«Погоня... а что ты еще хотел? Чтобы тебя так просто выпустили? Ты им всю малину испортил», – по привычке обратился Андрей к самому себе в третьем лице. Он считал это лучшим способом абстрагироваться от реально опасной ситуации. Словно бы существовало два человека: один, попавший в передрягу, а потому нервничавший, способный совершать губительные ошибки, – и второй, умеющий рассуждать с позиции стороннего наблюдателя. И второй мог дать первому дельные советы.
Мусоровоз – не гоночная машина, но Ларин честно выжимал из него все возможное. Он на скорости под носом у фуры пересек широкую трассу, снеся хлипкое, способное сдержать только недисциплинированного пешехода ограждение, и рванул по второстепенной дороге, дублировавшей новую магистраль. Преследователи последовали за ним. Широкая, на четыре полосы, автомагистраль не дала бы Андрею шансов оторваться. Две машины, лавируя с обеих сторон, вполне могли обойти его. Узкая же лента асфальта позволяла задействовать в свою пользу габариты грузовика. Осевая разметка – сплошная двойная – неслась под колеса «КамАЗа». Глухо стучали за спиной пластиковые контейнеры. Завывал мощный двигатель. Преследователи приближались, но пока не стреляли.
Черный «Гелендваген» первым предпринял маневр. Он нагло вышел на встречную полосу, запылил по обочине и прибавил в скорости. Андрей, естественно, принял влево, перекрывая ему путь для обгона. В это же время попытался выйти вперед и «Чероки» – в зеркальце нарисовалась его сияющая арка с фарами. Над опущенным стеклом просматривался ствол автомата. Полыхнула вспышка выстрела, звука Ларин не услышал. Следом раздался предательский хлопок, шипение и шлепанье простреленной резины по асфальту.
«Колесо, черт, прострелили».
Но, несмотря на это, «КамАЗ» уверенно продолжал мчать вперед – двойные скаты задних мостов надежно удерживали машину на дороге. Андрею повезло еще раз. Впереди показалась фура. Ее водитель отчаянно засигналил, предлагая Андрею уйти вправо – вернуться на свою полосу. Машины разминулись так близко, что Ларин успел разглядеть перекошенное испугом лицо дальнобойщика. Наверняка в эти мгновения с его губ срывались непристойные слова. «Гелендвагену», чтобы избежать столкновения, пришлось уйти назад.
«Короткая передышка», – решил Ларин и потянулся за телефонной трубкой.
Однако пришлось вновь двумя руками вцепиться в руль. С обочины от легковушки с уже полыхающими мигалками на крыше выбежал сотрудник дорожной милиции и махал жезлом, призывая всех участников опасной езды остановиться. «КамАЗ» пронесся мимо него, не сбавляя скорости. Следом мелькнули черные внедорожники, обдав стража дорог пыльным смерчем.
«Третий, по большому счету, лишний, – подумал Андрей, – причем лишний он не только для меня, но и для моих преследователей».
Милицейская машина, сверкая мигалками, понеслась за черными джипами, но слишком не приближалась. И тут водитель «Гелендвагена» выставил на крышу автомобиля работающую синюю мигалку с магнитным креплением. Некоторое время милицейская машина еще шла следом – скорее всего, гибэдэдэшник советовался по рации со своим начальством, а то связывалось со своим, пытаясь выяснить, кто и по какой причине преследует мусоровоз. Но, так или иначе, милиция решила не вмешиваться; ментовские мигалки погасли, автомобиль сбавил скорость и отстал, исчезнув за поворотом.
«Ребята мне попались серьезные. Не удивлюсь, если в кармане одного из них найдутся настоящие корочки офицера ФСБ, а номера на внедорожнике не липовые», – прикинул Ларин и вновь потянулся к телефону.
Звонок был совсем коротким. Мария ответила тут же, словно до этого держала трубку в руке. Не вдаваясь в подробности, Андрей передал своей фиктивной жене информацию для Дугина.
– ...чем все кончится, понятия не имею, – пессимистически завершил он разговор и отбросил мобильник на приборную панель.
«Чероки» уже маячил у самого заднего ската «КамАЗа». Вновь полыхнул выстрел. Правое боковое зеркало разлетелось на мелкие осколки.
– Грамотно, черти, действуют, – недовольно проговорил Ларин. – Не могут лишить «рук и ног» – лишают «глаз». А мне сейчас куда важнее знать, что делается сзади, чем спереди.
Он резко тормознул, машину занесло, чуть не поставив поперек дороги. Контейнеры с мусором на платформе качнулись. Ларин вновь вжал педаль газа в пол. Свалившиеся на асфальт контейнеры ненадолго задержали преследователей. Вскоре «Чероки» уже вновь пытался прожаться по правой обочине вперед. То же самое пробовал осуществить и водитель «Гелендвагена», но только – по левой обочине. Второстепенная дорога в этом месте немного расширялась. Пока еще Ларину удавалось сдерживать обе машины, но достаточно было возникнуть боковому съезду, как противник тут же воспользовался бы открывшимся «коридором». Естественно, несущийся под «сотню» мусоровоз даже громоздким джипом не остановить, но, оказавшись впереди, выигрываешь многое. Водитель, сидящий за широким обзорным стеклом, становится удобной мишенью, да и передние скаты у грузовика не двойные. Если удастся прострелить хоть одно колесо, «КамАЗ» неминуемо уйдет в кювет.
