— Интересно, почему, — задумчиво хмыкнул Барс.
— Ну, во-первых, как я поняла, рыжих мужчин богатые дамы почему-то не жалуют. А, во-вторых, этот Кортик показал себя недостаточно старательным, жаловались на него. Не знаю уж, как у него это получилось, но Ашвилар решила не пытаться привести его в соответствие с требованиями, а просто избавилась. Может, он ей самой не понравился? Может, у него какие-то проблемы по этой части?
— Да я-то откуда знаю?! — удивлённо вытаращился на меня землянин.
— Вы же вроде друзья, пусть и в прошлом, — я неуверенно пожала плечами.
— Во-первых, подобные вещи нормальные люди обсуждают разве что с врачом, и то не сразу и под большим секретом, — хмыкнул он.
— Откуда такая уверенность? — озадаченно уточнила я. — Из опыта? — добавила насмешливо.
— Знакомый врач постоянно жалуется на молчание пациентов и буквально фонтанирует примерами, — спокойно отмахнулся он. — Так вот; а, во-вторых, я не видел его больше десяти лет, и о его жизни в течение этого времени имею весьма условное представление.
— Зачем же ты тогда полетел его спасать?
— Не спрашивай, — раздосадованно и, как мне показалось, виновато поморщился мужчина. — Полетел и полетел, какая теперь разница. К делу. Я правильно понимаю, что теперь нам всё-таки придётся разговаривать с Ашвилар?
— Не «нам», а мне, — педантично поправила я.
— Ну да, тебе. Я уже почти выучил, — он тяжело вздохнул. — Только в этот раз я тебя одну не отпущу. С физиономией бы что-нибудь придумать, кроме пластимаски!
— В каком смысле — не отпущу? — растерянно уточнила я.
— В прямом, — он невозмутимо пожал плечами. — Одно дело, попросить тебя о помощи; но вот заставлять делать всю грязную работу — это уже свинство. Кроме того, я буду очень за тебя беспокоиться, не имея возможности никак повлиять на ситуацию.
— Ты намекаешь, что я не могу постоять за себя? — я насмешливо вскинула брови.
— Можешь, — легко согласился он. — Но я за тебя постою гораздо эффективней, — мужчина улыбнулся уголками губ, но смотрел очень серьёзно и даже строго; кажется, он был решительно настроен воплотить свою идею в жизнь.
Я окинула землянина ещё одним оценивающим взглядом и задумчиво вздохнула.
Спрашивается, и что с ним таким делать? Вроде неприятностей доставляет уйму, и куда проще плюнуть на него, на Федерацию и прочие глупости, и унести ноги с Гайтары. Да, в какую-нибудь очередную помойку; но устроюсь я без особых проблем почти где угодно. А с тем фактом, что мои мечты если и сбываются, то каким-то очень загадочным образом, я смирилась уже много лет назад.
Но как-то… жалко его бросать. Странное ощущение; как будто не самостоятельного взрослого мужика кинуть надо, а утопить слепого котёнка. И даже стойкая уверенность, что этот парень и без меня не пропадёт, никак не помогает успокоить совесть. А ещё мне невероятно любопытно, кто он такой и что из себя представляет на самом деле, и это любопытство зудит, не давая думать ни о чём постороннем.
— Барс, ответь честно: зачем ты всё-таки сюда прилетел? Ты же сам говорил, что тебе этот человек чужой. Зачем надрываться? — задумчиво поинтересовалась я, побарабанив пальцами по столешнице.
— Как ни странно, это довольно серьёзный вопрос, — он медленно повёл плечами. — Летел переменить обстановку, отдохнуть. Что ты на меня так смотришь? Представь себе, действительно за этим и летел. А здесь… Посмотрел на Чуна. Посмотрел по сторонам; на бои, да хотя бы на тех четверых подонков, что на меня наезжали возле «Райских кущ». Всё это — откровенные отбросы, грязь, самые худшие представители человеческого общества без всяких «но». Других эмоций, кроме отвращения, большинство из них не вызывают. И после подобных впечатлений как-то вдруг стало очень паскудно смотреть на себя самого: оказывается, если сравнивать с идеалами из моего детства и Гайтарой, к последней я гораздо ближе. Почему-то это открытие не радует, — губы мужчины изогнулись в иронической улыбке.
— Проще говоря, теперь тебя грызёт совесть?
— Да, наверное.
