Тем временем полковник закончил вводную часть и перешёл к части технической. Со словами: – Ну-с, а теперь сделаем-ка мы вам новые документы, — полковник стал доставать из портфеля бланки и коробочки с печатями и штемпельными подушками. Меня, как опера, пусть и из другого времени, такое развитие событий ничуть не смутило. Изготовление временных документов прикрытия для агента руками его куратора – дело вполне обычное даже для 2010 года, а уж для 1916, надо полагать, тем более.
— И что же мы для вас придумаем… — протянул Львов, готовясь заполнять бланк.
Тут меня охватило непреодолимое желание использовать своё собственное имя. Я набрался наглости и произнёс:
— Господин полковник, если позволите, я хотел бы использовать собственную заготовку.
Львов с интересом на меня взглянул.
— Давайте послушаем, что вы там напридумывали.
— Пусть будет: Жехорский Михаил Макарович, уроженец Выборгской губернии Великого княжества Финляндского, дворянин.
— На дворянство потянуло? — съязвил полковник. — А, впрочем, для нашего дела это даже лучше. Вот только род вы выбрали старинный, хоть и обедневший, по плечу кольчужка-то?
Глядя на моё обиженное лицо, полковник поспешил добавить:
— Ладно, ладно, Жехорский так Жехорский. Где вы его откопали-то, никак «Бархатную книгу» читывали?
Я утвердительно кивнул головой.
— А герб сможете описать?
Я счёл за благо изобразить растерянность. Нечего блистать большим умом перед начальством.
— Ну как же, — пожурил меня полковник. — Свой герб дворянин должен помнить. Ладно. Слушайте и запоминайте: на червлёном щите золотая змея, кусающая свой хвост.
Когда документы были готовы, полковник сложил принадлежности обратно в портфель и сказал:
— А теперь перейдём непосредственно к вашему заданию. Сначала небольшая преамбула. Я, знаете ли, в чертовщину не очень-то верю. Думаю, что всякая чертовщина это или просто обман, или непознанный наукой феномен. Так вот. Не так давно попал к нам в подразделение один артефакт. Как попал, откуда, про то вам знать не обязательно. Только это зеркало, да то самое, огромное на подставке, в которое вы сейчас смотритесь. По слухам, принадлежало оно самому графу Калиостро, и было оставлено им в России во время поспешного бегства. И приписывают этому зеркалу способность переносить человека из одного времени в другое. Вот только как это работает, никаких сведений нет. Скажете ерунда? Я и сам так думал. Но только как-то обедал я с Распутиным и обмолвился об этом зеркале. Старец пожелал самолично взглянуть на него, а когда взглянул, то страшно побледнел, зашатался и второпях покинул комнату. Мне потом сказал, что видит в этом зеркале силу огромную, а государю, сказывают, именно после этого посещения выдал пророчество: «Не будет меня – не станет и Вас». Так-то! Вам, Странник, вменяется в обязанность быть при этом зеркале хранителем и, одновременно, разобраться в принципе его действия, если таковое, конечно, имеет место быть. Из дома прошу надолго не отлучаться. Питаться советую в ресторане. Есть тут неподалёку весьма даже приличный. А сегодня ужин от меня в подарок. И как раз из того самого ресторана. Я распорядился доставить. Ждёт вас внизу.
Полковник направился к двери. Я на правах хозяина отправился его провожать. Проходя мимо накрытого стола, из чистого озорства предложил:
— Не отужинаете со мной?
Полковник наглость стерпел, лишь окатил меня холодным взглядом.
— Благодарю, но я, сегодня, уже отужинал. Честь имею! Да, чуть не забыл, — полковник извлёк из кармана и высыпал на столик горсть патронов от браунинга.
ОЛЬГАВот уж не думала, что когда-нибудь превращусь в затворницу. А так хотелось побродить по Питеру. Я ведь здесь впервые. Хотя, так даже лучше. То, что рядом с домом, я изучить успела – остальное остаётся на потом. Вот окажусь в своём 1916 году, тогда и поброжу. В том, что я там окажусь и притом в самом ближайшем будущем, после той психологической обработки, которой подверг меня «преподобный» Игнат, более сомнений у меня нет. Следуя его же совету, я избавилась от всего, что может хоть как-то изобличить меня как попаданку (Ну и словечко, Господи прости!). Сняла с себя всё, включая нижнее бельё, и отдала Игнату Степановичу. После моего перехода это наденут на безымянный труп, который вместо меня сгорит в «Мерседесе» рядом с таким же ряженым под Михаила. Как подумаю, что мои любимые трусики наденут чёрт знает на чью попу… Брр! Даже представлять не хочется. Теперь я ношу то, что носили женщины в начале прошлого века. Всё это принёс Игнат Степанович. Говорит, что сейчас это вновь входит в моду. Ну не знаю. Одно радует – сплошной шёлк. А поверх длинное серого цвета платье с глухим воротом. Я теперь даже от макияжа отказалась. Так, на всякий случай. Здесь мне красоваться не перед кем, а ТАМ что-нибудь придумаем. На улицу я теперь выхожу редко. Исключительно ради выгулять Герцога. Братьев-сектантов, которые таскают мне еду, псина переносит с трудом, а о том, чтобы даться им руки и речи не идёт. Телевизор почти не смотрю. Как-то стало неинтересно. Зато много читаю, в комнате, где зеркало. Я теперь и живу в этой комнате, чтобы не пропустить момента, когда Мишка, наконец, соизволит за мной явиться. В те минуты, когда меня здесь нет, в комнате дежурит один из людей Игната Степановича. Они теперь установили надо мной круглосуточную опеку.
