На мой стук дверь открыл Кес. Как радостно было вновь увидеть родное голландское лицо. После того как мы вволю наобнимались, он схватил мою сумку и провел меня в комнату наверху. Он представил меня трем братшям, показал запасной выход и спальни остальных сорока пяти человек - мужчины в одном из соседних строений, женщины - в другом.
"Никогда не оставайся с девушкой наедине, - предупредил Кес. - Нам даже нельзя разговаривать с ними. Мы видимся только за обедом".
Вскоре состоялось мое официальное знакомство с директором, Стюартом Динненом. "Мы поставили цель - сказал мне мистер Диннен, - научить наших студентов доверять Богу во всех Его обетованиях. Мы отправляем служителей не на традиционные миссионерские поля, но на новые территории. Наши миссионеры работают самостоятельно. Они не смогут трудиться эффективно, если будут бояться или сомневаться в том, что Бог действительно исполняет то, о чем Он говорит в Своем Слове. Поэтому мы учим не столько идеям, сколько доверию. Надеюсь, что именно этого вы ищете в нашей школе, Андрей".
"Да, сэр, именно так".
"Что касается финансов, вы, конечно, знаете, Анди, что мы не берем плату за обучение. Наши преподаватели приезжают из Лондона, как и я, и никто из сотрудников нашей школы не получает зарплаты. Расходы на проживание, питание и другие затраты сводятся всего к девяноста фунтам в год, что составляет чуть больше двухсот пятидесяти долларов. Это небольшая сумма, потому что студенты сами готовят еду, убирают за собой и вообще все делают сами. Но мы просим внести эти девяносто фунтов заранее. Как я понимаю, вы не в состоянии этого сделать".
"Нет, сэр".
"Ну, что ж, вы можете платить частями, по тридцать фунтов в начале каждой сессии. Но ради вашего блага и ради остальных мы настаиваем на том, чтобы эти деньги были уплачены вовремя".
"Да, сэр. Я совершенно согласен".
Я действительно был согласен. Вопрос оплаты моей учебы стал первым практическим испытанием глубины моего доверия Богу. У меня было тридцать фунтов, которые я привез с собой из Голландии. Что касается следующих семестров, я намеревался посмотреть, как Бог будет удовлетворять мою потребность в деньгах.
Однако в первые же недели я стал свидетелем того, что несколько обеспокоило меня. Во время обеда студенты часто обсуждали финансовые проблемы. Иногда после целой ночи молитв о какой-то конкретной нужде эта нужда восполнялась наполовину или на три четверти. Если, например, дому престарелых, где наши студенты несли служение, требовалось десять одеял, то студенты получали средства, чтобы купить только шесть. В Библии сказано, что мы работники в винограднике Бога. Так неужели Бог таким образом платит Своим работникам?
Однажды вечером я отправился на прогулку. Несколько раз студенты предупреждали меня "не ходить в Партик". Партик был районом трущоб у подножия нашего холма. Говорят, там жили пьяницы, наркоманы, воры и даже убийцы, а потому ходить там было небезопасно. И все же этот район притягивал меня, словно ему было что сказать мне.
Вокруг тянулись серые, грязные улицы Партика. По булыжной мостовой ветер гнал мусор. Сентябрьский воздух был сырым. Не успел я пройти и пяти кварталов, как ко мне уже дважды подходили попрошайки. Я отдал им все деньги, которые были у меня с собой, и смотрел, как они, не таясь, тут же отправились в ближайший бар. Я знал, что эти бродяги, попрошайничающие в трущобах Глазго, имеют больший доход, чем будущие миссионеры, живущие на вершине холма.
Но я не мог понять, почему это меня так беспокоило. Был ли я жадным? Не думаю. Мы всегда были бедными, и меня это никогда особенно не волновало. Что же тогда?
И вдруг, на обратном пути в школу, я получил ответ.
Вопрос был не в деньгах. Меня беспокоило отношение к финансовым проблемам наших студентов.
На шоколадной фабрике я не сомневался в том, что мистер Рингерс заплатит мне за работу сполна и вовремя. Конечно, говорил я себе, если обычный фабричный рабочий может чувствовать себя уверенно со своим боссом, так же уверенно должен себя чувствовать и Божий работник.
Я вошел в ворота школы. Надо мной висело напоминание - "Имейте веру Божию".
Вот оно! Дело не в том, что мне нужна была уверенность в получении определенной суммы денег, мне нужна была уверенность в моем отношении к этой проблеме.
Я шел по усыпанной галькой тропинке, чувствуя все сильнее, что нахожусь в преддверии чего-то необычайного. Я на цыпочках поднялся наверх и сел у окна спальни, глядя на Глазго. Если я собираюсь отдать мою жизнь как раб Царя, мне нужно знать этого Царя. Какой Он? Каким образом я смогу доверять Ему? Так же, как я доверяю каким-то законам, которые ничего не решают? Или же я могу доверять Ему как живому лидеру, как конкретной личности, как командующему в битве? Этот вопрос был самым важным. Потому что если Он был Царем только по наименованию, мне лучше вернуться на шоколадную фабрику. Я останусь христианином, но я буду знать, что моя религия сводится только к определенным высоконравственным принципам, которым нужно следовать, но которые вряд ли потребуют от меня преданного служения.
С другой стороны, если Бог есть Личность, в том смысле, что Он общается с нами, интересуется нами, заботится, любит и ведет нас, тогда мое отношение к Нему будет совершенно другим. За таким Царем я пойду в любую битву.
Почему-то я знал, сидя на подоконнике в ту лунную сентябрьскую ночь, что мое исследование природы Бога начнется с денежного вопроса. В ту ночь я понял это и вступил с Ним в завет. "Господь, - сказал я, - мне нужно знать, могу ли я Тебе доверять в практических вещах. Благодарю Тебя за то, что позволил мне заработать на первый семестр. Теперь я прошу Тебя обеспечить мне оплату остальной части учебного года. Если я опоздаю внести плату хотя бы на один день, я буду знать, что мне нужно вернуться на шоколадную фабрику".
Это была детская молитва, дерзкая и требовательная. Но тогда я действительно был младенцем в своей христианской жизни. И самое замечательное, что Бог ответил на мою молитву. Но сначала Он испытал меня несколько забавным образом.
Первый семестр заканчивался. Утро мы проводили в классе, изучая систематическое богословие, гомилетику, мировые религии, лингвистику, то есть то, что преподают в любой другой семинарии. Днем мы выполняли практическую работу: клали кирпичи, занимались слесарным и плотницким делом, учились оказывать первую помощь, изучали тропическую гигиену, учились ремонтировать автомашины. В течение нескольких дней мы все - как девушки, так и молодые люди - работали на заводе Форда в Лондоне, где учились разбирать и собирать машины. В дополнение к этому стандартному набору профессий мы обучались строить хижины из пальмовых ветвей и делать из глины сосуды, из которых не вытекает вода. В то же время мы по очереди трудились на кухне, в прачечной и в саду. Это касалось всех и каждого. Одна из студенток, немка, была доктором, и я не раз наблюдал, как она отскабливала мусорные бачки так тщательно, словно готовила комнату для хирургической операции.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
