Тиг встал и направился к встроенному бару в стене кабинета. Он схватил бутылку виски и вернулся, наливав щедрую порцию в чашку с чаем Дерека.
— Рене очень заботлива, — сказал он, поставив бутылку на журнальный столик. — Но она не знает, как лучше справится с кризисом такого масштаба.
Дерек криво улыбнулся и приподнял чашку, как бы салютуя своему другу, прежде чем сделать большой глоток горячего чая с виски, которое обожгло на мгновение пищевод и опустилось, вызывая тепло, которого ему так не хватало.
— Итак, — сказал Тиг, доставая iPhone из кармана и быстро набирая на клавиатуре. — Ты уже полчаса барахтаешься… или занимаешься самоуничтожением, исходя из существующей ситуации. Пора приступать к работе. Тебе необходимо сократить проигрыш и позволить Мелвиллу снять свою кандидатуру, но если ты хочешь, мы можем продолжать все также же говорить, что история о ней и Мелвилле не соответствует действительности. Я могу начать подготавливать документы — иск за клевету. Ты и Мелвилл можете опираться на это. Скорее всего он не решится, но это бы зародило некоторые сомнения и, возможно, обелило бы его полностью в глазах общественности. Другой путь — позволить ему признаться в связи с проституткой, ты признаешься во лжи, исключительно чтобы защитить его, и я предоставлю тебе договор с издательством на публикацию книги, рассказывающую эту историю. Я могу договориться об этом с прибыльным издательством, которые выпустило несанкционированную биографию президента Хэмптон в прошлом году. Они любят такого рода политические вещи.
Дерек почувствовал, как у него перехватило дыхание от слов: «снять кандидатуру» и «рассказывающую эту историю».
— Господи, — только и сумел он выдавить. — Разве нет третьего варианта?
Если бы Дерек, так хорошо не знал Тига, то мог бы поклясться, что тот улыбнулся, но улыбка исчезла в мгновение ока.
— Хорошо. Какой третий вариант? — друг задумчиво смотрел на него, терпеливо ожидая ответа.
У Дерека не было ответа. С шести пятнадцати сегодняшнего утра он знал только одно — он не только не хотел отказываться от кампании, он также не хотел ставить крест на Лондон. В момент, когда Мелвилл выйдет из гонки за президентское кресло, необходимость встречаться и делать вид, что они пара на общественности, отпадет сама собой. Мелвилл будет двигаться вперед, Дерек также пойдет дальше, Лондон начнет жить своей жизнью… отдельной… но какой? Захочет ли она вернуться к работе? Несомненно, и она будет востребована, поскольку теперь известна всему Вашингтону, как эскорт. Сама идея вызывала тошноту, и несмотря на то, что она отвергла его накануне вечером, он был не готов сдаться. И он был чертовски уверен, совершенно не готов дать ей зеленый свет, чтобы она могла вернуться к проституции.
Ему было необходимо больше времени — больше времени, чтобы представить все произошедшее в другом свете, больше времени, что разобраться в своих чувствах к Лондон, и выяснить способна ли она ответить взаимностью. Дерека Эмброуза нельзя было убрать с поста. Никогда. Это не соответствовало его натуре, и он понятия не имел, что ему следует сейчас делать. Он вознамерился водрузить кандидата в Белый дом, а потом сам того не желая, решил спасти красавицу. Он не был готов отказаться от одной из двух целей, совершенно независимо от того, какие шансы появились у него.
— Я не знаю третьего варианта, но если у меня будет немного времени, я постараюсь все уладить.
Тиг задумчиво наблюдал за ним.
— Поэтому возникает вопрос, сколько тебе нужно времени?
Дерек кивнул.
— Как я уже сказал, поданный иск дает тебе пару дней, — он призадумался на пару секунд. — Если мы сразу же подадим иск за клевету, и не будем конкретно выставлять никаких обвинений, имея в виду лживые статьи, пока ты на самом деле не опровергнешь их. Приближенные потребуют объяснения от предвыборной компании, но подозреваю, что мы сможем получить еще два или три дня за счет спекуляций и размышлений, которые дадут иску ход.
Таким образом, между двумя юридическими маневрами у меня есть четыре дня, максимум пять. Это меньше недели, чтобы найти способ остаться в бизнесе (выдвинуть кандидатуру в Белый дом) и сохранить отношения с Лондон. Пресса, закапает его живьем и сдерет кожу, подразумевая Дерека во лжи, которую он не раскрыл. Он резко кивнул Тигу.
— Сделай именно так, — ответил он.
— И ты думаешь, что она и Мелвилл согласятся? — спросил Тиг.
