– Богданов, заткнись на минутку, а? – попросил Угорь.
Богданов действительно заткнулся, а потом издал клич, похожий на те, которыми славились индейцы в фильмах с Гойко Митичем.
– Женька! Очнулся! Молоток!
Угорь открыл глаза. Ну да, как он и предположил – он в квартире. И Евгений был готов дать голову на отсечение, что в той самой квартире, куда он и направлялся, прежде чем его вырубили. Вообще-то должны были испепелить файерболом, но отчего-то ограничились глубоким нокаутом. Будто огненный шар во время короткого стремительного полета успел напрочь остыть и врезался в лоб оперативника обычной металлической болванкой. Что тоже неприятно, если разобраться. Голова болела нещадно, в ушах пульсировало, подергивалось веко, да еще и знакомый сотрудник Дозора на радостях выражался слишком громко – в общем, состояние было не многим лучше, чем то, в котором он вчера (неужели только вчера?!) появился в родном кабинете.
– Кто меня?..
– Вырубил? – охотно подсказал Богданов.
– Спас!
– А, это Сибиряк. Он сейчас задержанных увез в контору, но обещал вернуться.
– Задержанных? – Угорь попытался приподняться на локте.
– У-ууу, ты тут целую малину накрыл, Жень! Двое – мать и сын.
– Двое – это еще не малина, – сердито пробурчал Угорь, садясь на диване, куда его пристроил, по всей видимости, спаситель. – И никого я не накрывал. Я тут вообще… – Он осекся. Если сказать, что по другому поводу, – любопытный Богданов заинтересуется и, не исключено, докопается до исконной проблемы. – Я только предположение проверял, рабочую версию. Так что деталей не знаю. Рассказывай.
– Короче, этот шкет, который сын…
– Захар Серпинский?
– А, ну ты все-таки в курсе, да? Он самый! Знакомился с девушками, охмурял…
– Он Иной? – неподдельно удивился Евгений.
– Не-е, обычный человек. Короче, знакомился, охмурял чисто по-человечески, кино-цветочки, все такое… – Временами Богданов начинал растягивать слова, произносить их вкрадчиво, с ленцой, словно довольный жизнью хитрый кот, вот и сейчас не о деле рассказывал, а будто сказку читал. – А потом в какой-то момент начинал обрабатывать: дескать, как же ты без телевизора-то живешь? Ведь столько всего показывают интересного! Ну или не телевизор, а вон, к примеру, швейная машинка Подольского завода – тоже нужная в хозяйстве вещь. Пораздумав, девушки приходили к выводу, что вообще-то техника в доме не помешает.
Угорь огляделся. Да, техники здесь было действительно навалом, не соврал дворник. Вот только трудно представить себе девушку, которая, увидев все это великолепие, решила бы взять в кредит еще одну радиолу. Богданов догадался, о чем думает коллега:
– Не-е, он до поры их сюда не приводил. Сначала гражданочка брала в кредит какой-нибудь магнитофон, и они вместе его слушали по вечерам у нее в квартире. Идиллия! И выглядит все со стороны чин чинарем, не прицепишься – не для себя же парень просил! Стоит агрегат, крутит катушки, услаждает глаз и ухо. Ни тебе вымогательства, ни воровства. Парень домой уходит – агрегат на месте остается… А потом он приглашал свою новую пассию познакомиться с мамой.
– А уж мама-то – точно Иная, которая заставляла девиц расстаться с приобретением, – покивал Угорь.
– Пф! – с превосходством фыркнул Богданов. – Рассыпается твоя рабочая версия, товарищ начальник! Мамаша тоньше работала. Да, Иная, Темная, близко к третьему рангу. На учете не состояла, очень уж осторожно себя вела. Если бы она серьезное воздействие над девушками учиняла – мы бы засекли рано или поздно. Так что никого она не заставляла.
– Но воздействия все же имели место?
– А то! Через пару дней после посещения этой квартирки новый магнитофон у девушки ломался. Ну или новый холодильник… как его? – Александр сверился со списком. – «Юрюзань», например. Ее идеальный ухажер, разумеется, брал на себя все заботы по доставке техники в мастерскую гарантийного ремонта, привозил оттуда квитанцию… а еще через пару дней влюбленные ссорились и расставались.
– Разумеется, ни в какую мастерскую техника не попадала, – догадался Евгений.
– Ну! – кивком подтвердил Богданов. – Что-то шло на перепродажу, что-то оседало здесь.
– А девушки исправно платили кредит, помня, что совсем скоро им вернут починенную аппаратуру, и забывая, что вернуть должны были уже давным-давно.
– Ну! Мамиными стараниями они два плюс два сложить не могли: кредит есть, квитанция есть, телевизора нет – но это, типа, и не обязательно. Так и жили. Дово-ооольные!
– Перебор!
– Почему? – удивился хитрый кот Богданов.
– Ты не можешь знать, довольные они или нет.
– Да уж вряд ли ночами места себе не находят.
