– Заткнись! – Шлёпа толкнула меня.
– Сама заткнись! – огрызнулась я.
– Не смей мою сестру толкать! – заступился за меня Робби.
Моди испугалась и захныкала.
– Эй, из-за чего сыр-бор? – В кухню влетел папа. – Вы чего накуксились? Чем сегодня займемся? Может, прошвырнемся по Лондону? Айда на электричку – поглазеем на достопримечательности, а потом можно по магазинам.
Он думал, мы завопим от восторга. Не могли же мы ему сказать, что позавчера разъезжали по Лондону на лимузине и сами были достопримечательностями.
– Спасибо, конечно, пап, – дипломатично начала я. – Только на это небось кучу денег надо?
– Ерунда. Если хотите – поехали, – сказал папа.
– Ну вообще-то мы бы хотели опять на пикник. – Я выдержала паузу. – Чтоб поближе к дому. В Оксшоттском лесу.
– Нет, – сказал папа. – Только не это.
– Ни за что, – поддержала его Элис. – У меня от этого леса мурашки по коже. Сначала вы все заблудились, а потом еще и Моди, бедная крошка, испарилась.
– Ну не надолго же, – сказала Шлёпа.
– Даем честное слово, что больше не потеряемся, – сказала я.
– Честное-пречестное, – сказала Шлёпа.
– Железное, – сказал Робби.
– Нет! – Папа был категоричен. – Это не обсуждается.
Как бы не так! Шлёпа подхватила Моди и зашептала ей на ухо. У Моди, как мы уже убедились, есть задатки актрисы, и свои реплики она подает точно по сигналу.
– Хочу в Шоцки лес, – заявила она. – Пап-пап, пжалуста. Мам-мам, пжалуста. Хочу в Шоцки лес в песочек, играть с бизьянкой. Хочу бизьянку!
– Обезьянку? – спросила Элис. – Тебе эта обезьянка прямо покоя не дает. В Оксшоттском лесу нет обезьян, детка. Может, ты в зоопарк хочешь?
– Бизьянка в лесу! – сказала Моди.
– Это мы игру такую придумали. Что в песке обезьянка живет, – объяснила я. – Ей очень нравится играть в обезьянку, да, Моди?
– Хватит с нас игр в этом треклятом лесу, – не сдавался папа. – Пойдем в зоопарк, посмотришь там на настоящих обезьян, Моди. Хочешь посмотреть на смешных обезьянок, а? – Папа, почесываясь, орангутангом заскакал по кухне. (Вот же срамота!) Он хотел рассмешить Моди, но она взяла и разревелась.
– Хочу свою бизьянку, хочу в Шоцки лес, – рыдала она.
– Ради всего святого, – не выдержала Элис. – Хватит дурака валять, Дэвид. Ты ее пугаешь. Ладно, Моди, пойдем в лес.
– Но если вы трое пойдете с нами, обещайте сидеть на виду и не теряться, – потребовал папа. – Дайте слово, что будете паиньками.
– Клянемся, – сказала я.
– Обожаю клясться, – сказала Шлёпа.
– Клянусь, пап, – сказал Робби – а потом, когда мы помогали Элис собирать провизию для очередного роскошного пикника, отвел меня в сторонку: – Роз, а клятвы же нельзя нарушать, да?
– Нельзя, но ты не переживай. Мы не потеряемся и будем паиньками – и сдержим слово. Ага?
– Значит, не будем желание загадывать?
– Конечно, будем. Но я все продумала, и на этот раз мы не влипнем, – прошептала я.
Мы взяли с собой куриные грудки с салатом из морковки, миндаля и помидоров, ломти хлеба с отрубями, вишневый торт со сливками, мягкий белый сыр с черным виноградом и солеными крекерами, по персику на каждого и еще маленькие белые шоколадки. Элис положила бутылку розового лимонада для нас – такого же, как мы пили в лимузине! – и бутылку розового вина для них с папой.
И мы отправились в Оксшоттский лес. Робби прихватил обезьян из своего зверинца. В одной руке он нес гориллу, в другой – шимпанзе, и в лесу они у него стали скакать по кустам и папоротнику – будто бы по высоченным деревьям в джунглях.
Время от времени Робби задирал голову и с тоской смотрел на настоящие деревья. Папа тоже печалился, но мужественно молчал. Шлёпа бережно вела Моди за руку и пела ей песню собственного сочинения на мотив «Всюду розы эти, веночки и букеты».
Идем мы к обезьянке,
Идем мы к обезьянке,
В песочке, в песочке!
Желанье загадать!
С едой мы расправились со страшной скоростью – очень уж было невтерпеж загадать желание.
– Жуйте как следует! Так и несварение недолго заработать, – сказал папа. Сам он смаковал все вкусности, а вот вина сделал всего пару глотков. Элис же к вину и вовсе не притронулась. Убрав мусор и посуду, они не легли, как бывало, подремать на солнышке, а сели, вытянувшись в струнку, и давай на нас глазеть. Малышку Элис от себя не отпускала, хоть та и извивалась червячком.
– Чего это они? – пробормотала Шлёпа. – А как же спать завалиться в обнимку?
