Недолгая пауза.
Звонок. Внутренняя связь.
— Деккер?
— Да, сэр, — ответил я.
Он тяжело и громко дышал. Можно было слышать хрипы и со свистом вырывающийся из легких воздух, словно где-то рядом огромный загнанный зверь отдыхал после неудачной охоты. Мне это сильно не нравилось.
Точно также разговаривал по телефону мой папочка. Когда в ваше ухо врывается столько шума, через некоторое время начинает казаться, что вы ощущаете перегар и табачный дым, исходящий от собеседника. Это отдавало антисанитарией… И гомосексуализмом, не знаю, почему.
— Ты поставил нас в неловкое положение, Деккер.
— Я догадываюсь, сэр.
— Нам не слишком нравится идея стрелять в тебя.
— Мне тоже, сэр. Я не рекомендовал бы вам так поступать.
Несколько тяжелых вздохов.
— Выходи отсюда, и давай поговорим спокойно. Какова твоя цена?
— Цена? — переспросил я.
Мне показалось, что он принимает меня за какой-нибудь предмет интерьера, кресло, например, предлагаемое выгодному покупателю. Моя цена.
Сперва это на мгновение показалось мне забавным. Затем я начал раздражаться.
— За то, что ты дашь им возможность выйти. Что ты хочешь? Думаю, мы сможем договориться. Ты же разумный человек.
Сопение. Затем опять:
— Но не заставляй нас идти на крайний шаг. Говори, что ты хочешь.
— Вас, — ответил я.
Дыхание на несколько мгновений прекратилось. Затем оно возобновилось с новой силой. Это действительно начинало действовать мне на нервы. — Объясни, о чем ты.
— Конечно, сэр. Мы можем договориться. Это же Ваши слова. Вы хотите со мной договориться?
Нет ответа. Сопение.
Филбрек часто выступал по радио на тему безопасности дорожного движения. Он призывал водителей соблюдать правила и быть внимательней на дорогах. Очень трогательно. И то же самое тяжелое дыхание, я его вспомнил. Выступая по радио или телевидению, он сопел и пыхтел как бык, собирающийся покрыть корову на фермерском дворе.
— Что ты предлагаешь, Деккер?
— Сперва скажите мне кое-что. Там, снаружи, кому-нибудь приходит в голову, что я могу из интереса посмотреть, сколько человек я смогу пристрелить? Дон Грейс, например, придерживается такого мнения?
— Дерьма кусок! — произнесла Сильвия, услышав фамилию Грейс.
— Кто это сказал? — рявкнул Филбрек.
Сильвия побледнела.
— Я, кто же еще, — ответил я. — Знаете, сэр, у меня явные транссексуальные тенденции.
Естественно, он не знает значения этого длинного слова и едва ли решится спросить.
— Так как насчет моего вопроса?
— Некоторые люди считают, что ты способен на все, если окончательно слетишь с тормозов. Да, — произнес он весомо.
Кто-то из ребят хихикнул. Но не слишком громко, Филбрек едва ли услышал.
— О'кей, тогда излагаю свои условия. Вы будете героем. Зайдите сюда. Без пистолета. Руки за головой. Я выпускаю всех до одного, а затем одним выстрелом сношу Вам полголовы к такой-то матери. Вы согласны, сэр?
Сопение. Затем:
— Ты бы выбирал выражения, парень. Все же у тебя там девушки.
Ирма Бейтц оглянулась по сторонам, будто ее кто-то окликнул.
— Вот мои условия, — повторил я.
— Нет, не пойдет. Ты пристрелишь меня и не подумаешь выпускать заложников. Несколько тяжелых вздохов. — Но я сейчас спущусь к тебе. Может, до чего-нибудь договоримся.
— Дело в том, — терпеливо объяснил я, — что если через пятнадцать секунд я не увижу Вас выходящим из дверей, все заложники один за другим перейдут в лучший из миров. Никто из присутствующих не выглядел испуганным такой перспективой.
Сопение.
— Твои шансы остаться в живых, Деккер, уменьшаются.
— А знаешь, Франк, никто из нас не выйдет отсюда живым. Банальная истина.
— Так ты не станешь договариваться?
— Нет.
— Как хочешь.
Голос Филбрека звучал достаточно безразлично.
— Там с тобой находится мальчик по фамилии Джонс. Я хотел бы с ним поговорить. Я ничего не имел против.
— Подойди сюда, Тед. Тебе предоставляют такой шанс. Не упусти его, дитя мое.
Тед подошел.
— Я слушаю, сэр.
Однако, черт возьми, эти слова у него неплохо получаются.
— У Вас все в порядке, Джонс?
— Да, сэр.
— Что Вы можете сказать о намерениях Деккера?
— Я полагаю, он готов на все, сэр.
Тед глядел мне в глаза. Во взгляде его была дикая злость. Кэрол, явно возмущенная, хотела что-то возразить, но промолчала.
— Благодарю Вас, мистер Джонс.