Календарь худеет на глазах, год на исходе, да и Мишкин отпуск давно истёк. Телеграмма, которую я дала от его имени на службу с просьбой о продлении отпуска по семейным обстоятельствам, большого выигрыша во времени не даст. Его скоро станут искать всерьёз. Вчера уже кто-то звонил в дверь – я не подошла. Телефоны, наверное, уже давно оборвали наши родственники. Думаю, что так, хотя проверить не могу: городской я отключила, а сотовый выкинула. Мне нечего ответить. Представляю, что о нас все подумают, когда мы «погибнем» в автокатастрофе. Впрочем, тут я уже ничего исправить не могу. Думаю только об одном: лишь бы Мишка пришёл раньше, чем спецназ начнёт штурм квартиры.
МИХАИЛКак это треклятое зеркало работает, я знаю. Скажу больше, испытал это на себе и даже с успехом. А вот как оно выбирает момент, когда включиться, вот этого я никак понять не могу, хотя прыгаю вокруг подкидыша Калиострова уже который день. И с чего Львов решил, что физику с этим разобраться будет легче чем, скажем, чукотскому шаману? Нет, безусловно, определённая закономерность в работе этого магического устройства – а что, по-моему, очень точное определение? — присутствовать должна. Вот только в магии я ни ухом, ни рылом, а элементарная физика тут пасует. Был бы рядом знакомец Войновского Никола Тесла, он может чего и накопал. Помнится, великий был затейник. Ну вот, опять был! Никак не могу привыкнуть, что это я буду, а те, кто был, включая Теслу и Распутина, они есть, живут и здравствуют. Хотя, Распутину уже недолго осталось. Скорее бы перетащить сюда Ольгу, а то сижу возле зеркала, как на привязи, а часики-то тикают. И каждая минутка приближает меня к тому моменту, когда ворвётся в эту комнату полковник Львов с пистолетом наперевес и скомандует: «Руки вверх, самозванец!» Ну это будет чуть позже, а сейчас пойду, заварю чайку.
Я сидел на кухне, пил чай с баранками, — знатные тут, я вам скажу, баранки! — когда по полу прошла какая-то вибрация, я её реально ощутил через ноги. Началось? Выскочил из-за стола и побежал к лестнице. Так и есть! Сверху из-под двери пробивается белый свет. Перепрыгивая через ступеньку, мчусь наверх. Зеркало в комнате источает яркий белый свет. Но, главное, на раме появилось углубление для ключа. Вытаскиваю на ходу ключ из ворота и тычу им в углубление. Не попадаю, но ключ сам встаёт на место. Тут же в зеркале появляется комната, но не отображённая, а, как бы, я смотрю на неё с той стороны. Ольга спит на диване, укрывшись пледом, Герцог лежит у её ног. Устремляюсь к ним – не тут-то было! Не пускает меня зеркало дальше рамы. Тогда кричу: «Оля, проснись!», — но звук моего голоса тоже, кажется, не проникает в тот мир. Засада! Сколько будет открыта дверь, я не знаю, и как пробудить Ольгу не ведаю. Выручил Герцог. Проснулся, вскочил и начал беззвучно лаять. Это для меня беззвучно, а Ольга, та сразу проснулась, села на диване и таращится на меня. Отчаянно машу ей рукой, давай, мол, сюда. Поняла, вскочила, ухватила Герцога за ошейник и ко мне…
ОЛЬГАРазбудил меня собачий лай. Открываю глаза – Ёшкин каравай! Зеркало светится, в раме стоит Михаил, открывает по-рыбьи рот и машет руками. И, главное, смотрит на меня, как на дуру непонятливую. А я понятливая, только спросонья. Наконец, до меня всё дошло. Вскакиваю с дивана, хватаю Герцога за ошейник и к зеркалу. Ошейник-то на Герцоге тоже старинный, Игнат Степанович постарался. За шаг до рамы псина упёрлась всеми лапами. Слава богу, пол паркетный, дотащила я Герцога до зеркала. Михаил посторонился, и я ввалилась в раму, а со мной и Герцог. По инерции пролетели мы ещё несколько шагов, и чувствую я спиной, что сзади происходит что-то неладное…
