Оскалившись, Дамир по-татарски выругался, и упрекнул:
— Да ты что, солдат?! Мы своих в беде не бросаем. Я верю, ты хороший парень. А они бяки…
И втопил педаль в пол. Трейлер угрожающе набрал скорость, способный смести со своего пути не то что джип, но и танк. Сквозь рев движка я прокричал:
— Бесполезно, Дамир! Меня и менты на КПМ ждут!
Тот проорал в ответ:
— А там как получится, солдат! Но с этими ты точно не договоришься!
Эх, если б он знал, что мне и с теми не договориться…
А бойцы Карена в джипе выбрали самый простой, грубый и надежный способ. Джип стремительно обошел "КАМАЗ", вырвался вперед, и затормозил метрах в пятидесяти, развернувшись поперек пустой трассы. Из салона высыпали аж четверо мордоворотов. И что характерно, — двое с "калашами". Дамир совершенно машинально скинул правую ногу на педаль тормоза, утопив левой сцепление. Это меня и спало. В следующее мгновение я заорал "Пригнись!!!", распахнул дверцу, и выпрыгнул из кабины, заваливая Дамира на свое сиденье, чтоб не попал под пулю. И тут же лобовое стекло покрылось россыпью пулевых отверстий и трещинами. Патронов мужички не жалели, жгли, как пацаны петарды под Новый год. Я вывалился из сбавившегося скорость "КАМАЗа" вполне удачно. Кувыркнулся через голову, распластался на обочине, отплевываясь от пыли и выдергивая "Беретту" из-под ремня.
Трейлер со скрежетом затормозил метрах в пятнадцати от джипа. Я рывком кинулся к нему, упал за спасительное колесо, который и пуля из "калаша" не пробьет, и без всяких угрызений совести открыл ответный огонь. Хрен вам в сумку, ребята!!! Не я это начал. И быть подстреленным здесь мне совсем не улыбается. Правда, перевес в огневой мощи на вашей стороне, но вы дебилы, если думаете что количество перейдет в качество. Стоите как четыре тополя на Плющихе, в полный рост. А я в укрытии. И пятнадцать метров для меня не дистанция. Тем более что "Беретта" позволяет вести корректирующий огонь, даже целиться не нужно. По искоркам на кузове джипа я перенес огонь чуть левее и выше, и один из стрелков Карена завыл от боли в плече, и рухнул на асфальт, роняя автомат. Через секунду откинулся назад и другой, ударившись башкой о крышу кузова. Двое других оказались умнее, и рухнули сами, не дожидаясь пули. Только не спасло. Я решил бить наверняка, чтоб самому не стать трупом. Тем более что огонь из оставшегося в строю "калаша" и пистолета был все таким же плотным. Этих двоих я срезал за пять секунд. И, похоже, навсегда, как и третьего. Подстреленный мной скулил на асфальте, зажимая окровавленное плечо.
Осторожно поднявшись, я пошел к джипу, не опуская ствол "Беретты", готовый в любую секунду добавить особо прытким. Добавлять не пришлось. Троих я все-таки загасил. Отпихнув ногой автомат подальше от корчащегося бойца Карена, я пнул его в раненое плечо и рявкнул:
— Как меня нашли!!! Живо отвечай тварь! Иначе добью. Ну!!!
Тот застрекотал как кузнечик:
— Не знаю ничего! Нам хозяин позвонил после того, как мы оренбургский автобус проверили. Тебя и бабы твоей там, понятно, не было. Карен велел нам ехать сюда, сказал, что ты в нашем "Опеле", но наверняка его бросишь, и поедешь на попутках. Хоть в ту сторону, хоть в другую. Вот мы и секли. Серега тебя заметил в "КАМАЗе"…
Похоже на правду… Для вящей убедительности я еще раз саданул подонка в плечо, и спросил:
— Наручники есть? Не может не быть!
— Есть, в бардачке!
Не спуская ствол "Беретты" с архаровца я занырнул в салон, выхватил из бардачка наручники, и приковал деятеля к ручке дверцы. Следом бросил ему аптечку:
— Зажми рану. Скорую вызову. Это все. И Карену передай: я войну ему объявил. Увижу- убью на хер!!!
Пощупав пульс у других троих, я убедился, что правки не требуется. Да и не стал бы конечно добивать, но уж так получилось. Не хотелось мне самому лежать здесь с простреленной башкой. Сами виноваты, ребята. Я то хоть за убеждения и свою жизнь воюю, а вы за что? За барские подачки? Сами себе судьбу выбрали. Так что, а ля герр ком а ля герр. На мне смертей уже достаточно, тремя больше — не велик перевес. Все равно в аду место приготовлено. Прав любитель-психолог Дамир: война бывает первая, и больше не кончается…
Вспомнив про Дамира, я зашагал к трейлеру, предварительно забросив все оружие подальше за обочину, и на ходу засовывая "Беретту" под ремень. Сзади, как и посоветовал старый солдат. Окликнул на ходу:
— Дамир! Цел? Вылезай на свет божий, все кончилось. Три ноль в пользу наиболее подготовленного бойца. Слышь, Дамир?
