«У вас действительно есть ощущение, что после митингов декабря 2011 года старая система рухнула? Нет, она победила оппозицию. Это факт. Она, наконец, проявила жёсткость – долгожданную жёсткость! – в отношении к экстремистам. И наконец те, кто считал возможным бить полицейских, понесли заслуженное наказание».
Не забыл Владислав и высказаться за всю Россию и весь её народ:
«Я уверен, что наша политическая система идёт в ногу с нашим обществом. Она является его частью, все её институты укоренены в головах. Наша политическая система отражает состояние менталитета и души российского народа. Она отражает эволюцию общества – в той степени, в которой она состоялась. Не больше и не меньше».
В общем, хорошо выступил Действительный государственный советник Российской Федерации 1 класса. Правда, входить в здание и покидать его он предпочёл через некий задний проход. У главного входа митинговали те, кого Сурков, видимо, считает соратниками российских «экстремистов». А побить главного полицейского одной восьмой части суши – не дай бог.
Через неделю после возвращения на родину этого яркого человека убрали из правительства. Утверждают, что он сам об этом просил ещё с конца апреля. Для того, чтобы скорее выйти на свободу, ходят слухи, и разыграл историю с деньгами для Ильи Пономарёва. И вот – случилось.
Общественности брошена ещё одна тема для обсуждений: куда теперь подастся этот, обладающий кипучей энергией, переполненный мыслями и идеями деятель. Некоторые оппозиционеры не прочь видеть его в своих рядах – «если будет хорошо себя вести».
Я же считаю, что таким людям – по собственному желанию покидавшим правительство, да и безропотно выполнявшим приказ очистить кабинет, а потом прозревшим, – всем этим Немцовым, Касьяновым, Кудриным, вход не только в оппозицию, но и в общественную жизнь должен быть воспрещён. Пусть, конечно, живут, передвигаются в пространстве, входят в здания, но, желательно, через задний проход. Чтоб никто не видел.
Май 2013
Смыкание полюсов
Появление книги известного литературного критика, оригинального прозаика Павла Басинского «Лев Толстой. Бегство из рая» меня, признаюсь, не обрадовало. Нет, книга получилась замечательная – давно я не читал с таким увлечением, давно не узнавал столько нового и важного. Но… Как бы это сформулировать… Уход из Ясной Поляны Льва Толстого и события вокруг этого – беспроигрышная тема. Есть в такого рода литературе несколько беспроигрышных тем. Например, последний год жизни Достоевского, последний год жизни Чехова. Умирающий Гоголь – сорокалетний призрак минувшей пушкинской эпохи…
Исследователь, обладающий писательским даром, наверняка напишет на любую из этих тем отличную книгу, и обязательно будут открытия, и есть пространство для размышлений, ассоциаций, параллелей. И мало кто отважится обрушиться с критикой на мысли автора – ведь смерть и Достоевского, и Чехова, Гоголя, Толстого, это не просто смерть больших писателей, а некий символ, грань, перелом в общественной жизни, который совпадал с переломом истории России.
Умер Гоголь, и вскоре началась Крымская война, спровоцировавшая наступление нового этапа в жизни России (многие уверены, что после смерти Николая I, ускоренной поражением в Крымской войне, стала гибнуть и Россия); умер Достоевский, а через месяц убили Александра II, и началась гражданская война, которая через неполные сорок лет превратилась в небывалую в мировой истории братоубийственную бойню; «задохнулся» Чехов, и спустя несколько месяцев лопнула кровью Первая русская революция; убежал из дому Толстой, умер на глухой станции, и русское общество осиротело, потеряло последние ориентиры, покатилось в тартарары…
Множество противоречивых документов, свидетельств сохранила история о тех временах, об этих титанах, и кто бы ни взялся писать на эти темы, окажется по-своему прав.
Честно говоря, я был уверен, что, написав «Бегство из рая», Павел Басинский не то чтобы бросит толстовскую тему (нет, к Толстому он, статьями, возвращается постоянно), но не станет тратить время и силы на новую большую книгу. Но – ошибся. Недавно появилась новая – «Святой против Льва».
Тема на сей раз не то чтобы абсолютно новая, но – опасная: отношения Иоанна Кронштадтского и Льва Толстого. Скорее даже, не отношения друг к другу, а к православной Церкви.
