«Это лисы! Хотят напасть на меня и, может быть, съесть!» – со страхом подумал Космаля. Тем более, что через дыру, которая, наверно, была другим выходом из норы, падал свет и в нём отчетливо прорисовывались две удлинённые лисьи мордочки, вооружённые острыми зубами.
– Помогите! – крикнул Яцек. – Они меня загрызут!
Остатки мужества мгновенно улетучились, и он кинулся наутёк через замеченный им выход. Он карабкался изо всех сил, бешено работая всеми четырьмя лапами, и наконец выбрался на поверхность. Там он отряхнулся от облепившей его мокрой земли и огляделся. Его окружали заросли кустов можжевельника со слегка пожелтевшими уже листьями. Людей не было видно. Наверное, лесничий остался с той стороны кустов, у входа в нору.
«Что же делать? – размышлял Космаля. – Что делать? Теперь я совсем один в незнакомом месте. А там и папа, и мама, и все остальные, наверно, ищут меня. Правда, я всё ещё собака, но всё равно, даже в таком виде, хочу вернуться домой, вернуться в школу».
Он снова огляделся, потом, приблизив нос к земле, стал нюхать. Это было очень странно, но он почувствовал, что с помощью носа может определить, в какую сторону надо бежать, чтобы выйти на дорогу. Он побежал, низко опустив голову, и скоро выбрался на сельскую дорогу с глубокими колеями от множества проезжавших тут телег. Здесь он остановился, поднял голову и сильно втянул воздух своим мокрым чёрным, слегка облепленным землёй носом, втянул раз, другой и наконец почуял, что с востока доносится слабый запах дыма. Такого дыма, который выпускают паровозы.
– Урра-а-а! – хотел от радости крикнуть он, но получилось только: – Гав! Гав!
Во всяком случае, было ясно, что он может добраться до станции и вернуться в город. Не теряя времени, он помчался в сторону, откуда доносился запах паровозного дыма.
19. КУПИТЕ ГУСОЧКУ!
С высунутым чуть не до земли языком запыхавшийся Космаля влетел на небольшую станцию как раз в тот момент, когда там стоял готовый к отправлению поезд.
«Хорошо, что я собака, – подумал Яцек, – по крайней мере, не надо брать билет».
Он решил сесть в вагон первого класса, где всегда меньше пассажиров. Он быстро нашёл вагон, на котором стояла единичка, означавшая первый класс, и попробовал в него влезть. Только ничего из этого не вышло. Ступеньки были очень высоко, а такса, как известно, собачка небольшая, да ещё на коротких лапах. Все его подпрыгивания ничего не дали. На ступеньки он так и не взобрался. А тут паровоз свистнул – и какая-то женщина объявила в мегафон, что поезд отправляется в столицу. Так, так, с минуты на минуту поезд тронется и покатит туда, где живут мама, и папа, и Вожена, и тётя Леокадия, где его школа и товарищи… Ах! Яцек Космаля жалобно тявкнул и ещё раз попытался вскочить на ступеньки. Ему это опять не удалось, к тому же и проводник стал кричать:
– Пошёл отсюда! Домой, пёсик!
Положение было трудное. Почти безнадёжное. Ведь если он не сядет в этот поезд, что тогда? Ждать следующего? Неизвестно ещё, когда он будет. Что делать? Что делать?
Космаля бегал по перрону в поисках способа забраться в вагон. И наконец в полной растерянности сел возле каких-то мешков и кошёлок. Их хозяйка, молодая ещё деревенская женщина, болтала со своей подружкой, не обращая внимания на багаж. Между тем из одной корзины доносилось жалобное гоготание. Космаля приблизился к корзине и носом поднял крышку. В корзине сидела молодая белая гусыня. Она была расстроена не меньше Космали.
– Ах! – причитала она. – Не хочу никуда ехать! Забрали меня со знакомого двора, и не знаю я, что со мной будет!
– Не хочешь ехать? – тихо тявкнул Космаля. К счастью, болтливая хозяйка не смотрела в их сторону.
– Конечно, не хочу! – загоготала гусыня. – Зачем мне ехать? Выпусти меня отсюда, выпусти, если ты добрый, порядочный пёс и хочешь мне помочь.
– Я вовсе не пёс, – проворчал Космаля, – я мальчик, превращённый в пса, но всё равно готов тебя выпустить.
– Пёс ты или не пёс, но ты очень добрый, – ответила гусыня. – Умоляю, выпусти меня побыстрее!
– Конечно, это надо делать быстро. – Космаля встал на задние лапы и зубами поднял крышку. – Вылезай скорее, – пробормотал он. – Только не гогочи. И сразу валяй в сторону.
Счастье, что хозяйка всё ещё была занята разговором и ничего не видела. Белая гусыня, освобождённая из своей тюрьмы, проворно заковыляла в сторону, где кончался перрон маленькой станции, а Космаля, ни минуты не раздумывая, забрался на её место, свернулся калачиком и даже довольно удобно устроился на сене, которым было выстлано дно корзины.
