«Наверное, у меня действительно болит душа», — подумала она, выруливая с церковной стоянки на шоссе.
Глава 39
Была суббота, около семи часов вечера. Конец долгой, сумасшедшей и невероятно напряженной недели. Погибли три человека, а мы все еще не могли выйти на след преступника. Даже самые обнадеживающие улики ни к чему не привели. Мне очень хотелось с кем-нибудь поговорить, поэтому я направилась в окружную прокуратуру и подошла к кабинету Джилл, расположенному рядом с офисом окружного прокурора.
Длинный коридор был пуст, в кабинетах царила тишина, а оставшиеся в здании служащие готовились к предстоящему выходному. Я не была уверена, что Джилл все еще на работе, ведь в ее положении задерживаться допоздна — непростительная глупость. Ей сейчас нужно сидеть дома, читать книжки по воспитанию детей и готовить детскую комнату.
Однако Джилл находилась на работе. Из ее кабинета доносились приглушенные звуки классической музыки. Я постучала в дверь и вошла. Джилл сидела в мягком кожаном кресле, подтянув ноги к подбородку, а на коленях лежал небольшой желтый СД-плеер. Ее стол был завален бумагами.
— Почему ты еще здесь? — удивленно спросила я.
— Обдумываю свои проблемы, — ответила она и, тяжело вздохнув, подняла руки в шутливом жесте, словно выражая готовность признать свою вину. — У меня сейчас чертовски сложное дело Перроуна, а в понедельник утром я должна представить суду убедительные доказательства его вины. — Окружная прокуратура занимается сейчас делом крупного землевладельца, которого обвиняют в убийстве.
— Но ты же беременная, Джилл, — напомнила я ей. — А сейчас уже начало восьмого.
— Кони Сперлинг тоже беременная, но это не мешает ей исполнять свои профессиональные обязанности. В министерстве обороны это называется борьбой с ожирением.
— Как бы это ни называлось в министерстве обороны, для тебя такой режим совершенно недопустим. Ты же сама говорила, что будешь трудиться на малых оборотах.
Джилл выключила СД-плеер и вытянула длинные стройные ноги.
— А куда мне спешить? Все равно Стива сейчас нет в городе. Что я буду делать дома? То же самое, что и здесь. — Она запрокинула назад голову и улыбнулась. — А ты решила проверить меня?
— Нет, проверять твой режим должен другой человек.
— Боже мой, Линдси, я просто перекладываю бумаги и продумываю свое выступление на судебном заседании. Я же не бегаю по всему зданию и не ору на подчиненных. Все нормально, Линдси, не волнуйся. Кстати, — она посмотрела на часы, — с каких это пор ты стала выполнять функции секретаря-референта, который неустанно следит за составлением плана работы на предстоящую неделю?
— Я могу себе это позволить, так как не беременна, — недовольно проворчала я. — Ну ладно, ладно, больше не буду читать тебе лекции и наставлять на путь истинный.
Я подошла к противоположной стене и стала внимательно рассматривать висевшие там фотографии. На одной из них Джилл была снята в составе женской команды по футболу, когда училась в Стэнфорде, а на других стояла рядом со Стивом во время их походов в горах и прогулок на велосипедах. Около фотографий висели ее многочисленные дипломы, почетные грамоты и благодарственные отзывы.
— Если ты присядешь, — шутливо заметила Джилл, — то предложу тебе пива. Оно в холодильнике. А заодно и мне достань бутылочку.
Я выполнила ее просьбу, а потом отодвинула ее пиджак, небрежно брошенный на спинку дивана, и села напротив Джилл.
— Ну и как твое дело?
— Нет, это ты сначала расскажи, как твои дела, — улыбнулась Джилл.
Я вытянула руку и изобразила пальцами фигуру, которая означает, что дела мои хуже некуда. После этого я сообщила, что все мои зацепки — белый фургон, изображение химеры, фотографии байкеров — закончились ничем. Я оказалась в тупике, из которого не видела никакого выхода.
Джилл терпеливо выслушала меня, а потом села на диван рядом.
— Ты хочешь поговорить со мной, Линдси? Ты же сама сказала, что пришла сюда вовсе не для того, чтобы проконтролировать режим моей работы.
Я виновато кивнула и поставила бутылку с пивом на ее рабочий стол.
— Мне нужно хоть как-то оживить ход следствия, Джилл.
— Ну ладно, я слушаю тебя, — промолвила она. — Надеюсь, ты понимаешь, что все останется между нами.
Я изложила ей свою теорию, в соответствии с которой убийца — не какой-то маньяк с расистскими убеждениями, а наглый, умный и хитрый киллер, действующий из соображений мести.
