Если бы Угорь не знал Сибиряка, он бы решил, что вот этот взъерошенный, растерянный, озабоченно шарящий по своим многочисленным карманам субъект забыл в квартире что-то ужасно важное и теперь спешно, в панике вернулся. Кроме дверного косяка, досталось еще некстати выдвинутой в центр комнаты напольной радиоле на четырех тонких длинных ножках, широкому подлокотнику дивана, с которого при появлении начальника поднялся Угорь, и угловому столику. «Вечное перо» при этом истерично скрипнуло по чистому листу и, затрепетав, прижалось к стене – видимо, решило, что кто-то покушается не столько на стол, сколько на сам драгоценный «самописец Розанова». Но это было отнюдь не покушение – просто глава Ночного Дозора Томской области не умел передвигаться по-другому. Во всяком случае, в замкнутых пространствах реального мира. Не переставая потирать ушибленные о разнообразные предметы обстановки места, Сибиряк наконец добрался до своего подчиненного и пожал ему руку.
– Как самочувствие? – деловито осведомился он и покопался в правом нагрудном кармане.
Угорь невольно потянулся к трещащей после удара голове, но на полпути остановил движение, виновато улыбнулся:
– Все прекрасно! Спасибо вам! – Последнее относилось не к вежливому вопросу Сибиряка, а к чудесному спасению Евгения.
– Не преувеличивай! – отмахнулся руководитель. – Ничего прекрасного. Чувствуешь ты себя скверно, а станешь чувствовать многажды хуже, если только попытаешься шагнуть в Сумрак.
Лицо Евгения вытянулось. Сибиряк оглянулся и, поправив очки, с подозрением уставился на покачивающееся «перо».
– Надеюсь, эта штука нас не слышит?
Богданов помотал головой:
– Никак нет! Как только Евгений Юрьевич очнулся, я прекратил опись. Самописец сейчас в режиме ожидания.
Сибиряк запустил кончики пальцев в задний карман брюк, задумчиво пошевелил ими, затем проговорил:
– Ну и замечательно.
Угорь все еще ждал объяснений, но руководитель, казалось, забыл, о чем только что велся разговор.
– Кис-кис-кис, – без эмоций произнес глава Ночного Дозора, провожая близоруким взглядом юркнувшую под диван «проныру». Затем вроде туда же, под диван, добавил: – Поедем, Жень. У нас еще дела есть.
Вопросы просто-таки вертелись на языке, но Евгений решил взять паузу. Раз начальник не захотел откровенничать в квартире – значит, на то были свои причины. Может, по пути станет разговорчивее.
Пока спускались в лифте, Угорь пытался определить, что именно в данной ситуации волнует его больше всего, в первую, так сказать, очередь. Каким образом и для какой цели Сибиряк оказался возле дома Серпинских аккурат в тот момент, когда Евгению потребовалась помощь? О Захаре и своих подозрениях Танюша никому, по ее же словам, не рассказывала – стеснялась. О том, что Угорь ночным рейсом отправится в Томск выполнять ее поручение, тоже никто не знал, даже ведунья. Однако Сибиряк спас его буквально на пороге квартиры Серпинских. Случайность, совпадение? Благодаря участковому оперуполномоченному милиции Денисову и всей истории с его внуком, зятем и Ворожеем Евгений перестал верить в какие бы то ни было случайности и совпадения. Что же получается – Сибиряк все это время следил за передвижениями руководителя районного отделения Ночного Дозора?
Далее – что это за дела такие, по которым они сейчас торопятся? Не Сибиряк ли в приказном порядке отправил Евгения отдыхать и отсыпаться, восстанавливаться и приходить в себя?
Ну и самое главное – что значили слова Сибиряка о самочувствии Евгения, которое при входе в Сумрак может многажды ухудшиться? Почему другим можно, а Евгению – нельзя?
Возле подъезда их ждало такси. То ли именно на нем Сибиряк примчался сюда обратно из конторы, то ли успел каким-то образом вызвать машину.
Руководитель назвал шоферу адрес, и Угорь встрепенулся.
– Там же вроде институт какой-то? – удивленно уточнил он.
– Не какой-то, а курортологии и физиотерапии.
– Там что-то произошло?
– Ровным счетом ничего, – совершенно сбив Евгения с толку, пожал плечами Сибиряк.
– А зачем же мы туда едем?
– Брать тебе направление на обследование и лечение.
– Зачем?
Сибиряк обернулся и пару раз изумленно моргнул.
– Как это – зачем? Чтобы оно у тебя было!
– Что было?
– В смысле?
Угорь почувствовал, как его мозг закипает. Стиснув зубы, он подышал носом, успокоился и наконец проговорил:
– Давайте с самого начала? Мы едем в институт курортологии…
– И физиотерапии! – веско добавил Сибиряк, воздев указательный палец.
