Соль впитала чернила, размякла, ожидая, когда же я начну колдовать. Тут нужно было не упустить момент, и раньше не начать, иначе слова послания могли растеряться по пути, отпасть соляной крошкой. Я отсчитала до трех, как учила матушка, и принялась создавать свою соляную горлицу. Птичка вышла маленькая и почти живая. Быстро взлетела мне на руку, склонив головку к шее. Я поднесла ее к раскрытому окошку и нашептала путь. Птица взмахнула своими соляными крыльями и шустро вылетела в сторону дома.
— Получилось? — спросил меня Василе, заходя внутрь. В этой светелке он казался таким огромным и опасным. Глаза его, как у зверя дикого, пристально следили за мной, но теперь я видела в них то, что от страха разглядеть тогда не смогла.
Нежность.
Князь взглядом своим будто гладил меня ласково, а беспокойство в его глазах дарило тепло.
— Все получилось, княже. Соль не подведет, такой волшебной я давно не видела.
Он подошел ко мне и обнял, то ли успокоить желая, то ли сам успокоения прося.
— А я тебе говорил. Нет ни соли такой больше, ни отваров, поэтому нам надо прямо сейчас уходить, чтобы беду не накликать своим присутствием, а ежели отец Серафим про Орду говорит, то полетим домой немедля.
Я сжала сильнее край туники Василе и уткнулась ему в грудь.
— Не бойся, сердечко мое, никого в обиду не дам, — сказал Василе ласково и погладил меня по напряженной спине.
Очень мне хотелось верить его словам, но отчего-то не верилось.
Снова лесная поляна, столб огня, мощная драконья спина и полет — быстрый, резкий, неспокойный. Я держалась за Василе онемевшими руками, а он все набирал и набирал скорость, когда завидел столбы дыма над своими землями. Не везде они были, враг не жег деревни, но зато амбары и колодцы не пожалел. А замок горел почти весь, где-то его успели потушить, оставив черные ожоги на стенах, а где-то еще боролись с огненной напастью. Но в небе не было никого. Я вертела головой во все стороны, чтобы предупредить Василе, если замечу кого-то, но все было тихо, будто враг наигрался и ушел.
Одним стремительным движением Василе рванул к лесной опушке, почти упал на землю, взрывая огромными лапами траву, и пригнулся, чтобы я смогла слезть быстро, а потом сразу же превратился в человека.
На князе не было лица.
— Василе? — позвала я тихо, но он не посмотрел на меня, сжав в тонкую линию губы. Злость в нем так и клокотала. Он проверил ножны, осмотрел все свое оружие, что взял с собой и достал небольшой кинжал.
— Возьми, спрячь за пояс и никому не говори, что он у тебя есть. Никто не должен знать, что ты вооружена, Лиля. — Говорил он, не сбавляя шага, да такого быстрого, что мне приходилось почти бежать за ним. Он обернулся ко мне, посмотрел злым взглядом, отчего слова я так и проглотила, не решившись их произнести, а потом с огромной болью в голосе сказал:
— Нас предали, Лиля. И я не знаю кто.
Я замерла на мгновение, пытаясь понять весь смысл сказанного, а потом зажала рот рукой, чтобы не закричать от такой же злости, что сейчас клокотала в моем женихе. Да кто ж такое мог сотворить?! Каким подлым змеем надо быть! А потом… потом я заплакала, кинулась к князю и запричитала:
— Княже, ты мне веришь? Неужели ты думаешь? Ни я, ни Иринь… — слова рвались наружу, перепрыгивая друг друга, не складываясь в слова, но Василе остановился резко, посмотрел на меня пристально и вдруг поцеловал. А мне будто другого и не нужно было сейчас, я обвила его шею руками, прильнула сильнее, и не отпускала, пока он не рассмеялся тихо мне в губы.
— Так врагов не целуют, draga.
— Ты мне веришь?
— Верю, — выдохнул Василе и снова поцеловал, но уже спокойнее, будто силы черпая из нашей нежности. — Но в замок я пойду один, Лиля. А ты спрячешься, и не смей показываться в замке, чтобы ни случилось.
