Если ты слышишь птичку (соловья, например) так, как слышал ее один миссионер, с которым я ездил по Макапе, по берегам Амазонки (там ничего не было: ни дорог, – ничего, одни только змеи)… Мы ехали с ним на джипе, и он рассказал мне свою историю. Он живет в двух часах езды на джипе от центра миссии, в городке Макапа, с населением в тридцать тысяч жителей. Я спросил его: «Не страшно Вам там жить?» – «Да нет, привыкаешь… И кроме того, каждые две недели я возвращаюсь к моим братьям» (он возвращался в свое братство, чтобы отдохнуть на один день). У него была тогда редчайшая модель Гуцци 750, таких вообще было очень мало; он просто обожал свой мотоцикл, он даже рассказывал, что, когда начинался дождь (там в любую минуту может начаться ливень, а потом так же неожиданно прекратиться), то он своим плащом накрывал мотоцикл, а не себя. Как-то вечером он устал и прилег на землю отдохнуть, рядом с ним стоял мотоцикл, покрытый накидкой, а он слушал соловья (он говорил: «здесь тоже есть соловьи, и они поют так же, как и у нас, но в их пении всегда не хватает последней трели»; он заметил, что в мелодии этого соловья не было этой последней трели, как будто мелодия остановилась). Когда он слушал соловья, до него вдруг донесся рык подкрадывавшегося к нему леопарда. Через долю секунды он уже вскочил на мотоцикл. И когда он трогался, леопард уже был на том месте, где он лежал до этого. Я хочу сказать, что миссионер, который смотрит так на все – не только на соловья, но на все, – это открытая свобода, готовая к тому, чтобы признавать тайну Христа во всем; реальность творения становится для него восхищением, на что бы он ни смотрел, даже если он смотрит на травинку, как когда Иисус смотрел на зубы мертвой собаки, чье тело уже совершенно сгнило[50].
Ведь если Бог стал Человеком, это вовсе не означает, что Он стал Тем определенным Человеком, и все. Этот Человек является фактором, порождающим всю историю человечества, влияющим на всю историю человечества, влияющим на все развитие истории, вплоть до того, что святой Павел сопоставляет Его со всем: «Все Им стоит»[51].
Друзья, я прекрасно понимаю то смятение, самое настоящее смятение, которые эти слова вызывают в вас, потому что это другой менталитет; то, о чем мы говорим, – это другой менталитет, то есть другая культура, другое видение, ощущение, привязанность, использование мира: это другой мир! Мир, где Бог является Человеком, присутствует и ест со мною за одним столом (Евхаристия), – это иной мир. Это иной мир; только этот мир истинен, а другой ложен и не исполняет того, что говорит: «Есть у них уши, но не слышат, есть у них глаза, но не видят, есть у них уста, но не говорят»; они не исполняют ни одного из тех обещаний, которые дают[52].
Объясните, пожалуйста, еще раз, что значит, что свобода несовершенна?
А что такое свобода?
Способность достичь судьбы, способность войти в отношение с Тайной.
Значит, свобода исполняется, когда достигает цели. Свобода есть, свобода присутствует вся, свобода исполняется, является полной тогда, когда она достигает цели; до этого она несовершенна. Она несовершенна, но ее динамика такова, что она стремится достичь судьбы, исполниться. Ребенок – это еще не взрослый человек, но вся его динамика устремлена на то, чтобы стать человеком.
Все состоит в достижении цели; Вы говорили, что пункт назначения в случае с трассой Милан-Павия – это то место, где заканчивается трасса в Павию; в чем тогда заключается ценность трассы?
Ценность трассы заключается в подобающем использовании мотора, машин… Если ты поедешь на машине, детали которой сшиты между собой обычными нитками, ты, наверное, и трех метров не проедешь. Дорога нужна для того, чтобы понять, истинно ли твое намерение, твое признание того, что ты желаешь цели, и твоя любовь к цели, и твоя способность использовать свободу ради этой цели. Это испытание. Пеги в «Мистерии»[53] постоянно говорит о том, что жизнь – это испытание; путь – это испытание.
