Маленькая девочка внутри меня просит не дурить, а вернуться домой. Пусть все как-нибудь само решится. Пусть именно он мне позвонит, напишет, будет добиваться.
Я плотно сжимаю губы и мысленно приказываю этой трусихе внутри — заткнуться.
Мне надо увидеть человека, из-за которого я круто меняю свою жизнь. Из-за которого я завтра скажу своему жениху, что у нас нет будущего. А потом родителям, что у меня не будет медового месяца в Альпах, а у них — счастливой старости в Европе.
А еще — я до смерти соскучилась по своему бойцу. И, если уж совсем честно, — это основная причина.
Я поднимаю кулак и стучусь в дверь, жду пару минут. Тишина.
Судьба ко мне жестока, легко и просто не получится. Приходится дрожащим пальцем нажать на кнопку звонка. В подъезде так тихо, что я отчетливо слышу трель, что раздается в квартире. Следом быстрые шаги. Замок щелкает и дверь открывается.
— Я открою, все в порядке! — кричит девушка кому-то и замирает напротив меня. Мы смотрим друг на друга пару секунд. Она искренне удивлена, а я чувствую, как кровь отливает от моего лица к желудку, так сильно я напрягаюсь. А через мгновение бурным потоком устремляется обратно, окрашивая щеки в пурпурный цвет. Они горят, пылают. Я, конечно, никакое не солнышко, но температура моей кожи сейчас составляет такую же фигову тучу кельвин.
Дверью я не ошиблась, трижды перепроверила номер квартиры. Но сейчас мне отчего-то хочется еще раз глянуть, мало ли? Вдруг я сошла с ума?
Сошла с ума и втрескалась в блудливого кобеля.
Блондинка, довольно милая на вид, стройная. Со мной примерно одного роста и возраста, может быть, чуточку постарше. Волосы небрежно связаны в пучок на макушке, футболка, через которую просвечивается грудь, крича об отсутствии белья. Короткие шорты завершают образ — девушка находится у себя дома, разумеется, она не пришла в таком виде.
Что ж, быстро, Ярик.
— Привет, вы к кому? — спрашивает она, окидывая меня взглядом.
И мне очень хочется сказать, что ошиблась дверью и сбежать. Но я так не делаю. Не буду рушить его отношения, сообщая, что позавчера он довел меня до оргазма пальцами, но и не откажу себе в желании напоследок посмотреть в его глаза.
— К Ярославу Богомолову. Такие тут живут? — все же надежда умирает последней.
— Живут, — кивает она, делая шаг назад. — Яр, к тебе! Я-я-р! — кричит. — Потом мне: — Заходи, не стесняйся, он или дрыхнет, или в наушниках. — Потом оборачивается: — Русик, отбой, это не пицца!
Глава 22
Ярослав
Экстремальные переговорщики — профессия довольно молодая для нашей страны и однозначно — необходимая. Ребят специально отбирают еще на первых курсах университета, усиленно готовят. Я не стремился. И мое образование здесь совершенно ни при чем. Просто в один день после того, как я уговорил мужика не прыгать с крыши, Тодоров вызвал меня к себе и поставил перед фактом, что он выбрал для меня дополнительную специализацию.
«Вообще-то мне нравится водить тачку, я бы лучше стал экстремальным водителем», — ответил ему тогда.
Он отрезал, что управлять машиной есть и без меня кому.
Талант считывать эмоции и правильно на них реагировать — врожденный. Методики изучить можно, но их нужно накладывать на что-то. И вот это «что-то» во мне якобы есть. Так сказал Тодоров. Не зря же вокруг меня всегда так много людей, а еще мне удается решать их конфликты, аккуратно разруливать, казалось бы, аховые кризисные ситуации.
В сложных случаях стараются, конечно, привлекать профи, но страна у нас большая, и спецов на всех не хватает. Бывает же, что ждать некогда, действовать нужно моментально. Свой переговорщик должен быть в каждом отряде. Тот, кто сориентируется в обстановке и возьмет на себя ответственность.
Суть работы следующая: быстро распознать композицию характера конкретного человека, которую можно, наверное, сравнить с мелодией. Мама бы порадовалась, что я не тупо морды бью. Но речь не о звуках и нотах. Поведение каждого человека в глобальном смысле предсказуемо. Но бывает, что в каком-то конкретном моменте случается диссонанс. Адский сбой, дьявольский скачок, который и толкает на отчаянный шаг, преступление против себя или других.