— Очевидно, ты переоцениваешь его поступки, — произнесла Джилл, внимательно выслушав меня. — Сейчас в твоем распоряжении есть три убийства, направленных против афроамериканцев.
— Да, но я никак не могу понять, почему именно эти люди стали его жертвами? — возразила я. — Одиннадцатилетняя девочка, заслуженный и опытный полицейский и Эстелл Чипман, муж которой умер пять лет назад.
— Не знаю, дорогая, — с примирительным видом подняла руки Джилл. — Твое дело поймать его, а мое — пригвоздить на суде и засадить за решетку на всю оставшуюся жизнь.
Я улыбнулась и подалась вперед.
— Джилл, мне нужна твоя помощь. Я должна понять, какая связь существует между этими преступлениями, а точнее — между жертвами. Я чувствую, что такая связь существует, но не вижу, в чем она состоит. А чтобы все это понять, следует проанализировать все предыдущие дела, в которых какой-то белый подонок пострадал от чернокожего полицейского. Именно этот ход подсказывает мое чутье. Именно с этого и нужно начинать расследование. И именно это обстоятельство побуждает его мстить своим обидчикам.
— А что ты станешь делать, если его следующая жертва окажется совершенно непричастной к полиции? — резонно заметила Джилл. — Вся твоя теория мгновенно рухнет, разве не так?
Я выжидающе посмотрела на нее.
— Ты поможешь мне, Джилл?
— Разумеется, Линдси, что за вопрос. — Она покачала головой и посмотрела на меня. — Но только в том случае, если ты предоставишь мне хоть какие-нибудь материалы, позволяющие выйти на нужное дело или на нужного обвиняемого.
— Я могу дать тебе такую наводку прямо сейчас — белый мужчина, с татуировкой на теле или с рисунком на одежде.
— И ты считаешь, этого достаточно? — рассмеялась Джилл и всплеснула руками, но по ее глазам было видно, что она согласна.
Я быстро перехватила ее руку и с благодарностью пожала ее. Конечно, я знала, что могу рассчитывать на ее поддержку, но этот жест окончательно убедил меня в том, что подруга сделает все возможное, чтобы помочь мне докопаться до сути этого сложного дела. После этого я посмотрела на часы — половина восьмого.
— Ну ладно, не буду мешать. Обдумывай свое выступление в суде.
— Не уходи, Линдси, — неожиданно попросила Джилл, удерживая меня. — Останься со мной.
Я видела: ее что-то беспокоит. Профессиональная уверенность в себе, которая еще секунду назад так явно отражалась на лице Джилл, вдруг сменилась растерянностью и отчаянием.
— Что-нибудь случилось? — осторожно спросила я. — Может, тебе врач что-нибудь сказал?
Джилл в деловом костюме и со строгой прической казалась могущественной в этом кабинете заместителя окружного прокурора штата, но в ее голосе слышались нотки беспомощности и страха.
— Нет, Линдси, все нормально, — прошептала она. — Во всяком случае, с точки зрения физиологии. Я понимаю, что должна радоваться, находиться на седьмом небе от счастья...
— Ты должна чувствовать себя так, как чувствуешь, — возразила я, сознавая, что для нее сейчас наступили не самые лучшие времена.
Джилл рассеянно кивнула, а потом вздохнула и подтянула колени к подбородку.
— Когда я была маленькой, то часто просыпалась ночью от совершенно безумного страха. Мне казалось, что весь мир спит, погружен в небытие и только я одна не сплю и наблюдаю за ним. Иногда отец подходил ко мне и пытался хоть как-то убаюкать. Он допоздна работал в своем кабинете, готовился к очередным судебным делам, но всегда заходил ко мне перед тем, как отправиться спать. Отец часто называл меня своим заместителем, но я все равно всегда ощущала себя ужасно одинокой.
Она покачала головой и посмотрела на меня влажными от слез глазами.
— Вот и сейчас... Стива нет рядом со мной, и я чувствую себя полной идиоткой.
— Джилл, — произнесла я, поглаживая ее по руке, — это не так, никто не считает тебя идиоткой.
— Я не могу потерять этого ребенка, Линдси, — заплакала она. — Я понимаю, что это глупо, но ничего не могу с собой поделать. Я вынашиваю новую жизнь, этот ребенок всегда со мной, и тем не менее я почему-то одинока.
Я крепко обняла подругу и прижала к себе. Мой отец никогда не заходил в мою комнату и никогда не укачивал по ночам. Даже когда он жил с нами, то после третьей смены предпочитал заходить в бар и пить пиво с друзьями, а не возиться со своими детьми. Откровенно говоря, мне не хотелось его видеть, поскольку ничего хорошего от наших встреч быть не могло.