Княже отвел меня не в деревню, боясь, что предатель может умело расcтавить ловушки везде. Меньше людей знают, что они вернулись, больше шансов, что мы быстро найдем виновного. Я бежала за Василе и думала, кто же мог нас предать? Вроде как Вайорика говорила, что в замке только мы с Иринь новые лица, а все остальные давно там трудятся. Загадка.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Мы дошли до старого разрушенного домика, что в старые времена служил ночлегом путникам, а теперь лишь напоминал о том времени, когда границы княжеств были открыты для всех. Василе достал меч и проверил ветхое строение изнутри, вглядываясь в каждый уголок. Я шла следом.
— Заходи, Лиля. И сиди здесь тихо, я за тобой пришлю. Нос свой не высовывай. Поняла меня, draga? — Василе нежно погладил меня по щеке, смягчая тем самым свой жесткий тон.
— Поняла, княже. Ни писка мышиного, ни взмаха орлиного.
Василе улыбнулся краешками губ, сжал на прощание мои руки и скрылся в лесу, уйдя с дороги.
Ох, как же долго шло время, словно соляные песчинки совсем не падали вниз, замерев в узкой горловине. Волнение мое росло вместе с опускающимся солнцем. И чем темнее становилось, тем страшнее картинки я себе представляла. Даже живность лесная будто попряталась, лишь изредка шумели птицы. Но вдруг я увидела огонек среди деревьев, он двигался ко мне неуверенно, постоянно теряясь меж стволов. Я наблюдала за ним из своего укрытия, прячась в темноте угла и стараясь не шевелиться. Кто знает, чей это огонек там бродит? Может и вражеский, замаскированный под доброго человека.
— Лиля? — вдруг позвал меня знакомый голос сестры. — Сестрица моя, ты здесь?
Голос у Иринь дрожал, будто она шла и плакала. Неужели беда случилась?
Я вышла из укрытия, но нож достала, пряча за спиной, а потом позвала сестру:
— Иринь, я здесь?
Огонек метнулся в одну сторону, потом в другую, явно ища тропинку, но ее не было, поэтому сестра пошла сквозь кусты напрямик. Она вышла на дорогу, вся дрожжащая, закутанная в незнакомый мне кафтан, волосы были убраны под цветастый платок, тоже чужой. Лишь штаны, да сапожки я признала. Она кинулась ко мне, обняла крепко и разрыдалась.
— Лиля, что же нам теперь делать! Они же убьют всех!
У меня кровь застыла в теле от страха.
— О чем ты, Иринь? — Я убрала нож и отодвинула сестру на вытянутых руках. — Что случилось?
Она растерла слезы на лице и посмотрела на меня таким печальным, тоскливым взглядом, что я и слова вымолвить больше не смогла.
— Замок захватили, Лиля. Сам ордынский хан пришел за тобой.
Глаза мои расширились от удивления.
— Ничегошеньки не понимаю, сестра. Какой еще хан? Зачем?
— Один из пяти ханов, тот, что зовет себя Тэмур, пришел за тобой. Так и сказал: «отдавайте мне княжну молодую Лиль, невесту Дракула, иначе покараю всех и каждого.» И ведь покарал, напал на Валахию, призвал своих пустынных змеев, да и начал огнем осыпать деревни. Больдо пытался его остановить, но лишь в плен попал, а теперь и сам Василе на потеху хана в цепях, да магическом ошейнике. Вайорика успела меня вывести из замка, да к тебе отправить, чтоб бежали мы. Но куда мы убежим, Лиля, зная, что не пощадит хан никого, — снова заплакала сестра и прижалась ко мне. — Предали нас, кто-то впустил врага в самую сердцевину страны, в замок княжеский.
— Не плачь, Иринь. Давай присядем и подумаем, что же нам делать. И зачем я хану понадобилась?
— Да что тут думать долго! Как и любой правитель боится укрепления другого сильного правителя. Не ожидал, наверное, что князь Дракул найдет свою судьбу.
Сердце закололо, и я прижала ладонь к груди, пытаясь унять боль.
— Судьбу, говоришь, сестра, — тихо сказала я и села на выступ разрушенной кладки дома. — А если моя судьба — спасти Василе?
Иринь присела на корточки и взялась за мои руки.
— Спасти? — переспросила она. — О чем ты говоришь?
Я подняла взгляд на сестру.
— Я приду к ордынскому хану.
Иринь резко встала и схватилась за мои плечи.
— Не смей, Лиля! Он же убьет тебя на глазах у Василе — вот и вся помощь.
Я тоже встала, сжимая на левом плече руку Иринь.
— Не убьет, я все видела.