Нужно понять, что именно рождает диссонанс, и попытаться выправить композицию. Снизить эмоциональность, повысить способность к рациональному мышлению. Иногда эти композиции тошнотворные и омерзительные, как и сами люди, их воспроизводящие, но зачастую скачок — в разы хуже.
Права на ошибку нет. Если не получится, то придется жить с последствиями.
Кто-то должен.
Ночью меня вызывали, не могли договориться со слетевшим с катушек алкоголиком, который взял в заложницы собственную дочь пяти лет. Поругался с женой, привиделось ему что-то.
Я пока еще не привык, что меня могут дернуть специально. Не считаю себя настолько незаменимым, но позвонили — и я поехал. В этот раз помогла техника подражания: когда говоришь тем же тоном, что и собеседник. Делаешь те же самые паузы в речи, киваешь, соглашаясь, хотя внутри единственное желание — сломать гаду хребет.
Мы потрещали за жизнь, выпили, и он отпустил ребенка. Потом уже дело техники — парни его быстренько скрутили, не церемонились. С такими, как он, — разговор короткий. Можно и пару ребер сломать, никто слова не скажет — сопротивлялся при задержании, случайно получилось.
Домой вернулся уже под утро, Руслан с Ульяной еще спали. Но потом начали готовить завтрак, греметь. Я тоже поел, затем закрылся в комнате, запечатал уши наушниками и под музыку продолжил дремать. Ульяна, видимо, не поехала на учебу — она снова на кого-то переучивается, дизайнер или что-то в этом роде. Рус — понятия не имею, почему дома в пятницу утром.
Из мира грез меня вырывает шум, я открываю глаза и вижу в дверях комнаты девушку брата. Она демонстративно стучит по косяку и кивает кому-то заходить. Я поспешно убираю наушники и рывком сажусь.
— Ярик, девушка уже пять минут мнется на пороге, — укоризненно говорит Уля, окидывает взглядом Катю. — А ты все дрыхнешь.
— Привет, — смущенно произносит Катюша и робко улыбается.
Ого. Пришла! Вот это сюрприз.
Вообще-то я все еще злюсь. Но это совершенно не мешает мне смотреть в ее глаза и тонуть, захлебываясь восторгом. Улыбка сама собой растягивает мои губы. Ее смущение и неуверенность рождает внутри единственное желание — обнять и заверить, что все будет хорошо.
Я сажусь прямее.
— Все понятно с вами, — смеется Уля, шутливо закатывает глаза и удаляется, не забыв плотно закрыть за собой дверь.
— Приветливая девушка у твоего брата, — говорит Катя, бросая взгляд на закрытую дверь.
— Да, к ней только нужно привыкнуть. Заходи, располагайся, — встаю с кровати, расправляю покрывало, на котором спал, но она присаживается в кресло у стола.
— Извини, если нагло с моей стороны припереться без приглашения. Я тебе писала, ты не ответил, вот и решила проявить инициативу, — ей все еще некомфортно. Она украдкой рассматривает обстановку в комнате, бросает взгляды на меня. Забавная моя Катя.
— Да? Я спал, не видел. Поздно вчера вернулся. Перегаром не пахнет?
— Немного. Веселился?
— Типа того, — открываю окно настежь. — Как у тебя дела? — снова занимаю стратегически удобную позицию на кровати и улыбаюсь. Шире раздвигаю ноги и наглее рассматриваю гостью. Никуда не денется, в капкане Катюша. Она невольно зеркалит мои эмоции и тоже улыбается. — Иди сюда, — ударяю ладонью по матрасу рядом с собой, и она послушно пересаживается куда велено, хотя по-прежнему напряжена. Коленки сжимает, собранна и серьезна.
— Такой вкусный тортик ты купил в тот раз, я все эти дни ем одна, пальчики оближешь.
— Гости больше не приезжали?
— Нет, никто не приезжал. Хотя я ждала.
— Митю?
— Так сильно обиделся? — поднимает руку и, чуть помешкав, прижимает ее к моей щеке, ведет, нежно поглаживая. Очень сложно не закрыть глаза и не потереться о ее ладонь. Разумеется, я этого не делаю, напротив, равнодушно смотрю на девушку, чуть отстраняюсь, намекая на дистанцию. Тогда Катя отдергивает руку и опускает глаза.
