– Добросишь до «Зеленой пирамиды»?
– Это казино?
Она рассмеялась:
– Бывшую партшколу знаешь?
Я кивнул.
– В «Зеленой пирамиде» у меня выставка.
– А что ты там выставляешь?
– Поедем – увидишь.
12
Выставляла Нюрка картинки.
Я в этом деле ничего не понимаю.
Например, лежала зеленая толстая баба на полянке, типа удавленница, а над бабой сидели на ветке толстые зеленые птицы. Ничего такого на свете не бывает, поэтому это называется искусство. Конкретно. Сам художественный подвал («Зеленая пирамида») оказался низкий, потолки взяты под деревянную решетку, а людей много. Стены увешаны картинами, а на столике у стены стояли бесчисленные стеклянные стаканчики с водкой и прозрачное шампанское в фужерах. Многие курили, от этого зеленая баба на полянке показалась мне еще более страшной.
Привыкнув, я разглядел еще вавилонскую башню, тоже зеленую.
«Ты светлых красок не можешь купить?» – спросил я.
«Тебе не нравится?»
«Ну, абсолютно», – сказал я.
«Тундра».
Нас плотно прижали друг к другу и на мгновение я вспыхнул.
Не пытаясь оттолкнуть меня, Нюрка оглянулась на группу деловых мужчин, стоявших перед зеленой бабой. «Они все из мэрии, – негромко шепнула Нюрка, хотя нас никто не мог услышать, так шумно было в подвале. – Слушай и помалкивай. Сейчас я пойду к этим людям, я их знаю. Хорошо знаю, – зачем-то добавила она. – Тебе ни с кем говорить не надо, ты еще не умеешь говорить с такими людьми, нужный человек сам тобой заинтересуется, если, конечно, заинтересуется, и подойдет к тебе. Это я гарантирую. – Наверное, ничто не могло устоять перед ее напором. К тому же, она относилась к людям, которые любую проблему решают сразу, ни на миг не откладывая. – Видишь человека в замшевой куртке?… Он глава районной администрации, как раз сейчас у него сынок в запое, – бесцеремонно объяснила Нюрка. – Если возьмешь в будущее дело сынка, Иваныч-старший все для тебя сделает».
«Я не нарколог».
«А этого и не надо. Просто возьми сынка в дело, держи ублюдка при себе, не давай воли. И по морде, по морде всякий раз, когда он потянется за бутылкой. Тебе все простят».
«Что ты имеешь в виду?»
«Ну, неважно…»
«Этот Иваныч-старший, наверное, твой любовник?» – догадался я.
Нюрка сухо взглянула на меня: «Был». И немедленно изменила планы: сама подтащила меня к замшевому. Похоже, она выбрала удобный момент. «Картинки нравятся?» – спросил Иваныч-старший, сразу переходя на ты. «Нисколько, – обозлился я. – Разве это птицы? Под такими любая ветка обломится!»
Иваныча-старшего это позабавило.
«Я тебя знаю», – сказал он и мне сразу захотелось уйти.
Но Иваныч-старший объяснил:
«Это ведь ты в свое время возглавлял стройотряд Водного?»
«Ну, было».
«Я запомнил тебя. Я в то время курировал стройку. От горкома. До сих пор помню, как вам срезали заработки. Уж слишком много вы тогда работы закрыли за два месяца. Помнишь? Неправильный подход по тем временам».
И спросил:
«Работать не разучился?»
«Вроде бы нет».
«Хочешь опять попробовать?»
«Это как?»
«Да все так же, – засмеялся он. – Водоснабжение, канализация, тепловые сети. Работы много. Потянешь?»
«А условия?»
«Ну, самые льготные. Других таких нигде не найдешь. Организуй предприятие, технику получишь, заказами завалю. Есть, правда, одно но…»
«Ну?»
Если бы он соврал, я бы не стал слушать.
Но в глазах Иваныча-старшего (было ему под пятьдесят) что-то неуловимо дрогнуло. Что-то такое, чего я чисто определить не мог. Он честно сказал:
«Рядом с тобой будет постоянно находиться мой сынок. Такое дело, он у меня в разнос пошел. Никакого сладу. Надо попридержать».
«А я смогу?»
«Не знаю, – ответил Иваныч-старший. – Попробуй. Нюрка говорит, сможешь. Да и сынок при тебе будет находиться не просто так, – усмехнулся он. – Алкаш, конечно, но будет присматривать за тобой. Сам понимаешь, должен я знать, как ты используешь значительные суммы».
«Правильный подход», – согласился я.
«Ну, вот и будешь держать сынка при себе. Церемониться с ним не надо. Позже я подробнее тебе объясню. Я Нюрке верю, – подчеркнул Иваныч-старший с каким-то тайным значением. – Людей она понимает».
И спросил:
«Лады?»
«Где встречаемся?»
«А завтра и приходи в администрацию».