Ларин дал «Чероки» поравняться с собой, делая это, чтобы хоть немного попридержать рвавшийся обогнать его «Гелендваген». В момент, когда передние колеса поравнялись, Андрей резко подвернул руль и тут же вернул его в прежнее положение. «КамАЗ» вновь оказался на асфальте – а вот джип, получив удар, не удержался на дороге. Правое колесо соскользнуло на откос – машина пронеслась по воздуху и грузно рухнула на поле, вспахав землю мощным бампером. Из-под капота повалил пар. Упиваться видом изувеченной машины у Ларина не было ни времени, ни возможности. Выкрошенное боковое зеркало маячило за стеклом пустой рамкой, «Гелендваген» рвался вперед. Правда, у водителя хватило здравомыслия и навыков вождения, чтобы уйти от удара. Он просто предпочел отстать.
Выстрела, уничтожившего второе боковое зеркальце, Ларин даже не заметил – он лишь на пару секунд отвел от него взгляд, а когда глянул вновь, его уже не существовало. На стойке кабины сиротливо торчал ставший абсолютно бесполезным кронштейн. Андрей мог только догадываться о том, что происходит за его машиной. Пришлось опустить стекло и высунуться в окно. Много он не увидел: из-за среза платформы виднелись только переднее колесо джипа да часть капота – так близко машина подошла к мусоровозу.
«За всякую ошибку полагается платить», – мстительно прищурился Ларин и вдавил педаль тормоза.
Взвизгнули тормоза, послышался глухой несильный удар, звон разбитого стекла, что-то металлическое, оторвавшись, ускакало-укатилось по асфальту. Стрелка спидометра вновь поползла вправо. Высунув голову в окно, Андрей убедился, что «Гелендваген» безнадежно отстал и теперь маячил метрах в трехстах сзади. Шел неровно, вихляясь. Помятый капот закрывал часть лобового стекла. Внедорожник, хотя и сохранял приличную скорость, но выглядел жалко. С такого расстояния, да еще при тряске, никто не мог бы выстрелить прицельно. Однако преследование продолжалось. Или решили довести Ларина до конечной точки – посмотреть, куда же он направляется? Или ожидали подмоги? Так или иначе, его старались не беспокоить. Вот разве что шальная пуля...
Впервые с того момента, как сегодня днем Андрей очутился на платформе мусоровоза, он почувствовал себя в относительной безопасности. С того момента, как ему казалось, прошла уже целая вечность. Обычному человеку переживаний хватило бы на год «с хвостиком». Ведь время для людей измеряется не медленным движением стрелок часов, не сменой цифр на мониторе таймера, а впечатлениями, эмоциями, переживаниями, количеством адреналина, выброшенного в кровь.
Ларин нарушил одно из правил, которые сам же для себя и установил: непозволительно ослабил бдительность. Он даже не обернулся, когда из-за спины прозвучало какое-то подозрительное постукивание. Да мало ли что могло оторваться в машине после стольких ударов? Негромкий стук повторился. На этот раз Ларин приподнял голову, но было уже поздно. Просунутая с крыши кабины через открытое окно рука, поросшая густыми кучерявыми волосами, уже схватила его за шиворот и тащила наверх. Противник, умудрившийся перебраться с внедорожника на платформу во время одного из сближений, наконец-то достиг цели – пролез между контейнерами и вскарабкался на кабину. Теперь он тащил изо всей силы, мешая вести машину. Краем глаза Андрей успел заметить, что «Гелендваген» уже приближается. Ларин мог освободить только одну руку, второй приходилось подкручивать руль, чтобы мусоровоз не сошел с дороги. Пуговица впилась бывшему оперу в горло, воротник душил. Он уже с трудом удерживал ногу на педали, а отжать сцепление не мог бы даже при всем желании.
Парочка встречных машин прижалась к обочине, пропуская мусоровоз. Андрей пытался дотянуться до пальцев, сжимавших его воротник, но держали его крепко. Пришлось на пару секунд выпустить руль. Ларин двумя руками что было силы рванул свой воротник. Оторванная пуговица пулей отлетела в стекло, за ней вторая. Амбал, распластавшийся на крыше, не рассчитал сил; напряжение, с которым он тянул водителя, теперь обернулось против него самого. Ларин успел высвободить всего один рукав, но этого было достаточно, чтобы противник съехал к самому краю крыши кабины. Одна его нога теперь мельтешила в воздухе; он пытался забросить ее наверх, но та соскальзывала и соскальзывала. Теперь он и не помышлял о том, чтобы вытащить Ларина из водительского сиденья. Он сам пытался зацепиться за гладкую крышу.
