, поставите на ноги Дортконда. И свадебку побыстрее! И даже хорошо, что ты сегодня творила непотребства с этим молодчиком. Возможно, в последний раз в твоей жизни ты чувствовала запах крепкого мужского тела. Отныне привыкай к вони старика!”
Сначала я буду сиделкой при умирающем, а к тому моменту, как он отправится в чертоги Создателя, я буду страшной, уставшей от жизни почти старухой, а