И отвернувшись, Иваныч-старший взял со столика фужер и отправился в самый дальний и дымный угол, сразу забыв обо мне. Я видел, как Нюрка протолкалась к нему и жарко зашептала что-то на ухо.
Он засмеялся.
Я решил, что они говорят обо мне и незаметно двинулся к выходу.
Часть III
Черная папка
1
Начав с бара «Восток», я объехал с десяток ночных заведений и везде натыкался на ухмылку: «Иваныч? Конечно, был». Произносилось это с явным облегчением. И бармен Жора из «Рыб» нехорошо ухмыльнулся: «Был, конечно».
«Хороший?»
«На подогреве».
«Куда мог отправиться?»
«А я знаю? Да куда угодно».
«Ну, что значит, куда угодно?»
«Он баб у нас прихватил. Очень неоднозначных. Светочку и Розочку. Видел, наверное? Эти раскрутят его по настоящему».
«А территория?»
«Ну, какая у Иваныча территория? Не к отцу же ехать, – ухмыльнулся Жора, с любопытством присматриваясь ко мне. Наверное, хотел спросить, как я связался с таким придурком, но в „Рыбах“ умеют придерживать любопытство. Он только поправил галстук, идеально подходивший к серебристо-серому костюму и посоветовал: – Оставь Иваныча, пускай заливает глотку».
«Загнётся».
«А тебе жалко? – Жора таинственно поманил меня пальцем и когда я пригнулся, так же таинственно выдал: – „Ну, сколько нам лет?“ Это, значит, доктор спрашивает. У мальчика. А мальчик отвечает: „Осенью пять стукнет“. – „Ну, какие мы оптимисты!“
Жора заржал.
Он знал мои проблемы.
Точнее, он знал проблемы Иваныча-младшего.
«Ищи Мокрицу по всему проспекту, – посоветовал он. – Начни с фитобара и катись вниз до самой Оби».
«Почему с фитобара?» – удивился я.
«Я же говорю, он баб прихватил. Неоднозначных. Светочку и Розочку. А им зрители нужны, они не могут выламываться только перед Мокрицей. Точно говорю, начни с фитобара».
Я так и сделал.
Витька Коршун, которого я посадил за руль, только пожимал плечами.
Похоже, Витька не сильно рвался найти впавшего в запой шефа, правда, отказаться от поисков тоже не мог. Уже год он числился личным водилой Мокрицы, как прозвали Иваныча-младшего, навязанного мне в партнеры старшим. «Терпеть не могу», – жаловался Коршун на Иваныча-младшего, но терпел. А перед самим Иванычем (трезвым) лебезил, конечно. Ни в каком другом месте его заработок и близко бы не лежал с нынешним.
Впрочем, не только Коршун, я тоже терпел.
В конце концов, только благодаря поддержке Иваныча-старшего в девяносто шестом году я стоил уже три миллиона. Не рублями, конечно. Даже посыпавшиеся с весны девяносто пятого пирамиды мало меня затронули – все мои деньги крутились в деле, банков я избегал. Помощь Иваныча-старшего позволила мне пройти самое крутое время без особых треволнений. Исключая, конечно, возни с его сынком. Плохо было и то, что сейчас, разыскивая Мокрицу, я мог в самом неподходящем месте наткнуться на разгулявшуюся Нюрку. А я этого не хотел. При неуемной своей фантазии Нюрка вполне могла решить, что это я разыскиваю ее, а не кого-то другого.
Физика твердого тела. Физика мягкого тела. Физика женского тела.
Такой странный ряд построил однажды Юха Толстой и почему-то указанный ряд всегда всплывал в голове, как только я вспоминал о Нюрке. Виделись мы с ней в то время не так часто, как мне хотелось, но если нам предстояло быть на одной выставке, на одном фуршете, Нюрка непременно заезжала за мной. «Смени рубашку, пуговичка отлетела», – командовала она. «Но я же в галстуке, – возражал я. – И пуговичка вовсе не отлетела, просто я ее расстегнул». – «Тогда зачем тебе галстук?»
Задавливая в таких перепалках, Нюрка никогда не лезла в мои дела.
Иногда, правда, казалось, что ей вообще наплевать на мои дела, а иногда казалось, что ей и на меня самого вообще наплевать. Но, конечно, это было не так. Именно Нюрка самим своим присутствием напрочь сняла мои головные боли. Женщин часто называют головной болью, но у меня все оказалось наоборот. К тому же, благодаря Нюрке, я вошел в дома, куда в эпоху Филина вход мне был закрыт по определению. И это оказалось интересно, как оказалось интересным все, связанное с делами. Я впервые почувствовал, что время не потеряно. Что я двигаюсь вперед. Расту. Я впервые по-настоящему чувствовал, что ни одно мое движение не остается безрезультатным, наверное, потому и раздражал меня младший.
– Как думаешь, где он может болтаться?
– А я знаю? – недовольно откликнулся Коршун.
– Что ему делать в барах? Не может человек столько пить. Может, в баньку отправился?
– Да ну, пустят его в баньку! Он бассейн заблюет по бортики.
