склонились над Анфисиной ладонью.
– Алекс перевязывал, да? – с завистью спросила Алёнка.
– Какое колечко! – восхитилась Полина.
– А предложение он тебе не сделал? – хихикнула Маринка, бросив на меня озорной взгляд.
Лариса Леонардовна пришла вовремя: когда пустые пересуды, хитрые перегляды и цветущая улыбка Анфисы меня уже просто достали. Тоже мне, подруга называется! Алекс! Ах! Ах! Ах!
Мальчишки вернулись вместе с Романом Руслановичем и пасечником.
– А мы чай с мёдом пили! – похвастался Артём. – И мёд в сотах жевали.
Старик протянул нам на блюдце медовые брусочки золотистых сот.
– Вот, попробуйте.
Я быстро положил кусок за щёку, ощущая, как из раздавленных шестигранных ячеек вытекает мёд.
Анфиса взяла свой кусочек двумя пальцами и, зажмурившись, облизнула, как мороженое.
– М-м-м, вкусно!
И тут с заднего двора донёсся крик, от которого мы побросали рюкзаки снова на землю.
– Ох, убила! Убила-а-а!
– Чего-то там бабка моя натворила, – забеспокоился Михалыч. – Побегу! Извиняйте!
Уйти в такой момент, когда речь идёт об убийстве?! А вдруг нужна наша помощь? Или свидетельские показания?
Мы бросились вслед за пасечником.
За избой находился большой огород, обнесённый невысокой изгородью. У капустной грядки на коленях стояла бабушка Агата, которая только что поила нас чаем. Вокруг неё переминались с лапы на лапу свидетели происшествия – гусиная стая.
– Вот! Кажись, убила, – сокрушённо указала она рукой и слёзно запричитала, качаясь из стороны в сторону: – Лучшего гуся, вожака прибила-а-а.
Мы подошли ближе.
Прямо на грядке, в центре гусиного круга кверху лапами, бессильно запрокинув голову на обмякшей шее, лежал большой, хорошо откормленный гусь.
– Буян на тебя нашёл, чё ли?! – рассердился Михалыч.
– Да Криворучка проклятая! Гуси, вишь, в огород зашли. Ну, я их и давай гнать, чтоб капусту не пощипали. Схватила щепу дровяную да кинула. Думала только пугнуть, в Гогу даже не метила, а выходит в самую голову угодила. Зашибла до смерти. Гоша ты мо-о-ой, Гогушка-а-а! – снова начала причитать старушка над бесчувственным телом.
Гуси вели себя странным образом: не шипели, не вытягивали шеи, а стояли, как солдаты у постели тяжело раненного командира. На нас они ровным счётом не обращали никакого внимания. Очевидно, гуси ждали, когда их вожак снова встанет «на ноги» и поведёт в нужном направлении.
Алекс опустился на одно колено рядом с бездыханным телом, ощупал и осмотрел гусю голову.
– Ни крови, ни повреждений… Возможно, это сотрясение вызвало потерю сознания. Ну-ка, пацаны, кто-нибудь помогите перетащить Гошу вон туда, на крыльцо.
Алекс и Никита осторожно подсунули ладони под грузную тушу и понесли её на широкие ступени.
И люди, и гуси отправились следом: люди – из сочувствия и интереса, гуси – потому что они команда.
Алекс приложил ухо к птичьей груди и, требуя тишины, поднял руку. Все затихли в ожидании.
– Бабушка, жив ваш Гога. Но он в обмороке. Можно было бы ускорить приход пациента в себя. Но, честно говоря, я не знаю, как. Человека в таком случае шлёпают по щекам, обрызгивают холодной водой или дают понюхать нашатырь. А тут… гусь!
Илария нерешительно предложила:
– Давайте я сделаю «щекотный» массаж? Мне мама всегда делает, когда голова болит.
– Впервые о таком слышу. Может, народная медицина? – Алекс встал, уступая ей своё место.
Илария положила безвольную голову гуся на одну ладонь, другой, едва касаясь, быстро зашевелила кончиками пальцев.
