— А у драконов? — подумав, спросил Граар, удивленно уставившись на меня.
— А черт их знает, тех драконов, — буркнула я, высыпая осколки леденцов ему в миску.
От расстройства я сегодня запорола несколько заготовок, вместо симпатичного рисунка получилась ерунда совершеннейшая, да еще прошлепала время, пока можно было догреть и попытаться хоть как-то исправить. На коричнево-бордовые осколки и обрезки невнятного вида не позарились даже остальные девчонки с нашей кухни — избаловались совсем.
На следующий день, подготавливая новую порцию золотистой сахарной ваты, я тяжело вздохнула, и с удивлением заметила, что рядом кто-то вздохнул так же, будто эхо. Даже трижды. Обведя взглядом девушек, с удивлением подметила, что не одна я тут несчастно влюбленная.
Марион сидела перед духовкой, в которой готовилась очередная порция коржей для пирожных и тяжело вздыхала, косясь на таймер. Ну, тут понятно, думает о своем драконе Арвине. Козел он все же упрямый. Другой на его месте попросил бы прощения, а потом Марион, небось, и сдалась бы и надела браслет. Но этот упрямец не извинится. Хотя они друг друга стоят.
Рядом со мной, несчастно вздыхая, нарезала на кусочки местные фрукты для начинки Эмма. Тихая незаметная девушка, безотказная и безропотная. Иногда она ненароком бросала через плечо взгляды в сторону господина Дарбера. Не знаю, что ей так приглянулось, но вообще-то, когда, добиваясь разрешения на установку столиков на улице, наш хозяин не посещал кухню, работницы нет-нет да заводили пластинку о том, что и платить могли бы побольше и без всяких там выкрутасов и красивостей готовить, и время на эти столики не тратить. А Эмма, наша тихая безропотная Эмма, всегда бросалась его защищать, чем вызывала хохот замужних поварих. Не то, чтобы господин Дарбер был чем-то уж плох. Он был уже взрослым мужчиной под сорок лет, плотным, но не толстым, прекрасно умел готовить и сам создал свой бизнес с нуля. Был он вдов и имел двоих детей семи и восьми лет: мальчика и девочку. В сторону наших дам даже и не думал смотреть, хоть возглавлял женский коллектив. Когда нужно было задержаться, чтобы доделать заказ или еще что, Эмма всегда первая бросалась ему на помощь.
— У него же дети, ему нужно домой, — краснея, приговаривала она.
Ага, у него дети и у них есть няня. Господин Дарбер, правда, никого в деньгах не обижал и за сверхурочную работу доплачивал втрое против обычного. Но никак иначе, кроме как денежно, интерес Эммы к себе не поощрял.
Еще один тяжелый вздох послышался близь двери в зал. Там присела на минутку передохнуть Клодина и сейчас в щелочку подглядывала за посетителями. У меня от удивления брови взлетели почти под косынку. Клодина, наша легкомысленная веселушка, которая не в силах не болтать ежесекундно, косилась в зал с тоскливым видом и вздыхала. Вероятно, ей приглянулся кто-то из посетителей.
Подумав, я бросила венчик, которым взбивала вручную сахарную пену, и выключила конфорку:
— Девки, а что это мы скучаем? Давайте-ка устроим девичник!
— Что? — удивленно оглянулась на меня Эмма, вынырнув из своих мыслей.
— Какой девичник? — выпрямилась Марион.
— Самый настоящий девичник: купим мяса и сладостей, чайку и вина и устроим посиделки! — важно взмахнула я венчиком, на котором повисла золотистая ниточка сахарной ваты.
— Тогда лучше самим приготовить, — хихикнула Эмма, — мы ж все умеем.
— Давайте ко мне в гости, у меня места много, — улыбнулась скромно Марион.
— Клодина, ты с нами? — окликнула я официантку.
Она будто встряхнулась от своей грусти, вскочила с места и разулыбалась:
— Девичник? А что это? А что готовить будем? А я готовить совсем не умею! А можно сделать такие же красивые пирожные, с золотыми цветами?..
Я улыбнулась и только закивала. Верно. Вино и вкусные пирожные — лучшее средство от неразделенной любви. А, может, и еще что-то придумаем, четыре-то головы лучше, чем одна.
Глава 6–1
Во всем была виновата старая привязчивая песенка.
