Поняв, что продолжение этого разговора только разозлит ее еще больше, Люси бросила трубку.
Дэн немедленно перезвонил, но Люси не стала отвечать. Он повторил попытку, но Люси упрямо нажимала красную кнопку.
Она обхватила голову руками, пытаясь собраться с мыслями, и сидела, не слыша звонка, пока детская рука не дотронулась до ее плеча.
— Нам уже можно заходить в класс, мисс?
До чего дошел прогресс
Когда Натан довез их до дома Бернадетт, та настояла, чтобы Артур зашел выпить кофе. Все, чего Артур сейчас хотел, — это добраться домой, позвонить врачу и записаться на прививку от столбняка. Оказаться в уютной тиши родного дома, подальше от безумия последних дней. Артур ужасно соскучился по своим бежевым обоям, по альпийской горке, по Фредерике, которую пора было поливать. Еще он хотел позвонить Люси и обстоятельно рассказать ей о своей поездке; сообщения на голосовую почту давались Артуру тяжело.
Артур сидел на диване и слушал, как Бернадетт во весь голос распевает на кухне какую-то незнакомую ему песню. Он потрогал свое предплечье — оно отозвалось жгучей болью. Но Артур тем не менее улыбнулся, вспомнив тигренка Элайджу, свернувшегося клубком в корзине рядом с плитой. И подумал, что диковато он, наверное, сейчас выглядит со своим прогрызенным чемоданом и в этих синих брюках.
Артур оказался в доме Бернадетт впервые. Разукрашено здесь было все, что только можно разукрасить. Стены — ярко-желтые, плинтусы и двери — темно-зеленые. Роскошные бархатные занавески в красный и лиловый цветочек. Каждый сантиметр ровного пространства был уставлен всевозможными украшениями — фарфоровыми девочками с собачками в обнимку, расписными стеклянными вазами с шелковыми искусственными цветами, сувенирами из отпуска. В сравнении с его собственным домом, в котором царил стерильный порядок, как в прозекторской, это место казалось уютным, обжитым. Мириам тоже была чистюлей. Любая вещь, оказавшаяся «не там», — даже если это была свежая газета — отправлялась на надлежащее место. «Присядь уже, отдохни», — всегда говорил Артур, когда возвращался с работы, а Мириам все что-то чистила, стирала, гладила.
«За меня это никто не сделает, — обычно отвечала она. — Чистота — лучшая красота».
Артур усаживался, а Мириам продолжала суетиться по дому. Когда ее не стало, Артур стал все делать так, как делала она. Поднял, так сказать, упавшее знамя.
Вошел Натан.
— Ого, — сказал он, увидев брюки Артура, — здрасте, Эм Си Хаммер.
Он плюхнулся на стул, руки закинул за спинку, а ноги закрутил узлом. Примерно раз в десять секунд Натан шумно шмыгал носом и вытирал его рукавом.
Артур не знал, что сказать. Он понятия не имел, кто такой Эм Си Хаммер, если вообще речь шла о человеке. Он вспомнил, что Бернадетт просила его поговорить с сыном по-мужски. Артур поднатужился и нашел тему:
— Как прошли поиски университета?
Натан пожал плечами:
— Норм.
— Какое-то место тебе понравилось?
И вновь в ответ — поднятые плечи.
Артур присмотрелся к фотографиям в рамках, стоявшим на каминной полке. Одну из них украшала надпись: «Лучшей маме в мире!» На ней маленький Натан, Бернадетт и Карл держали в руках здоровенную рыбину и улыбались в объектив. Внимание Артура привлекла фотография Карла. Он был на пляже с бокалом красного вина в руке.
— Чем занимался твой отец?
Натан поерзал в кресле.
Он был инженером. По-моему, чинил лифты. Всякие там провода, кабели…
— Это то, что ты хотел бы изучать в университете?
— Не совсем.
— А что?
— Буду поступать на английскую филологию. Мама считает, это хороший вариант.
— А сам что думаешь?
— Да не знаю.