Мы с интересом наблюдали.
Наверное, это было щекотно. Во всяком случае, девчонки, проверяя эффект шевеления кончиками пальцев друг на друге, довольно хихикали.
Скоро Гоша открыл глаза и даже попытался встать, но плохо держал равновесие: толи был слишком слаб, толи голова кружилась.
– Матушки мои, ожил! – счастливо выдохнула бабка Агата, сложив ладони лодочкой.
– Ну, вот и ладненько! – удовлетворённо кивнул Алекс. – Теперь нужно напоить гуся сладким чаем. Бабушка, налейте в глубокую миску, чтобы Гоше было удобно пить.
– Сейчас, голубчик! Сейчас, миленький! – непонятно кому, Гоше или Алексу, пообещала старушка, убегая.
После питья Гошу поставили на землю.
Алекс, продолжая держать гуся за бока, поводил его немного по двору и отпустил.
Стая тут же окружила своего лидера и, ободряюще гогоча, неспешно повела за угол дома.
– Деточка, – старушка обняла Иларию. – Я тут услышала, какое имечко у тебя красивое. И руки добрые. Хочу тебе от нас с Гошей подарочек сделать, чтобы для памяти. Погоди-ка. Я сейчас.
Ожидая, мы гадали, каким может быть подарок от Гоши. Дальше всех в своих фантазиях продвинулся Артём.
– Вот увидите, сейчас принесёт роуч. Не знаете? Это индейский головной убор из перьев. Правда, для роуча берётся хвостовое оперенье ястреба или орла. Но здесь же не Америка! Гусиных перьев, поди, полным полна коробочка!
Бабушка всё не шла, и Артём продолжил свой рассказ.
– Каждый воин использовал для роуча перья собственноручно убитой птицы. А перья скреплял нитью, вымоченной в её крови…
Бабушка вышла из избы, бережно держа в руках что-то белое и пушистое.
Мы уставились на руки старушки, словно каменные истуканы. Роуч?!
– Вот тебе, милая, рукавички из гусиного пуха. Тёплые! Мягкие! Ручки твои добрые ни в какой мороз не замёрзнут.
Но вместо благодарности Илария отшатнулась.
– Я не могу их взять. Это грустная память, ведь из-за пуха гусей убивают.
Старушка сначала удивилась и расстроилась, а потом добрая догадка озарила её лицо.
– Городские! Как есть городские! Ничего-то вы про деревенскую жизнь не знаете. Гусей для пуха не убивают, а живых подщипывают. Пуха у них много, а лето жаркое. Им же облегчение. Бери, деточка, не сомневайся. Здесь и Гошин пушок есть.
Когда мы уже почти скрылись за деревьями, Илария обернулась и помахала старушке белыми рукавичками, надетыми на обе руки.
И вот мы снова в пути, возвращаемся на прерванный маршрут.
Пуховые рукавички бабушки Агаты перемерили все девчонки вместе с Ларисой Леонардовной. То-то было шума и восклицаний! А Маринка, вообще, надев одну рукавичку, стремглав обежала всех мальчишек, нежно гладя кого по носу, кого по щеке. И лишь Витальке от этого дефиле ничего не досталось, поэтому он проворчал обиженно:
– Устроили здесь примерочную! Хоть бы шторку задёрнули. Столько восторгов! Можно подумать, варежки не от гуся Гоши, а от-кутюр.
– Не скажи! Этот гусь, тот ещё гусь! – Алекс с лукавством посмотрел на Иларию. – Кое на кого этот лапчатый произвёл сильное впечатление. Очень прошу вас, ребята, если в школе откроется персональная выставка работ Иларии Лариной, не забудьте меня известить. Очень хочется посмотреть портрет гуся Гоши.
Илария добродушно засмеялась вместе со всеми.
– Ну, это вряд ли! Я портреты не пишу. Вот подсолнухи, трёхствольную берёзку – это уже в планах. Только я не понимаю, почему вы смеётесь?