«Только бы попасть в вагон! – думал он. – Потом я отсюда выберусь и найду другое место. Даже не обязательно удобное, лишь бы доехать до дому».
Его размышления прервало оживившееся движение на перроне. Женщина с мегафоном предложила всем сесть в вагоны и закрыть двери. Послышались поспешные шаги, потом кто-то сказал:
– Ну, до свидания, Малгожата! И корзина поднялась в воздух.
– А что ты там везёшь? – снова спросил голос, который только что прощался с Малгожатой.
– Гусыню везу, – ответила Малгожата. – Не пойму, что это она сейчас кажется мне лёгкой, а раньше, вроде, была тяжелее.
– Может, не покормила да не напоила её перед дорогой, вот она и голодная.
– Может быть, – согласилась Малгожата. – Так я сажусь. До свидания!
– До свидания!
Космаля почувствовал, что Малгожата влезает в вагон, потом идёт по проходу в поисках свободного места. Наконец она нашла то, что искала, так как вошла в купе и, спросив, свободно ли место, стала усаживаться.
– А корзину лучше поставьте на полку, – посоветовал кто-то из пассажиров.
– Только нет ли там чего-нибудь, что может разлиться и капать на голову? – забеспокоился женский голос.
– Нет, нет, – заверила Малгожата, – ничего не прольётся. Да я недалеко еду.
«Как это – недалеко? – хотел спросить Космаля, весьма обеспокоенный. – Значит, Малгожата не едет в город? В столицу?»
От огорчения он совсем забыл о том, что должен сидеть тихо, и жалобно заскулил.
– Что это?'- сразу забеспокоилась женщина, которая спрашивала, не будет ли капать. – Что это? Здесь собака? Ах, я боюсь, ещё укусит!
– Какая вы пугливая, – рассердился Космаля, – собачки боитесь. Такой маленькой хорошенькой собачки! – Он был и вправду возмущён. Что ж из того, что он пёс? Можно ли устраивать такой скандал из-за того, что пёс едет в купе? – Пёс тоже живое существо, уважаемая, – сказал он с горечью.
К счастью, свист паровоза и стук колёс заглушили его ворчание, а Малгожата и остальные пассажиры сумели как-то успокоить нервную дамочку. Они даже заглядывали под лавки, чтобы убедить её: никакой собаки тут нет.
А Космаля сидел в корзине и переживал: ведь вся история складывалась совсем не так, как ему хотелось. Поначалу он собирался выскочить из корзины, как только Малгожата залезет в вагон. Но как это сделать сейчас, когда корзина стоит на высокой полке?
«Может, выбраться и быстро спрыгнуть с полки, чтобы никто не понял, что произошло?» – думал он. Но при этом побаивался такого прыжка. Чтобы лучше представить себе, как всё это может получиться, он приподнял носом крышку и сразу понял: прыгать придётся прямо на колени нервной дамочке. Страшно подумать, что бы из этого получилось. Поэтому он сидел в корзине и горевал. А поскольку собаки умеют горевать только вслух, в купе снова раздалось жалобное:
– Ау-у-у-у! Ау-у-у-у!
– Что это? – так и подскочила нервная женщина. – Кто-то плачет?
– Может, в соседнем купе? – попробовал успокоить её какой-то железнодорожник, сидевший рядом с Малгожатой. – Не волнуйтесь. Наверно, ребёнок плачет.
– Или у кого-нибудь зуб болит, – предположила Малгожата.
– Тоже возможно, – согласился железнодорожник.
Поезд стал сбавлять ход.
– Какая это станция? – забеспокоившись, спросила Малгожата.
– Сейчас будет Весёлая Гура, – тут же откликнулся железнодорожник. – Минуты через две.
– О боже! Через две минуты? – Малгожата вскочила с места и схватила стоявшую на полке корзину. При этом она так резко дёрнула её, что Космаля сильно ударился носом о плетёную стенку. У него даже искры из глаз посыпались!
– Осторожнее! – рявкнул он. Но Малгожата ничего не слышала, так как в этот момент прощалась с попутчиками.
– До свидания, – говорила она, – я выхожу здесь, в Весёлой Гуре, сегодня тут базар. Хочу продать гусыню!
– Гусыню? – тихо охнул Космаля. – Так это же я! Ничего себе! Мало мне быть собакой, теперь отдувайся ещё и за гусыню! Ну уж нет!
Он совсем забыл, что сам забрался в корзину вместо гусыни, и теперь готов был выскочить из неё, не обращая внимания на изумление Малгожаты, к тому же он вспомнил, что ведь Малгожата выходит в Весёлой Гуре, а вовсе не едет в его родной город.
Это было самое ужасное!