Разговор сделался неприятным. Богданов видел в потерпевших обычных девушек, среднестатистических глупышек, которые попались на удочку предприимчивого парня, действовавшего в сговоре с мамашей-Иной. А Угорь видел на их месте Танюшу. Он помнил, как мучилась она в сомнениях, как терзалась – а ведь до основного обмана дело еще не дошло. Иная третьего-четвертого ранга обработала бы ведунью одной левой, тем более что и воздействие там копеечное. И шут с ним, с телевизором, который могла бы взять в кредит Танечка. Куда неприятнее то, что она чувствовала бы после расставания с Захаром.
– Ладно, Саш, оставим эту тему. Тут-то ты что делаешь?
– Опись произвожу.
– Вслух?
Богданов скривился и мотнул головой в сторону. Только сейчас Угорь увидел на угловом столике зависшее над листом бумаги «вечное перо». Сейчас оно терпеливо покачивалось в сантиметре от поверхности.
– «Самописец Розанова», – пояснил Богданов Евгению. – Регистрирует голосовую информацию в двух экземплярах: один здесь, другой – в кабинете у Темных. Я, значит, и за себя, и за их оперативников вынужден работать, представляешь?
– То есть Дневной Дозор при аресте не присутствовал?
– Присутствовал, присутствовал, не беспокойся. Все формальности соблюдены. Просто у них сейчас тоже нехватка сотрудников, вот они следом за Сибиряком и отправились в нашу контору – отстаивать права невинной пташки третьего ранга и ее сыночка. А мне оставили этот чертов самописец…
– Не ругайся, – механически сделал замечание Угорь и наконец обратил внимание на еще одну забавную вещицу, которая была принесена в этот дом явно сотрудниками Дозора.
Служебное заклинание «проныра» больше всего напоминало мячик для тенниса, только очень мягкий и мохнатый. Евгению постоянно мерещилось, что сквозь густую шелковистую шерстку временами посверкивают любопытные нахальные глазки размером с булавочную головку. Разумеется, никаких глаз у заклинания не было, но действовало оно как мелкая проворная зверушка – забиралось в разные труднодоступные места, подпрыгивало, как тот самый мячик, копошилось и шуршало, внезапно появляясь в поле зрения и столь же внезапно исчезая вновь. Как итог – «проныра» добывала хозяину максимальный объем доступной информации. В данном случае Богданову стоило только назвать модель радиолы, установленной внутри импортной «стенки», как заклинание принималось считывать все, относящееся к покупке. Точнее, вся-вся информация сейчас не требовалась, зато труднодоступный серийный номер изделия «проныра» быстренько отыскивала и сопоставляла с бланками, предназначавшимися якобы для передачи в ателье гарантийного ремонта. Сотруднику оставалось лишь озвучивать эти данные для «самописца». Да, если бы все это богатство пришлось ручками вынимать из ниш, переворачивать, разбирать на задних и нижних панелях мелкие цифры, а затем выискивать те же многозначные номера в солидной стопке квитанций и книжек сервисного обслуживания, которые Захар с мамашей кидали вперемешку в выдвижной ящик письменного стола… В общем, Угорь не позавидовал бы Богданову.
– Саш, а зачем они гарантийные книжки хранили? Не слишком ли беспечно с их стороны? А вдруг кто-нибудь обнаружил бы этакую кучу бумаг на разные фамилии?
– Пф! – вновь фыркнул Богданов и передразнил Евгения: – «Беспечность»! Скорее чувство полной безнаказанности. Уж отвести глаза или подкорректировать память всем гостям, случайно обнаружившим квитанции, мать бы сумела одним движением мизинца. Ну, почти всем, поскольку нас она в расчет не брала. На самом деле все банально: Захар говорит, опасался, что технике рано или поздно действительно мог понадобиться гарантийный ремонт.
– Предусмотрительный какой… Слу-уушай, я так понимаю, в Сумраке все устаканилось? Можно спокойно входить?
– Я бы на твоем месте не торопился, Евгений! – Из прихожей раздался еще один отлично знакомый голос, и в комнату, задев по пути дверной наличник, буквально ворвался Сибиряк.
Если бы Угорь не знал Сибиряка, он бы решил, что вот этот взъерошенный, растерянный, озабоченно шарящий по своим многочисленным карманам субъект забыл в квартире что-то ужасно важное и теперь спешно, в панике вернулся. Кроме дверного косяка, досталось еще некстати выдвинутой в центр комнаты напольной радиоле на четырех тонких длинных ножках, широкому подлокотнику дивана, с которого при появлении начальника поднялся Угорь, и угловому столику. «Вечное перо» при этом истерично скрипнуло по чистому листу и, затрепетав, прижалось к стене – видимо, решило, что кто-то покушается не столько на стол, сколько на сам драгоценный «самописец Розанова». Но это было отнюдь не покушение – просто глава Ночного Дозора Томской области не умел передвигаться по-другому. Во всяком случае, в замкнутых пространствах реального мира. Не переставая потирать ушибленные о разнообразные предметы обстановки места, Сибиряк наконец добрался до своего подчиненного и пожал ему руку.