Нет, он не был в этом уверен.
— Но я попрошу их так сделать, — ответил Дерек.
— Тогда хорошо, — улыбаясь ответил Тиг, который получал удовлетворение, предъявляя иски. — Давайте приступим. Рене! — проревел он. — Вызывай машину, я еду в суд.
* * *
Все было кончено. Правда всплыла, и Лондон стала свободна. Но почему-то она не чувствовала радости? Почему-то у нее было такое чувство, как будто этот заголовок сокрушил все ее надежды, существования в этом мире? Ее пучок съехал на макушку, пока Лондон просеивала еще один стакан муки в миску, прежде чем начать тщательно перемешивать. У нее не имелось рецепта для торта, но он был ей и не нужен, поскольку она видела десятки раз, как ее мать выпекала ее любимый персидский торт любви за в течение детства. Персидская кухня не включала много сладостей, но холодильник ее матери всегда был заполнен бахлавой, персидской разновидностью пахлавы, и по особым случаям, персидским тортом любви.
Она взбила яичные белки, ее мысли были клубком эмоций, которые проносились с бешенной скоростью. С одной стороны, было облегчением, что ей теперь не придется притворяться, и она сможет вернуться к своей прежней жизни, которую создавала в течение стольких лет. Конечно, она уже не сможет быть точно такой же, как и раньше, но она смогла бы это пережить, самое главное, что она полностью сможет контролировать свою жизнь.
Однако, облегчение вызывала только одна сторона медали, поскольку присутствовал страх. Поскольку выходило, что она уже соврала Джоанне… однажды… и она боялась, что Джо не сможет простить ее на этот раз. Она же упорно настаивала в разговоре с Джо, что Мелвилл не был среди ее клиентов. Теперь Джо знала правду, как и весь остальной мир, и было бы трудно найти объяснение в длинном списке правды и полуправды.
Но облегчение и страх переплетались с сожалением. Да, Лондон была вынуждена признаться самой себе, что сожалеет, что больше у нее не будет повода встречаться с Дереком Эмброузом. Она отвергла все его ухаживания, поскольку считала это необходимым, но мужчина был настолько сексуальным и потрясающим, что она готова была себе признать, что была уже у него на крючке.
Она вздохнула, перемешивая муку с яичными желтками. В те краткие моменты… держа его за согнутую руку на мероприятии, или в его машине в ночной темноте, когда своей обжигающей кожей он касался ее, она получила представление о совсем другой жизни, жизни, о которой она даже не осмеливалась мечтать в ближайшие десять лет. Ее сердце болело от сожаления, что в дальнейшем такого больше не повторится, и теперь ей не стоит больше притворяться.
Тридцать минут и домашний хумус будет готов, но раздался звонок в дверь. Она смахнула остатки муки со штанов для йоги и майки, подошла к входной двери. На крыльце стоял мужчина, который и вызывал все ее сожаления.
— Можно войти? — спросил он, его глаза были более голубыми, чем обычно, оттеняемые цветом ярко-голубой футболки. Он был одет, можно сказать, небрежно, она никогда не видела его в таком виде — в потертых джинсах, обтягивающих его во всех нужных местах. Более выпирающих и труднодоступных местах, можно и так сказать. У нее тут же пересохло в горле, пока она окидывала его взглядом сверху-донизу.
Она подняла глаза на его лицо, как только поняла, что во без зазрения совести просто таращилась на него. Уголок его губ приподнялся с одной стороны в ухмылке, словно он точно прочитал ее мысли.
— Да, конечно, — наконец ответила она, отступив в сторону, пропуская его вперед.
Он улыбнулся, и ее сердце екнуло.
— Вкусно пахнет, — произнес он, заходя в дом.
— Это торт, — ответила она, проводя его в гостиную. — Я могу предложить тебе, но он еще не готов. Может ты хочешь стакан воды или чашку чая?
Он отрицательно покачал головой.
— Нет, но я надеюсь, мы сможем поговорить.
Она села на дальний конец дивана, подальше от него.
— Конечно.
Он наклонился вперед, облокотившись на колени.
— Сожалею, что не смог связаться с тобой сегодня утром, когда появилась эта новость. Утро выдалось просто сумасшедшим, и мне не хватало реально времени, чтобы поговорить с тобой раньше.
— Предполагаю, что на самом деле нам не о чем реально говорить, — сказала она. – Все просочилось в прессу, и получается, что мы покончили с нашим маленьким фарсом.
Его глаза сузились, а губы превратились в одну тонкую линию.
— А если я скажу нет?
