— Боже мой! Невозможно! Мы бы знали об этом! — выкрикнул майор. Даже у индейца вырвалось восклицание, словно его ударили в живот.
— Здесь множество лесных дорог и троп. Пехота по ним пройдет, если знать эти места. А наш противник их знает отлично. Труднее с повозками, большими орудиями, но им только нужно было вывести их нам во фланги. Теперь, если мы будем продолжать преследование, они разрежут нас на части.
— А восточный склон? — безнадежно спросил Якобсен.
— Чем он лучше? Полыни побольше?.. Нет, мы в ловушке, — Даниэлис стиснул луку седла так, что побелели пальцы. — Готов поспорить, что это идея Маккензи! Его стиль.
— Но значит, они между нами и Сан-Франциско! А наши основные силы далеко на севере…
«Между мной и Лаурой», — подумал Даниэлис.
Вслух он сказал:
— Я полагаю, майор, нам нужно немедленно связаться с командованием по радио. — Он заставил себя поднять голову, хотя ветер сек глаза. — Это не значит, что мы обречены. На открытом пространстве их даже легче будет разбить, нужно только суметь войти в соприкосновение.
Сезон дождей, ливших всю зиму на равнинах Калифорнии, заканчивался. Дорога, по которой вместе с другими двигался в громе копыт Маккензи, тянулась среди яркой зелени. На эвкалиптах и дубах только что пошла в рост свежая листва. За деревьями по обеим сторонам тянулись квадраты полей и виноградников, каждая клетка чуть другого оттенка, чем соседняя, а по бокам пространство на горизонте замыкали еле видные отсюда холмы. Фермерские дома больше не попадались. Эта часть долины Напа принадлежала общине Ордена Эспер с центром в Сент-Хелен.
За спиной Маккензи стоял неумолчный грохот: «Бродяги» на марше. Три тысячи сапог, орудия и повозки создавали шум, подобный землетрясению. Видимой опасности нападения не было. И все-таки с флангов колонну охраняла кавалерия. Солнце блестело на касках всадников и наконечниках пик.
Маккензи внимательно разглядывал показавшийся впереди поселок. Янтарного цвета стены и красные черепичные крыши прятались среди сливовых деревьев, покрытых сейчас морем белых и розовых цветов. Община была большой — несколько тысяч человек. Маккензи невольно напрягся.
— Думаете, мы можем доверять им? — спросил он не в первый раз. — Ведь у нас всего лишь договоренность по радио на право свободного прохода.
Спейер, ехавший сзади, кивнул.
— Полагаю, они не обманут. Особенно увидев наших ребят. Да и вообще Эсперы отвергают насилие.
— Однако если уж дело доходит до драки… Здесь не так уж много посвященных — Орден недавно обосновался в этих краях. Но когда так много Эсперов собираются вместе, все равно среди них есть несколько знакомых с техникой пси-взрывов. А я не хочу, чтобы моих ребят разорвало на части или чтобы они взлетели на воздух.
Спейер посмотрел на него искоса.
— Вы боитесь их, Джимбо?
— Клянусь, нет! — Маккензи сам не знал, правду он говорит или лжет. — Я их не люблю.
— Они делают много доброго. Особенно бедным.
— Не спорю. Хотя вожди кланов тоже заботятся о своих людях, и у нас тоже есть церкви и больницы. Я только не уверен, что благотворительность дает им право воспитывать сирот и обделенных таким образом, что они не могут жить нигде, кроме как в общинах Ордена. К тому же доходы от земельных владений делают их благотворительность необременительной.
— Цель такого воспитания, как вы знаете, Джимбо, ориентировать учеников на так называемый внутренний мир — чем американская цивилизация никогда особенно не интересовалась. Честно говоря, я зачастую завидую Эсперам — и не только из-за поразительных способностей, которые они в себе развивают.
— Вы, Фил? — Маккензи удивленно посмотрел на своего друга…
Морщины четче обозначились на лице Спейера.
— Этой зимой я застрелил немало моих сограждан, — сказал он глухо. — Моя мать, жена и дети живут теперь в тесноте в форте Маунт-Лассен, и когда мы прощались, то понимали, что, возможно, расстаемся навсегда… Да и в прошлом я отправил на тот свет множество людей, которые лично мне не сделали ничего плохого.
Он вздохнул:
— Я часто думаю, каково это — обрести мир внутри себя.
Маккензи старался не думать о Лауре и Томе.
— Конечно, — продолжал Спейер, — основная причина, почему мы с вами не доверяем Эсперам, заключается в том, что они представляют нечто нам враждебное. Нечто, способное взорвать саму концепцию жизни, с которой мы воспитаны и выросли. Знаете, пару недель назад в Сакраменто я зашел в университетскую лабораторию. Люди работают с химикалиями, электроникой, вирусами. Все это вполне совпадает с представлением образованного американца о нормальном ходе вещей. Но размышлять о мистическом единстве мироздания... Нет, Джимбо, редкий человек готов отринуть свою предшествующую жизнь и начать сначала.
— Пожалуй, — Маккензи потерял интерес к разговору. Поселение было теперь совсем рядом. Полковник обернулся к скакавшему сзади капитану Халсу:
— Мы отправимся туда. Передайте подполковнику Ямагучи, что до нашего возвращения он остается за старшего. Пусть действует по своему усмотрению.
— Да, сэр.
Халс откозырял. Маккензи не было надобности повторять то, о чем давно договорились заранее, но он знал цену ритуалу.
Спейер держался рядом. Маккензи настоял, что на беседу они явятся вдвоем. Его интеллект, может быть, уступал мышлению высокопоставленного члена Ордена. Но с Филом он чувствовал себя спокойно.
Офицеры свернули с дороги и двинулись улицей поселка между украшенных колоннами зданий. Все поселение было небольшим и состояло из групп жилищ, объединявших родственные сообщества или сверхсемьи — их называли по-разному. Такая манера жить и селиться вызывала у некоторых враждебность к Ордену и множество грязных шуток. Но Спейер, который знал обычаи Эсперов, говорил, что сексуальных вольностей у них не больше, чем в окружающем их мире. Идея заключалась в попытке преодолеть в какой-то мере соблазн обладания вещами и воспитывать детей всем обществом, а не в одной семье.
На улицу, с любопытством разглядывая всадников, высыпала ребятня. Дети выглядели здоровыми и, если не считать естественного страха перед пришельцами, вполне счастливыми. Однако слишком серьезными, отметил Маккензи, и все одеты в одинаковые синие туники. Были на улицах и взрослые, не выказывавшие к чужакам никакого интереса, — при приближении полка они пришли в поселок с окрестных полей. Их молчание окружало всадников стеной. Маккензи почувствовал, как по ребрам потек пот. Доехав до центральной площади, он с трудом перевел дыхание.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
