«Евангелие от Михаила», – гласила надпись на обложке.
«Не было такого!» – решил Тромб, обращаясь к своим скромным познаниям в области религии. Не успел он это подумать, как шатающийся строй рухнул, буквы растаяли, чтобы через мгновенье с громким смешком восстать, но уже в другом составе.
– Ха-ха-ха, – захихикала «Инструкция по эксплуатации. Здание культового назначения – Храм № 1».
Тромб раздраженно хлопнул по толстенной обложке, хотел было повернуть к выходу, но тут его внимание привлек знакомый голос, раздавшийся из небольшой кабинки, занавешенной плотной материей:
– Уж не думаешь ли ты, что все это создано таким несовершенным существом, как человек?
Боец бесшумно приблизился к исповедальне и, слегка отодвинув краешек тяжелой шторы, заглянул. Внутри, кроме маленькой деревянной скамейки, ничего не было. Она скромно жалась к стене.
– Это же нонсенс, – продолжил ироничный голос отца Михаила, и Тромб различил лучи света, проникающие сквозь небольшое окно, забранное мелкой сеткой.
«Все смешали, – подумал воин, устраиваясь на жесткой доске. – И католическая исповедальня тут, и… Впрочем, никто ведь не объявлял, что это православный храм».
Сквозь полупрозрачную решетку просматривалась небольшая комната с низким потолком. За круглым столом, словно на импровизированной сцене, сидел отец Михаил.
Напротив, вольготно развалившись в знакомой каталке, восседал… всё тот же отец Михаил. Присмотревшись, Тромб заметил у одного из собеседников не свойственную старцу манерность.
– Я не столь наивен, чтобы наделять человечество таким могуществом, – воскликнул кривляющийся священник. – Но поверить в Бога?!
Скрипнуло кресло, мелькнула ироничная улыбка.
– Батюшка, на основании чего люди решили, что человек под именем Иисус – Бог? – поинтересовался он, глядя в сторону замершего бойца, приподнял бровь и подмигнул.
– На основании свидетельских показаний, описаний очевидцев и учеников, – ответил старец.
Вирусапиенс приподнялся в своем кресле.
– А им можно верить?
– Тебя что-то смущает, сын мой?
– Люди так преподносят информацию, что никто не уверен в достоверности даже сегодняшних событий. А как верить тем очевидцам, которые жили тысячи лет назад – при том, что все свидетельства составлены через сотню лет после того, как они умерли? – Вирусапиенс недовольно покосился на священника. – И не называй меня сыном! Не ты создал меня.
– Прости, – прошептал отец Михаил, опуская голову. – Если говорить о Христе, то люди просто хотят верить в правдивость воскрешения Сына Божьего, тем самым оставляя шанс для себя ощущать свое «Я» после смерти, – терпеливо продолжил он.
Пытаясь выражать мысли так, чтобы собеседнику казалось, что он просто констатирует факты, святой отец подбирал невыразительные, неэмоциональные слова.
– Если бы Бога не было, то его нужно было бы придумать, ибо Он – есть сила, способная упорядочить жизнь людей, придать ей смысл, – загудел старец теперь уже пылко.
Не в силах сдерживать эмоции, он выскочил из-за стола, заходил из угла в угол.
– Успокойтесь, святой отец. Я ведь не спорю. Мне безразлично, придумали вы себе кумира или ваш Бог дал вам веру, – прошептал Вирусапиенс. – Мне нужно знать лишь одно – кто создал меня? – едва слышно добавил он, становясь прозрачным. Вздрогнул и исчез.
«Сильно изменился Вирусапиенс», – подумал Тромб, наблюдая за разговором из своего укрытия. Вспомнил последнюю встречу – с испуганным, обозленным существом.
Священник, по-видимому, привык к подобным фокусам и преобразованиям Вирусапиенса. Не удивился, только тяжело вздохнул и покачал головой. Пытаясь успокоиться, вернулся за стол.
Тромб поднялся, собираясь уходить, но замер, услышав просьбу старца.
– Полковник! Подключайте убогого!
Боец приник к решетке, не отводя взгляда от взволнованного старца, замер. Отец Михаил нервно постукивал кончиками пальцев.
«Кроме Ивана Васильевича Коваля, больше некому быть полковником», – подумал Тромб, но в зал вошел молодой, нескладный здоровяк в развевающейся свободной рясе.
– А ты здесь что делаешь, Игорь? – отец Михаил замолк на полуслове, дернул головой, раздраженно фыркнул.
– Дьявол! Не привыкну я к вашим виртуальным фокусам, – прошипел он, осматривая вошедшего монашка.
– Убогого подключили к мнемосканеру Можете говорить, – произнес тот, устанавливая на столе небольшой экран, повернулся к старцу и раздраженно пробурчал: – Да не сверлите меня взглядом! Это я, Коваль. Ваш компьютерный гений на все случаи жизни создал только один виртуальный образ – свой. Теперь все, кто подключается, вынуждены носить его личину.
Опутанный проводами прибор включился, загудел, подмигивая разноцветными огоньками. Засветилась жидкокристаллическая панель.
Тромб всмотрелся в маленький монитор.
Полураздетый, опухший от побоев мужик, мотая из стороны в сторону окровавленной бородой, пялился с экрана единственным глазом. На месте второго зияло развороченное окровавленное отверстие. Привязанный к креслу крепкими кожаными ремнями, он рванулся к свободе и истошно завопил, сотрясаясь всем телом:
– Царя казните, ироды!
* * *
– Петра Третьего! – бородач выгнулся.
Со всех сторон его окружали компьютеры, с которых то и дело срывались длинные ветви электрических разрядов. Содрогаясь в конвульсиях, обнаженный человек, словно громоотвод, впитывал в себя яркие растянутые искры. Они впивались в голую кожу и, казалось, проваливались в покрытое горячим потом тело. Минута интенсивного электромассажа – мужик затих. Несколько секунд посидел, собираясь с силами и вдруг в очередной раз выгнулся дугой, завыл истошно:
– Царя казните, ироды! Петра Третьеего!
Бейрут вгляделся в расплывчатую картинку компьютерного зала:
– Давно камера включилась?
– Только что, – Жора на секунду оторвался от экрана, но тут же скользнул взглядом обратно.
Шпионская поделка Бейрута висела прямо над головой отца Михаила и передавала искаженное (слегка выпуклое) изображение церковного зала.
Старец развалился в громадном кресле, чуть поодаль, в уголке. Упираясь локтями в массивные подлокотники, ожидал, когда полуголый мужик придет в себя.
Большие зеркальные очки, закрывая его лицо, словно гигантские капли ртути, вытягиваясь к ушам, обхватывали серебристую шевелюру, стекали изящной дугой на затылок.
– И эта сволочь здесь, – процедил Бейрут сквозь зубы.
Коваль жестом фокусника достал из-за спины изящную пластиковую каску, с множеством проводов и датчиками-прилипалами. Проворно, словно делал это каждый день, водрузил на голову мужика шлем виртуальной реальности, закрепив липкие клеммы на израненном теле.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
