его позиция не позволяли уйти в сторону. И всякий раз, приезжая на очередное совещание в ЦК КПСС, а такие совещания происходили с периодичностью либо раз в месяц, либо два, ты непременно ждал либо кивка в сторону журнала, либо реплики, а то и персонального разноса за тот или иной материал. Так что жизнь можно было оценить одним словом – не соскучишься!
Молодёжная пресса – это был особый мир. Её натренировал комсомол. Прежде всего – газета «Комсомольская правда», газета во все времена с миллионными тиражами. Были молодёжные газеты в республиках и областях. Так, в Петербурге, а ранее Ленинграде, газета «Смена» и много других.
Только центральных журналов было внушительное количество: «Молодой коммунист, «Молодая гвардия», «Комсомольская жизнь», «Смена», «Сельская молодёжь», «Техника молодёжи», «Вокруг света». Детские журналы – это были очень разные издания. Назвать их какой-то единой командой, разумеется, было нельзя, но все они числились изданиями ЦК ВЛКСМ, и оплатным издательством и типографией, где они печатались, была «Молодая гвардия». Безусловно, создание комсомола было выдающейся идеей партии, с точки зрения организационной структуры. По сути, это была вторая многомиллионная, прекрасно организованная и построенная политическая армия, как главный ресурс КПСС. Комсомол объединял 80 % всей молодёжи страны. Структурное построение комсомола, по сути, копировало партию. На всех предприятиях, заводах и фабриках страны, колхозах, совхозах, институтах, техникумах, организациях культуры непременно была партийная, а рядом – комсомольская организация этой структуры, и далее – в масштабах района, области, республики и Советского Союза. Только пережив всё это, ты можешь понять значимость сотворённого и как можно было удержать страну с такой территорией и немыслимой многонациональностью как единое целое.
Сейчас другие времена и иные цели, но есть главное и неизменное – единство страны. После распада Советского Союза этому единству был нанесён сверхзначимый удар. Страна, по сути, распалась, как и разрушились скрепы, её связывающие. И перед Россией стояла главная задача: не допустить распространения распада на территории России. Была ли такая опасность? Была, и в очень активной форме.
Не случайны слова, произнесённые Б. Н. Ельциным на совещании в Кремле, где присутствовали все руководители республиканских, краевых и областных организаций: «Возьмите суверенитета столько, сколько можете проглотить». Переворот был в самом начале девяностых, но уже тогда стало ясно, что опасность сепаратизма может стать главной опасностью для России. Новая российская власть в девяностых вызревала на ходу, и какого-либо опыта управления страной у неё не было.
Политическая элита, которая сформировалась точно так же впопыхах, вне логики своего самоутверждения, искала место в новом властном мире. Все политические процессы начала девяностых были пропитаны энергетикой стихийности. Да и сам Ельцин в роли президента оказался результатом некоего бунта, поэтому и понимание, что власть не справится с управлением страной, опередило появление самой власти. Власть приняла бразды правления, а её уже ждали недоверие к ней и требование региональной самостоятельности. И фраза Ельцина, произнесённая в Кремле по поводу суверенитета, была единственной возможностью получить решение суверенной свободы, избежав прямого столкновения с центральной властью. И упрекать Ельцина в непродуманности этих слов – значило не понимать всю сложность ситуации в атмосфере, в которой Ельцин принял эту власть.
Практически в такой момент у центральной власти не было ни организационных, ни законодательных сил, чтобы погасить сепаратистские амбиции регионов. Только обещание свободы действий могло умерить их пыл. Надо было понять, что могут регионы, заявляющие претензии на свою самостоятельность. Это давало центральной власти некую временную паузу, чтобы самоорганизоваться, выстроить структуры управления и вернуть контроль над процессами, происходящими в стране. Как показало время, регионы никакой отработки программы регионального федерализма не имели, как и программы независимого экономического развития.
Первое, что было сделано, – это разработка принудительного главенствующего регионального законодательства по отношению к законодательству федеральному.
Воспоминания по сути
Он сделал то, о чём я мечтал. Точнее, он блестяще продолжил. Это особая история, как я создавал российское радио и телевидение. Но сначала надо было его придумать. В девяностых, оказавшись в центре событий, я понял, что такое революция. А девяностые были революцией, относительно бескровной, да, но последствия были революционными.
Как создать команду, а значит сотворить понимание, что это такое по сути? Не исчислять то, что будет мешать этому, некое перечисление дисциплинарных предупреждений, а погрузиться в понимание жизни как таковой, потому что там, где живёт и смотрит зритель, есть та самая истина жизни, которую следует знать и научиться воспринимать как свою собственную. Поэтому для меня этот путь превращения знакомого некто в сотрудника был непростым. Приходилось очень часто выбирать между профессиональным навыком нового знакомого – всё-таки это телевидение – и знанием жизни. Научиться навыку намного проще, нежели познать жизнь.
Ошарашить зрителя может авторский профессионализм, но научить жизни может только знание её как таковой. Именно «излучение» жизни притягивает зрителя к экрану. Меня всегда настораживали легко болтающие на радио и телевидении. И все эти погружения в идею делали телевидение, бесспорно, более дисциплинированным, но в той же степени менее интересным, всё, что понятно всем, совсем не значит, что это и есть самое главное и самое ценное. В подобных утверждениях кроется значимое противоречие, это не есть излучение некой элитности телевидения, ни в коем случае, хотя элитность не дает оторванности от жизни.
Элитность – это способность взглянуть на жизнь «свысока», сопоставить себя со значимостью самой жизни, которую ты проповедуешь. Этот речитатив важен, потому я со своей командой старался делать радио и телевидение, которые побуждали человека думать об окружающей жизни, радоваться ей или быть недовольным происходящим, а значит, и иметь право предъявлять требования к ней. Отчасти нам удалось сформировать такую команду, но только отчасти. Как я уже сказал, первым этот груз «непохожести» должно было взвалить на свои плечи информационно-политическое вещание. Иначе говоря, то, что должно быть самым доступным и понятным, не имеет права отторгаться от интеллекта. Обострённость политической ситуации, в которой рождалось Всероссийское радио и телевидение, не только побуждала, но и обязывала его создавать иной образ и телевидения, и радио. В полном смысле этого слова мы его придумывали.
Всё начиналось именно с названия: «Вести», «События – время московское», «Момент истины», «Алфавит», «Магия театра», «Там, за горизонтом»… И второе сверхважное для ведущего информационно-политических передач – это импровизация, главная составляющая профессионализма ведущего и информационных, и общественно-политических программ.
Я в своей жизни никогда не выступал по тексту. Это чрезвычайно настораживало политическое начальство. Где-то в шестидесятых я, будучи заместителем отдела пропаганды ЦК ВЛКСМ, присутствовал на областной комсомольской конференции и, как работник ЦК ВЛКСМ, должен был там выступать, что я и сделал.
Тогда первым секретарём Ставропольской краевой партийной организации был Михаил Сергеевич Горбачёв. Я