В 90-е – начале 00-х это был один из предметов спора у кое-как начитанной, пробующей размышлять молодёжи (имею в виду здесь не только молодёжь по возрасту, но и по духовному развитию). И обязательно спор очень быстро перерастал в ссору, чуть до драк не доходило. А может, и доходило… Позже эта молодёжь повзрослела, и спорить о таких предметах стало как-то глупо, что ли, а может, бессмысленно. Ясно, что каждый останется при своём. Так зачем ругаться?
Павел Басинский написал свою книгу деликатно, или – точнее – осторожно, не дав по-настоящему полно высказаться ни отцу Иоанну, ни Льву Толстому, не выразив своё, авторское, мнение. Но тем не менее книга получилась не просто познавательной, а острой, может быть, и взрывоопасной.
В среде нашей, скажем так, интеллигенции много взрывоопасных проблем, по которым она не найдёт общего языка, не станет единым организмом. И Церковь – одна из них. Иоанн Кронштадтский и Толстой находились на разных полюсах отношения к Церкви, но в чём-то эти полюса, как водится, смыкались. По-моему, эти точки смыкания и попытался найти Павел Басинский.
Большая часть пятисотстраничного труда «Святой против Льва» посвящена детству, взрослению, семье, среде, духовным поискам героев. Это своего рода подводка, объяснение, почему они в итоге оказались «против». Друг напротив друга в общественном представлении. И, выбрав одного, человек отрицал другого. Что, в общем-то, по сути, добивается любое религиозное учение: невозможно верить в Иисуса и Будду, Магомеда и Кришну одновременно… Так же и с Кронштадтским и Толстым. Недаром оба вольно или невольно породили то, что православная Церковь назвала сектами: первый – иоаннитов (признана сектой в 1909 году), второй – толстовцев («особая секта» с 1897 года).
Отношение Церкви к Толстому общеизвестно, но и деятельность Иоанна Кронштадтского поначалу вызвала у тогдашнего обер-прокурора Святейшего Синода Победоносцева тревогу, граничащую с жаждой расправы.
Прочитав в одном из номеров «Нового времени» «Благодарственное заявление» отцу Иоанну и описание чудесных исцелений по его молитвам, Победоносцев первым делом пишет директору своей канцелярии:
«Победоносцев – Ненарокомову:
Посмотрите, что напечатано в Новом Времени сегодня наряду с объявлениями о театрах и пр.
Думаю, тут не без греха священник. Что за человек и в чьём ведомстве?..»
Подробностей расследования этого дела Святейшим Синодом автору книги найти не удалось, но по косвенным свидетельствам от сурового наказания необычный священник находился в одном шаге. Вполне мог быть заточён, например, в Суздальский монастырь как еретик. Но Победоносцев, видимо, решил, что ему выгоднее иметь в лице отца Иоанна этакого народного батюшку, к которому идут страждущие и получают облегчение и исцеление… А ко всему необычному Победоносцев относился более чем настороженно. Его отношение к Толстому тому ярчайшее подтверждение.
В книге немало страниц уделено этой фигуре, державшей в ежовых рукавицах не только Церковь, но и духовную жизнь России на протяжении четверти века. К сожалению, автор не показал, как эти рукавицы подвигали Россию к катастрофе гражданской войны.
В итоге Победоносцев проиграл – его хоть и с почётом, но отправили в отставку (или, точнее, вынудили отправиться) после Октябрьского манифеста 1905 года. Известно, что обер-прокурор был возмущён этим манифестом, не мог понять, что это такое – «свобода совести, свобода собраний, свобода слова». Все его жизненные принципы рухнули в одно мгновение.
Впрочем, и на обычных людей, да и на государственных мужей этот манифест Николая II упал, как камень на голову. Даже министр внутренних дел узнал его содержание в одно время с обывателями. Начались волнения, Первая русская революция получила новый заряд; Победоносцев от этого заболел и вскоре скончался, оставив без присмотра Россию с отцом Иоанном и писателем Толстым…
Противостояние Иоанна Кронштадтского и Толстого, – со стороны первого яростное и громогласное, со стороны второго – почти молчаливое в отношении самого священника, но не менее яростное в отношении того института, который отец Иоанн защищал, – продолжалось почти тридцать лет. Отец Иоанн отстаивал незыблемость догматов, таинств, традиций (впрочем, нередко становясь новатором, реформатором), а Толстой выступал не только против обрядовости, но и не признавал божественной природы Христа.
Не стану цитировать ни того, ни другого, тем более что не только цитаты, но и статьи обоих героев обильно представлены в книге Павла Басинского. Задамся лучше вопросом: а во что и как верили православные христиане в России вплоть до 20-х годов XIX столетия, да и, в большинстве своём, верят и сейчас?