Открыв дверцу, я охнул, и закусил губу…
Дамир просто вывалился из кабины мне на руки. С развороченной автоматной очередью грудью, стеклянными глазами и монтировкой, намертво зажатой в правой руке. Ах, Дамир, Дамир. Дурачок ты мой человеколюбивый. Ну, зачем полез???!!! Отлежался бы на полу, пес с ней с гордостью. Жив бы был. Дома наверняка жена, дети, внуки. А ты из-за незнакомца на пулю с монтировкой…
Глаза вдруг зажгло от слез, и туман поплыл, застилая бледное лицо Дамира. Карен, сука, сколько же ты еще править будешь? Прав был Зайчик: тебя не сажать, тебя гасить надо!!!
Осторожно усадив мертвого Дамира на сиденье, я вытянул из кармана его куртки мобильник, и набрал номер Никиты. Тот отозвался не сразу. А когда включился, рассказывать детали мне уже не хотелось. И я ему поведал равнодушно:
— Никита на той же трассе, сороковой километр примерно, три мертвых бойца Карена и один раненый. Не спрашивай ни о чем! Это была чистая самооборона. Они стрелять начали сходу. Мне подставляться было?!
Никита все же выматерился:
— Антоха, твою мать! С тобой одни проблемы! Зачем вообще самодеятельностью занялся? Не мог сразу ко мне прийти?
Я огрызнулся:
— Если помнишь, я это и хотел сделать с утра. Да нашлись охотники за меня решать, что мне делать, что нет. Так что извини. Скорую вызови, а тот тут придурок кровью истечет. И еще это… Тут один человек мертв. Очень хороший человек. Водитель дальнобойщик. Попал под раздачу. Позаботься о нем, хорошо? Он сам из Казани, ехал с грузом в Челябинск из Москвы. Сообщи семье, поделикатнее. И скажи, что погиб он как солдат. Это я говорю…
Помолчав, Никита поинтересовался:
— И куда ты теперь? Может, лучше мне тебя все же забрать, и в камере спрятать? До выяснения? Ты же знаешь: я верю тебе, но я сейчас присягу нарушаю. Если вскроется, меня по головке не погладят.
— Ты думай о том, чтоб тебя по голове погладили, а не по этой самой, — грубовато ответил я. — Никита, пока Карен гуляет на свободе, я тоже буду гулять. Иначе ты со мной ни хрена уже не выяснишь. Меня в камере задавят. Даже в одиночке. Так что я залягу в норку. На связь я выйду сам, только не сегодня. Мне нужно время успокоиться, и подумать. Слишком много всего произошло в один день. А ты коли людей Карена. Ломай их. Я точно знаю, что Карен стоит за убийством Зайчика, почти наверняка Летунова, сам сегодня невольно проболтался, и его люди убили охранников Дамира Салихова. А Карен лично убил Дамира. Я тому свидетель. Твой единственный и неповторимый. Кто дело по убийству Салихова и охраны ведет? Надежный человек?
— Надежный. Земсков, старший опер.
— Ты присмотрись к его команде. Должен среди них быть крот Карена. Не может его не быть. И этот гнусный крот ловко направляет действия опергруппы по нужному Карену руслу. Все, Никита. Коли бойцов Карена. Закрывай его самого, хоть на трое суток пока, без ордера и предъявления обвинения. Ты сможешь это сделать, имея показания его бойцов. Если даже они сами не принимали непосредственного участия в этих убийствах, то что-то обязательно знают. И знают, что другие делали все по прямому указанию самого Карена. До связи…
Мне тоже пора было сваливать отсюда. А то уже и любопытные стали тормозиться, поглазеть: чегой то тут происходит? То ли кино снимают, а массовки и режиссера не видно, то ли всерьез…
Всерьез, любопытствующие граждане. И кровь не бутафорская на асфальте. Но хрен бы с той, что на асфальте. А вот в кабине "КАМАЗа"… Ах, Дамир, Дамир… Второго Дамира при мне убили за день. Но если по первому я только легкое сожаление испытал, как о потере союзника, хотя, в общем то, не плохого мужика, хоть и бандита в прошлом, то по второму убивался искренне. Для меня оно и не плохо, цинично говоря. Значит, не совсем еще очерствел, и способен сопереживать чужому горю. Вот только что проку от этого неведомой мне семье Дамира, невольной причинной гибели которого я стал?
Вздохнув, я прикрыл Дамиру глаза, захлопнул дверцу с его стороны, обошел кабину, и забрался внутрь слева. Пошарившись в запасах Дамира обнаружил "тормозок" с бутербродами, термосом и кипятильником. В отдельном пакетике нашлись чай, кофе и немного сахара. Ладно, до завтра хватит, а там что-то придумается…