— Ну, ты несколько сгущаешь краски, — я с сомнением качнула головой. Барс в этот момент был странно серьёзен; кажется, для него это открытие значило гораздо больше, чем казалось на первый взгляд. Что же у него там за «идеалы» такие в детстве были? С другой стороны, если он за пару грубых (при этом, что характерно, совершенно правдивых) слов в адрес посторонней взрослой тётки лезет в драку и называет это «дефектами воспитания», я догадываюсь, на что эти идеалы были похожи. — Настоящих подонков ты здесь ещё не встречал.
— А это уже неважно, мне для выводов и увиденного хватило. Я всяких людей в жизни встречал, но тут всё это как-то… наглядней. Наверное, потому что вся мерзость сконцентрирована и ничем не прикрыта. Ты мне лучше вот что скажи; почему ты не опасаешься встречаться с Ашвилар и уверена, что тебе ничего не грозит?
— Неожиданный вопрос, — растерянно хмыкнула я. — А вот это — не аргумент? — поскребла кончиками пальцев старый шрам на щеке.
— Нет, — заявил Барсик со своей обыкновенной обезоруживающе-искренней улыбкой. — Ты красивая, — огорошил меня он.
— Это новость, — я вытаращилась на него в искреннем недоумении. Красивой меня и до ранения никто не называл, разве что в шутку; а землянин, похоже, говорил именно то, что думал. — Что-то у тебя не то с восприятием, — резюмировала я, тряхнув головой.
— Это у прежних твоих знакомых что-то не то с головой, — возмущённо фыркнул он. — Человек не из одного лица состоит. Ты потрясающе красиво двигаешься, у тебя обаятельная улыбка, — когда ты всё-таки улыбаешься, — а уж про фигуру я вообще молчу. Таких красивых ног я…
— Я тебя поняла, — раздражённо оборвала рассуждения мужчины. Можно сказать, грубо соврала в лицо: понимать я его окончательно перестала. — Объясняю популярно. С Сангари Ашвилар я немного знакома, она часто бывала у Чуна и однажды из любопытства навела обо мне справки, выяснив, что последние лет десять я мало интересуюсь развлечениями сексуального характера, и даже подробно расспросила меня на эту тему. Да, для кого-то моя… фигура вполне может компенсировать жуткую морду, но возиться с моим лечением и «перевоспитанием» ей выйдет гораздо дороже, чем найти кого-нибудь поинтересней и посговорчивей. В общем, не нужна я ей, и это факт.
— Юна, а сколько тебе лет? — хмурясь, уточнил мужчина.
— Если мерить в земных стандартах, то около тридцати. А что?
— Да так, для общего развития, — отмахнулся он, явно передумав задавать какой-то ещё вопрос, и к моему облегчению переключился на другую тему. — У меня есть идея, как можно просто и гениально замаскировать мою приметную физиономию. Сделаем из меня тхантвахарха.
— Кого, прости? — озадаченно уставилась я на землянина.
— Э-э-э… я не помню, как они на галаконе, — он виновато развёл руками. — Ртутного.
— Кхм! — только и сумела высказаться я. А, прокашлявшись, уточнила: — И ты сумеешь его изобразить?
— Сейчас? Легко, — странно усмехнулся он.
— Но они не разговаривают на галаконе, а их родной язык…
Договорить мне собеседник не дал. С совершенно невозмутимым лицом он разразился длинным потоком шипяще-щёлкающих звуков. Потом, вдоволь налюбовавшись на выражение кромешного недоумения на моём лице, с насмешливой улыбкой меня успокоил:
— Не бойся, я не знаю их языка. У меня просто стоит расширенный лингводекодер.
— И после этого ты будешь утверждать, что не имеешь никакого отношения к правоохранительным органам? — подозрительно сощурилась я.
— Когда я такое утверждал? — хмыкнул он. Я опять замерла в растерянности, сообразив, что всё это были мои собственные домыслы, не подтверждённые ни фактами, ни чистосердечным признанием. — Хотя, честно говоря, я действительно не работаю ни на ФРУ, ни на галаполицию, ни на иные подобные структуры, а лингва — чистейший левак. Но качественный, этого не отнять. В общем, проблем не будет, надо только найти подходящий костюмчик.
Маскировка заняла у нас ещё около часа, и в конце я была вынуждена признать беспочвенность собственных опасений. Тем удивительней было наблюдать метаморфозу, что я точно знала — передо мной человек.