Артур принялся болтать обо всем подряд в надежде наткнуться на тему, которая может заинтересовать Натана. Он сообщил ему, что в прежние времена полагалось, чтобы сын шел по стопам отца. Отец Артура был слесарем, и это предопределило его выбор.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Раньше слово «карьера» было не в ходу. Мы говорили — «работа» или «дело». Мне пришлось походить в учениках. Два года я просто стоял рядом со слесарем и наблюдал, а платили за это гроши. Хороший человек, Стэнли Ширинг его звали. Никогда не жалел времени, чтобы объяснить мне, что и как. Мне кажется, сейчас все не так, никому нет дела до молодежи. Молодые теперь сразу пускаются в вольное плавание — идут в университет, а потом сами пробиваются. Похоже, времена меняются. Мы тогда и женились намного раньше. Но я к тому времени уже получил профессию и мог приносить в дом приличные деньги. А на зарплату ученика или стипендию было, конечно, не прожить.
Все время, пока Артур говорил, Натан что-то набирал в телефоне.
Бернадетт принесла три чашки кофе.
— Как вам беседуется? Я не стану мешать.
Артур беспомощно проводил Бернадетт взглядом. Ну что у него может быть общего с этим подростком? Такие темы, как работа или высшее образование, парня явно не интересовали. В отчаянии он поинтересовался:
— А кто вообще такой этот Эм Си Хаммер? Натан поднял глаза.
— В восьмидесятых был в Америке такой рэпер. Носил штаны-мешки с низкой талией — вот как те, что на вас. Он теперь то ли святой, то ли проповедник. — Натан набрал что-то в телефоне и показал Артуру.
На экране был виден чернокожий человек в темных очках и необъятных серебристых штанах.
— Ага, — сказал Артур, — так ты любишь музыку?
Натан кивнул.
— В основном рок. Но и всякое древнее, вроде «Битлз», тоже.
— Где-то у меня, кажется, завалялся альбом «Битлз». Если хочешь, можешь его забрать. Это, правда, винил. К нему нужен проигрыватель.
— У мамы есть проигрыватель на чердаке. А как называется альбом?
— По-моему, Rubber Soul.
Натан кивнул.
— Я его скачал, но стоит послушать на виниле. Вот не думал, что вам нравятся «Битлз».
— Они нравились больше Мириам, чем мне. Она была фанатом Джона Леннона. А я всегда предпочитал Пола Маккартни.
— Ну да, их все любили. Но самый крутой все равно был Джордж Харрисон.
Артур осторожно пододвинулся к Натану:
— А ты не мог бы кое-что посмотреть там, в телефоне? Там ведь все есть?
— Вроде того.
— Мне надо узнать одну вещь.
— Да не проблема.
— Я ищу одного французского писателя. Его зовут Франсуа де Шофан. Мне надо узнать, где он живет.
— Элементарно, — сказал Натан, набирая имя.
Артур посмотрел на экран. Там он увидел изображение белого двухэтажного особняка, украшенного лепниной. Выглядит шикарно. Под фотографией стоял лондонский адрес.
— Ты думаешь, это реальный адрес?
Натан продолжил поиски.
— Это его единственный адрес. Если только он не вернулся во Францию. То есть на самом деле он родом из Бельгии. Его семья перебралась в Ниццу, когда он был ребенком.
— Это все ты узнал из телефона?
— Кое-что я знал и так. Мы проходили де Шофана в школе. Он один из самых заметных романистов шестидесятых. «Наша история» считается классикой. Вы о нем слышали?
— Да, слышал. — Артур вспомнил рассказ Кейт о том, как де Шофан украл сюжет у Грейстока, и задумался: что же должен представлять собой человек, способный на такой поступок?
Натан забрал у Артура телефон.
— У вас мобильный с собой? Могу послать вам ссылку с адресом.
— Лучше я его запишу. — Артур отыскал в чемодане ручку и обрывок бумаги. — Можешь мне продиктовать? А то зрение у меня не очень.
Натан скорчил рожу, но адрес Артуру продиктовал.
— На вас правда тигр напал? — спросил он после того, как Артур спрятал бумажку с адресом в карман.
Артур кивнул, расстегнул пуговицу на рукаве и продемонстрировал свои раны. Повязка, наложенная Кейт, едва держалась. Засохшая кровь оставила на предплечье ржавые потеки. Глаза Натана расширились, но тут он, видимо, вспомнил, что крутые парни эмоции не показывают, и вновь изобразил безучастность.