– За нами следят. Может, скоро устанут, – шепнула я в ответ.
Прошло еще полчаса, но родители и не думали уставать. Моди ерзала, хныкала, не хотела сказку и отказалась играть с папой в «этот пальчик в лес пошел». Она не отрывала взгляда от нас и от ямы с песком и заунывно бубнила: «Бизьянка!» Но мы были на виду. Выкопай мы на глазах у папы с Элис псаммиада, Элис как пить дать начнет голосить, а папа поймает его, запихнет в пикниковую сумку и сдаст в Лондонский зоопарк или еще куда…
Я знала, что делать, когда появится псаммиад. Главное – сразу спрятать его от папы с Элис.
– Спать они не лягут, боятся, как бы мы опять не сбежали. Надо незаметно вырыть псаммиада, – прошептала я Шлёпе и Робби. – Если сядем рядом к ним спиной, то им будет не видно, что мы тут делаем.
Мы встали и не спеша, с самым невозмутимым видом зашли в песок.
– Вы куда собрались? – тут же спросил папа.
– Да просто в песке поиграть, пап, – ответила я.
– В моих зверей играем – как будто тут нехоженые земли, – сказал Робби.
Папа скривился. Он явно считал, что мы уже взрослые для таких игр.
– И я! И я! – Моди вырывалась из объятий Элис. – Бизьянка, бизьянка!
– Вот, смотри, смешная обезьянка, – и Робби показал Моди пластмассовую гориллу.
Элис неохотно отпустила ее. Моди примчалась и уселась в песке на корточки. Она посмотрела на гориллу и скорчила недовольную рожицу:
– Нет! Бизьянка!
– Знаю, Моди. Мы вот как раз ее ищем, – сказала я вполголоса. – Давайте все копать.
Мы стали ковыряться в песке, повернувшись спиной к папе и Элис.
– Это и есть знаменитая игра в обезьянку? – спросила Элис.
– Помочь вам копать? – предложил папа.
– Да не надо, пап. Вроде и дурацкая игра, но Моди она очень нравится – да, пуся? – Я посмотрела на нее.
– Бизьянка где? – спросила Моди.
– Здесь! – зашипел Робби, неожиданно откопав знакомую лапку.
Моди радостно взвизгнула.
– Что случилось? Почему Моди кричит? – насторожилась Элис.
– Расскажи папульке. – Папа поднялся, собираясь подойти к нам.
– Уважаемый псаммиад, вы меня слышите? У нас ЧП! Можно сейчас половину желания загадать? Чтобы папа с Элис никогда не замечали волшебства, вообще-вообще! Прошу, скорей, а то папа вас увидит, – затараторила я.
Лапа дернулась. Песок, зашевелился, вздыбился, и показался псаммиад, круглый, как мяч.
– Это еще что? – сказал папа, но его голос быстро стих.
Псаммиад выскочил из песка, но папа даже глазом не моргнул. Он потер глаза.
– На секунду мне показалось, что из песка какая-то ужасная мохнатая тварь лезет, – пробормотал папа. – Наверное, обман зрения.
– «Ужасная мохнатая тварь!» – оскорбленно повторил псаммиад. Он шумно возмущался – но папа его не слышал.
– Ну, играйте, ребята, – сказал папа и вернулся к Элис.
– Бизьянка! – сказала Моди, радостно протянув к псаммиаду руки.
– Она чистая? Сухая? – беспокойно спросил псаммиад.
– Практически. – Я наспех вытерла Моди своей футболкой.
– Значит, теперь мама с Дэйвом тебя не видят и не слышат? – обрадовалась Шлёпа. – Зашибись!
– Вот еще! Я хоть и самое миролюбивое из волшебных существ, но могу разозлиться, если ко мне не проявляют должного уважения, а если нападают – кусаюсь так, что мало не покажется, – псаммиад обнажил острые зубы.
– Милый псаммиад, Шлёпа не хотела вас оскорбить, – сказала я, сердито зыркнув на нее. – Она не хотела, чтобы вы зашиблись, это просто слово такое, она имела в виду: вы замечательно поработали. Вы и правда так вовремя мое желание исполнили!
– Да, осуществить желание из положения вверх ногами, головой в песчаном ложе – в самом деле весьма непросто. Но мне это удалось, – довольно сказал псаммиад. – На этом все?
– Нет-нет! Мы хотели еще одно желание! – взмолилась Шлёпа.
– Чтобы папа с Элис ничего не замечали – это только половина желания была. Немножко нагло, конечно, но мы надеялись на вторую половину тоже. Если вы будете так добры и любезны, – добавила я.
– Бизьянка очень добрая. – Моди обхватила псаммиада ручонками и энергично обняла.
Чудище нервно поежилось, зашевелило глазами-стебельками и опасливо похлопало Моди по спине.
– Добрая, добрая-предобрая обезьянка – в смысле псаммиад, можно нам, пожалуйста, опять стать богатыми и знаменитыми? Пожалуйста! – попросила Шлёпа.
– Нет, – отрезал псаммиад.
– Но я же сказала «пожалуйста» – два раза, я очень вежливо попросила, – заныла Шлёпа.