Тед выглядел вполне удовлетворенным.
— Деккер?
— Да, это снова я.
Пыхтение, свисты.
— Хотелось бы тебя увидеть.
— Нет, это я предпочел бы увидеть Вас выходящим отсюда. Пятнадцать секунд. И еще, Филбрек…
— Что?
— У Вас есть одна дерьмовая привычка, Вы знаете? Я заметил это еще во время всех Ваших дурацких выступлений по радио и ТВ. Вы дышите в уши людям. Вы хрипите, как выброшенный на берег кит. Это скверная привычка. Вам стоило бы избавиться от нее.
Филбрек посопел задумчиво.
— Заткнись, парень, — наконец произнес он, и связь отключилась.
Ровно через двенадцать секунд он вышел из дверей и направился к полицейским машинам, стоявшим на лужайке. Копы устроили небольшое совещание. Филбрек что-то объяснял им, жестикулируя.
Никто ничего не сказал. Пэт Фитцджеральд задумчиво грыз ноготь. Пиг Пэн достал из кармана другой карандаш, точную копию первого, и уставился на него. Сандра Кросс неотрывно смотрела на меня. Какая-то странная связь установилась сегодня между нами.
— Что насчет секса? — неожиданно произнесла Кэрол. Все в комнате уставились на нее, и она покраснела.
— Что ты имеешь в виду? — спросил я. Кэрол выглядела смущенной. Она явно жалела о том, что раскрыла рот.
— Я просто хотела сказать, что когда кто-нибудь начинает вести себя… Странно себя вести… Она запнулась, но тут ей на помощь пришла Сюзанн Брукс.
— Все правильно, — заявила Сюзанн. — И вы все перестаньте ухмыляться. Все думают, что секс — это грязно. Поэтому у нас не все в порядке. Мы этим озабочены.
— Это именно то, что я хотела сказать, — кивнула Кэрол. — И ты, Чарли… У тебя был какой-нибудь неприятный опыт?
— Да нет, ничего особенного с тех пор, как я переспал со своей мамочкой, — спокойно произнес я.
У Кэрол вытянулось лицо на мгновение, но затем она поняла, что я шучу. Пиг Пэн горько усмехнулся, затем опять вернулся к своему карандашу.
— Нет, а действительно?
— Хорошо, я расскажу тебе о своей сексуальной жизни, но сначала ты расскажешь о своей.
— О…
Кэрол выглядела удивленной, на сей раз приятно удивленной.
Грейс Стэннор рассмеялась:
— Почему бы и нет, Кэрол?
Мне всегда казалось, что эти две девушки друг друга недолюбливают, теперь это было достаточно очевидно.
— Интересно, — усмехнулся Корки.
Кэрол ужасно покраснела.
— Я жалею, что спросила.
— Продолжайте, продолжайте, — произнес Дон Лорди.
— Секреты… Тайны… — прошептал Майк Гэвин, сделав загадочное лицо. — И побольше тайн… Все рассмеялись, хотя ничего особого он не сказал.
— Ладно, хватит, это уже непорядочно, — заявила Сюзанн Брукс.
— Ты права, — согласился я, — давай закончим.
— Нет, что здесь такого. Я могу сказать, это несложно, — прервала меня Кэрол.
Настал мой черед удивляться. Все выжидающе смотрели на Кэрол. Не знаю, что они ожидали услышать? Рассказ о восхитительной ночи с пикантными подробностями? Нерезонно. Полагаю, они будут сильно разочарованы. Ничего шокирующего Кэрол не скажет. Провинциальная девственница, свеженькая, юная, хорошенькая. Однажды она покинет Пласервилль, и у нее начнется настоящая жизнь. Некоторые из этих барышень меняются уже в колледже. Они открывают для себя экзистенционализм и начинают покуривать травку. Иногда они так и не расстаются с розовыми мечтами своего детства. Как правило, такие девушки имеют постоянного друга, но позволяют себе не более, чем легкий флирт с ним. И нередко произносят фразу «А вот этого нельзя, не трогай меня здесь». Я достаточно хорошо знаком с этим типом. И если вы ожидаете чего-то необычного, то рискуете разочароваться. Порядочные барышни все устроены на один манер. У них всегда все о'кей. По-моему, это скучно.
У Кэрол, насколько мне известно, действительно был постоянный приятель, некий Бак Торн. Превосходное американское имя, не правда ли? Он был центровым нападающим футбольной команды. Хорошо сложенный кретин. У Кэрол наверняка не было проблем с тем, чтобы держать его под контролем. Хорошенькие девочки, я думаю, могли бы даже тигров укрощать. К тому же, мне кажется, что самой возбуждающей вещью в мире Бак Торн считал угловой в ворота.
— Я девственница, — наконец произнесла Кэрол, отвлекая меня от моих мыслей. Она скрестила ноги, словно хотела символически подтвердить свое высказывание. — И я не думаю, что это плохо. Быть девственницей — это как быть незаурядной.