Но, дорогая моя, какой знак привязанности со стороны Бога больше – когда Он делает человека Своим спутником в дороге, преодолевая испытание вместе с ним, или сразу творит человека совершенным? Упакованное растение – это растение искусственное; растение должно произрастать из земли, медленно, по всем законам, иначе оно искусственно. Подобным же образом, чтобы счастье человека не было поверхностным или вымышленным, оно должно происходить и от его свободы; от его свободы и от руки Божией.
Представьте себе отца, который приходит домой с работы – он все еще работает в полях, бедняга… хотя нет, счастливчик, а не бедняга! – вот он идет с работы домой, а под ногами у него путается его младший сын, четырехлетний малыш; жена попросила взять его с собой, и малыш хочет помочь папе нести солому. И вот, и отец несет на спине сноп соломы, и у маленького в руках свой пучок соломы, и с победным видом он шествует за папой, – а у папы на все это уходит на три часа больше. Так и Бог, – это замечал еще святой Петр: Бог долготерпит, чтобы испытать свободу каждого из вас[54].
Ты говоришь, что свободу обусловливают широта желания и способность его удовлетворить, присущие человеку, а одно из желаний человека – это работа. Поэтому человек, не имеющий работы, как бы более подавлен, менее свободен. Поскольку многие из наших друзей не могут найти работу, как они должны смотреть в этот период на эту ситуацию?
Работа прежде всего является сущностным выражением жизни человека и сущностным способом человека подражать Богу: Pater meus usque modo operatur (Отец Мой вечный делатель)[55]… Это если не считать наказания за первородный грех[56]. Поэтому личность, человек, тем более уважает работу, чем более он расположен к тому, чтобы вложить всю свою энергию в то, о чем просит его Бог.
Самый последний критерий состоит не в том, что выполнять ту или иную работу, а в том, чтобы быть послушным Богу. Великая работа Христа – это послушание Отцу. Когда отец Кольбе был схвачен и посажен в лагерь, где он и погиб вместе со всеми теми несчастными, которых до самого конца он старался поддерживать, он уже не работал как раньше, он был призван к другой работе, гораздо более великой работе, – он исполнял волю Отца. Мы призваны не работать, а исполнять волю Отца. Воля Отца включает в себя работу – естественный фактор развития жизни.
А во-вторых, какую работу, – должны задать себе вопрос те девушки, у которых нет работы, – какую работу искать? Ту, которую Отец даст им найти. Поэтому в первую очередь они должны искать ее сами, а не делать так, чтобы все вокруг искали, а они сидели сложа руки. И потом, если они не находят идеально подходящей для них работы, они должны работать даже… посудомойками: мыть посуду – это работа, ничего не делать – это не работа.
Поэтому ценность жизни состоит не в работе, ценность жизни состоит в послушании; в послушание включена также задача работы.
Конец ознакомительного фрагмента.
Примечания
1
Курсивом выделены выступления и вопросы молодежи или других людей, отличных от Автора.
2
Л. Джуссани. Религиозное чувство. М., Христианская Россия, 2004.
3
О Школе Общины см. Приложение 1.
4
О Memores Domini см. Приложение 2.
5
Речь идет о встречах с молодыми людьми, которые всерьез задумываются о посвящении жизни Богу в целомудрии.
6
Л. Джуссани. Религиозное чувство. Цит., сс. 25–26.
7
Там же, сс. 135–138.
8
Там же, с. 25.
9
Молитва из Литургии часов Католической Церкви.
10
Пс 118.
11
Л. Джуссани. Религиозное чувство. Цит., сс. 27–37.
12
Л. Джуссани. Христианство как вызов. М., Христианская Россия, 1993. сс. 53–58.
13
Ин 1:35 и далее.
14
Л. Джуссани. Христианство как вызов. Цит., сс. 58–67.
15
В Италии в частных школах и детских садах часто работают сестры-монахини.
16
Л. Джуссани. Религиозное чувство. Цит., сс. 9–11.
17
Ф. Кемпийскй. О подражании Христу. Перевод с лат. К. П. Победоносцева. Брюссель, 1993.
18
Л. Джуссани. Христианство как вызов. Цит., сс. 68–69.