– …чтобы получить направление на мое лечение…
– Обследование и лечение, дорогой мой Евгений! – воздев другой палец, дополнил внезапно ставший педантом начальник.
– Я болен?
– Очень! – доверительно сообщил Сибиряк.
– Ну, здорово. А чем?
– Кто его знает… – вновь пожал плечами глава областного отдела Ночного Дозора. – Обследование для того и необходимо, чтобы узнать, чем ты болен.
– Бред какой-то! – подумав, решительно мотнул головой Угорь. – А куда направление, в какую больницу, в какой кабинет хотя бы?
– В Новосибирский институт клинической и экспериментальной медицины.
– Час от часу не легче! – вздохнул Евгений. – А нашими силами меня вылечить – никак?
– Никак! – виновато развел руками Сибиряк.
Таксист тревожно покосился на «больного» пассажира в зеркальце заднего вида и заерзал.
– Смилуйся, государыня рыбка! – взмолился Угорь. – Можно мне узнать, что происходит? Доступно, без намеков и недомолвок!
Сибиряк пошарил в кармане куртки, поправил сползшие на кончик носа очки, подумал и разрешил:
– Спрашивай, что непонятно.
– Во-первых, почему вы здесь? Как вы вычислили, что я рано утром приду к Серпинским?
– Ничего я не вычислял, – просто ответил глава областного Дозора. – Утром, после дежурства, Танюша пришла тебя навестить и, не обнаружив своего пациента в постели, забила тревогу. В смысле – позвонила. Я был на месте, так что ее быстренько соединили со мной. Пришлось ей… хм… поведать мне вашу с ней тайну. Как и Татьяна, я пришел к выводу, что ты решил не откладывать дело в долгий ящик. Поспешил с ребятами по адресу, который мне дала Танюша, и подоспел, как видишь, очень вовремя.
– А Татьяне вы уже… сообщили?
– Сам сообщишь. Помочь-то она тебя просила, не меня, верно?
– Я же не справился, – угрюмо буркнул Угорь.
– Ты выяснил все, что требовалось? Верно? Вот и сообщай. А что сам полез в логово, без подготовки, без уведомления руководства и необходимых средств – так это к Таниному поручению не относится. Вот поправишься – я тебя на ковер к себе вызову, втык устрою.
– Хорошо, – покорно согласился оперативник. – А что с моим здоровьем? В смысле, почему это вы знаете о нем больше, чем я сам? Вчера Таня поколдовала надо мной, так что я чувствовал себя превосходно, пока меня не вырубили!
Сибиряк пошарил в одном кармане, в другом, затем с тоскою посмотрел куда-то вбок, на залитый робким и тусклым солнышком тротуар.
– Никто тебя не вырубал, драгоценный мой Евгений.
– Ну как же? – опешил Угорь. – А файербол?
– Не долетел. Я его заморозил. Тебя никто и пальцем не тронул.
– Но что же тогда…
– Сумрак, Жень, Сумрак. Ты попытался попасть на первый слой – и вот результат.
Угорь помолчал, пытаясь осознать услышанное. Что же это получается? Он же Иной! Иные – это те, кто умеет входить в Сумрак или хотя бы взаимодействовать с ним. Сумрак всегда бывал негостеприимным – там было холодно, мрачно, там жизненная сила расходовалась в десятки раз интенсивнее, так что даже на верхних слоях неопытному магу приходилось тяжко. Переход на каждый последующий слой требовал колоссального опыта, а глубинные могли быть губительны даже для магов высокого уровня. Но до сей поры Евгений не знал ни одного Иного, который не мог бы попасть на самый первый слой. И если путь туда ему теперь заказан, то, выходит, он уже не Иной? Или Иной, но какой-то неполноценный? И почему же это, скажите на милость, произошло? Когда?
– Ты не переживай! – постарался утешить его Сибиряк, но вышло как-то не слишком убедительно. – К сожалению, ты не один такой. Большинство наших, побывавших в Загарино, столкнулись с теми же трудностями.
– Наших?
– И Темных тоже, – хмуро добавил начальник. – Поначалу в Сумрак так и так никто не совался, поэтому проблему сразу не обнаружили. Буря буквально вчера улеглась – и тут посыпалось.
Поскольку речь шла о Загарино, у Евгения возникло сразу три версии.
– Великий Потоп? Неваляшка? Симфония?
– Сложно сказать, – признался Сибиряк. – Судя по всему, симфония. Вернее, все вот эти частоты и вибрации, из которых состоит звук. Что-то вошло в резонанс с чем-то, в итоге у всех, побывавших под воздействием музыки Михальчука, наблюдается… – он повращал свободной рукой в воздухе, – …подобие нервных припадков и обмороков разной степени тяжести. Если бы это было… – он повращал рукой в обратную сторону, – …обычное психическое расстройство, мы бы смогли обнаружить отклонения. Но физически все вы – вполне здоровы. До тех пор, пока не попытаетесь войти в Сумрак.
