— Если она лжет, мы узнаем это через пару месяцев странствий. Ибо за это время сможем пересечь полуденную Либию до самого Узкого океана.
— Если не сгинем в песках…
— Думается мне, уважаемый Максимус, что гибель в песках ничем не хуже гибели в штормах.
И это была чистая правда.
— Да будет так, мой друг, — примирительно промолвил визирь. — Поначалу, думаю, можно последовать совету моего сына и отправиться на полудень Либии. Если же легендарная страна не отыщется, то вы повернете на полуночь и отправите мне весточку из любого города под рукой Аллаха всесильного и всемилостивого. Думаю, моей власти хватит, чтобы снарядить флотилию, которая найдет вас в стране Кемет и сможет доставить вас в любое место посреди Узкого океана или даже, Аллах великий, в саму страну Фузан, где живут люди с красной кожей и длинными ножами, обагренными человеческой кровью.
С мудрыми словами визиря первым согласился его друг.
— Да будет так! — кивнул Максимус.
Согласился с этим и Мераб. В решении отца был резон. Хотя… Все то же сомнение терзало юношу.
— Остается лишь узнать, согласятся ли жители далекой страны Мероэ с тем, что теперь какой-то далекий надменный правитель будет называть их легендарную страну своей?
И Максимус промолчал. Ибо он обещал такую страну лишь найти. Но ни малейшего желания заливать ее кровью, дабы добиться вассального согласия и покорного смирения, у мудрого воина не возникало.
«Вам осталась лишь малость, мальчик, — услышал смешок Алима Мераб. — Найти эту страну… А тогда уж и спросите, чего именно желают и на что согласны ее жители».
Воистину, дело было за малым: найти страну-легенду.
Свиток одиннадцатый
Повеления халифа прекрасной Джетрейи исполнялись столь быстро, сколь это было вообще возможно. Неудивительно поэтому, что Максимус уже с полдня стал пропадать в лавках и лавчонках, а визирь Анвар, в придачу к поистине гигантскому списку своих обязанностей, присовокупил еще и почетную, но обременительную необходимость во всем Максимусу помогать.
Не скучал и Мераб. Ибо если ему предстояло стать проводником экспедиции и хранилищем разнообразнейших знаний обо всем, что может понадобиться в пути, то следовало эти знания освежить.
Вновь распахнулись двери дворцовой библиотеки, которая могла бы посоперничать с библиотекой самого кордовского университета. Вновь руки юноши стали переворачивать страницы летописей и истрепанных путевых дневников.
Восстанавливать позабытые знания было юноше тем более интересно, что теперь сухие слова заметок разных странников обогащались интересными комментариями неспящего Алима — невидимого и бестелесного мага. Однако маг, украшая повествования, все же утверждал, что одних лишь путевых заметок и слов его, Алима, недостаточно для успешного похода.
— Мальчик, — бурчал Алим всякий раз, когда юноша с натугой раскрывал очередной огромный том. — Сколько бы ты ни читал, всего не запомнишь, ибо это вне возможностей человеческих. За годы, что прошли после описываемого странствия, местность могла до неузнаваемости измениться, тем более там, где реки пересыхают, а барханы странствуют по бескрайним просторам, словно усердные верблюды.
— Однако горы, о мудрец, полагаю, не странствуют…
— Нет, — со смешком соглашался Алим. — Горы остаются на местах, указанных Аллахом милостивым.
Каждый раз, когда Алим смеялся, Мераб ощущал странную щекотку, которая возникала, казалось, прямо в его голове.
— Значит, все же в моих штудиях сейчас есть смысл.
— Да, малыш, смысл есть. Однако я прошу тебя… Нет, я настаиваю, чтобы ты, следя за странствиями других, не забывал развивать и собственный удивительный дар. Раз уж мне с твоей помощью удалось покинуть темницу на страницах книги, то и другими пленниками страниц ты сможешь управлять… Вероятно, не столь легко, но, однако…
И как-то раз, уже на закате, Мераб решил поддаться на уговоры мага. Быть может, чтобы доказать ему, что никаких особых дарований у него, сына визиря, нет. Или, о Аллах, может быть, убедиться самому, что незримый и неспящий Алим вновь оказался прав.
Юноша взял в руки книгу, которая рассказывала о судьбе двух семей небольшого городка, и погрузился в чтение. Всего нескольких строк хватило, чтобы перед ним ожили герои повествования, заблестели их живые глаза, зазвучали голоса, а дворик заполнили запахи, шарканье ног, пение птиц и девичий смех.
— А теперь, друг мой, — голос Алима вторгся в события столь резко, что Мераб вздрогнул, — сделай еще одно мысленное усилие: заставь, например, этого усталого почтенного Нур-ад-Дина… Ну, например, пасть на колени перед своей возлюбленной.
— Пасть на колени?
— Ну, или хотя бы… пусть он услышит не аромат пекущихся лепешек, а запах горящего дерева… Пусть подумает, что у его любимой в доме пожар.
Мераб пожал плечами. Он уже был готов поверить во что угодно, однако между «поверить» и «осуществить» есть все же некоторая разница. Итак, юноша оторвался от чтения и, сделав непонятное ему самому усилие мысли, представил, как пахнет горящее дерево, как сгущаются черные клубы дыма, поднимаясь высоко в небо, как больно становится душе, когда она ощущает горечь утраты…
К его удивлению, почтенный Нур-ад-Дин, который всего мгновение назад беседовал с приказчиком на страницах книги, вздрогнул и… Бросился искать сосуд, куда можно было бы набрать побольше воды, дабы спасти любимую, погибающую в огне.
Ничего не подозревающая его мечта в эти мгновения, конечно, в огне вовсе не погибала, напротив, воспоминания увлекли ее в далекие дни молодости…
Вернувшись мыслями из тех давно прошедших дней, Мариам улыбалась чуть печально. Это воспоминание словно пролило целительный бальзам на измученную тоской душу. Словно из-за порога ее муж простился с ней, забрав боль и дав долгожданный покой. Пальцы сплетали тонкие кожаные ремешки, душа отдыхала.
И тут Мераб не поверил своим глазам: под его взглядом строки менялись… И вот уже книга повествовала о том, что придумал юноша. А люди, о которых говорилось в книге и которые живыми представали перед взором Мераба, начали совершать невиданные поступки.
И в этот миг на Мариам обрушился водопад. Она вскочила, пытаясь понять, откуда взялись эти потоки воды, и увидела почтенного Нур-ад-Дина, который сжимал в руках теперь уже пустое ведро.
— Аллах всесильный, Нур-ад-Дин! Что ты делаешь, безумец?!
— Я спасаю тебя из пожара, глупая женщина!
— О Аллах, неужели все это совершил я?!