Я не помнила, как у меня в голове всплыл мотивчик из фильма Карнавальная ночь, кажется, к тому времени мы уже закончили первую бутылку вина, а вот пирожные еще не были готовы. Остальные вроде бы мясом закусывали, но я решила, что я на диете — полученную в новом мире красоту я пыталась блюсти, особенно учитывая, что стандарты красоты тут не отличаются от земных, а профессия у меня не располагает, да и зелье похудения достать больше негде. Короче, пила я с остальными наравне, а, может, и поболе, но толком не закусывала, поэтому развезло меня значительно. Не то, чтобы я сильно опьянела, но уже «в теле такая приятная гибкость образовалась»*, и я начала напевать себе под нос, но хотя бы без слов.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Что это за мелодия? — удивилась Клодина, взбивая крем.
— Это старая баллада на неизвестном вам языке, — хихикнула я.
— Расскажи! — обрадовались все девчонки.
Я попыталась собрать мозги в кучу, чтобы адаптировать сюжет к местным реалиям:
— Это баллада о девушке, работающей в таверне, которую частенько посещали молодые люди, работающие рядом. Они все были заняты своими делами и ее только поторапливали, чтобы скорее несла обед, а кроме того на нее никто внимания не обращал. Но однажды в городе был карнавал, и в этот вечер все внимание посетителей таверны было приковано к прекрасной незнакомке. Все парни, переодетые в разные костюмы, хотели обратить на себя ее внимание, звали танцевать. А кто она — никто и не понял.
— Неужели? — ахнула Эмма.
— Когда на следующий день те же посетители собрались в таверне, то только и разговоров было о прошедшем карнавале. Каково же было всеобщее удивление, когда обед им подала та самая прекрасная незнакомка.
— Вот бы мне так, — я даже не поняла, кто это сказал: Эмма или Клодина, а то и обе сразу.
— Почему нет, — хмыкнула Марион, — в Замке как раз скоро состоится маскарад.
— Да как же это? — ахнула Эмма.
— Так ведь платье нужно, маска, — добавила Клодина.
— И билет, наверное, нужен? Или проход открыт для всех? — усомнилась я.
— Ну, положим, билеты я могу достать, — сощурилась Марион.
— Это же нереально, — вздохнула почти всхлипнула Эмма.
— Бал в Черном замке — это же мечта, — восторженно прошептала Клодина.
Я оглядела всех четырех чуть прищуренным взглядом:
— Четыре платья, четыре маски, макияж, прически, обувь, билеты, транспорт… да, это действительно сложно, я бы одна не решилась, — хмыкнула я.
У Эммы задрожала нижняя губа.
— Но ты не одна, — поняла мой намек Марион. — Нас ведь четверо.
— А вчетвером мы, быть может, что-то сможем? — спросила я.
— Я могу достать билеты, — напомнила Марион.
— А я могу попытаться добыть платья, — неожиданно встряла Камилла. Мы все уставились на нее удивленно. — Моя тетушка работает швеей, у нее собственная мастерская. Есть там и готовые образцы, чтобы было что показать клиенткам, но их никто не желает покупать и не хочет надевать, всем хочется свое что-то придумать. Если вернуть потом все в целости и сохранности…
В тот вечер мы сделали пирожные и украсили их как когда-то торт для лорда Керуша — каждое прекрасным леденцовым цветком. Оказывается, в этом мире он был таким же символом любви, как и сердце, даже более желанным — как недостижимый идеал. И, кажется, каждая девушка, получив свое пирожное с прекрасным золотым лотосом, загадала желание достичь своей любви.
Конечно, на нашем пути вставало множество препятствий, но нас было четверо, и мы активно принялись за их решение. Началось все с того, что, протрезвев на утро, девушки были шокированы мыслью, что я вообще-то тоже хочу на карнавал. Как так — ведьма же. И платье цветное ведьме не положено, и волосы нельзя показывать, и вообще. Но я заявила, что это только традиции, и мне на них плевать, и вообще на балу никто не узнает, что я ведьма, поэтому не будет подбирать мои волосы и пытаться проклясть или из-за чего там еще ведьмы их прячут.
Слава всем Богам, Марион за меня заступилась. В конце концов, ведьмы тоже иногда хотят веселиться и танцевать. Точно, танцы! Я ведь о них совсем забыла! Девушки были в шоке, узнав, что я не умею танцевать. Пришлось срочно учиться, я притаптывала даже во время работы, ваяя очередные леденцы.
